Мария-Антуанетта. Верховная жрица любви - Наталия Николаевна Сотникова

де Турзель. Та настаивала на исполнении своего служебного долга, предписывавшего ей неотлучно находиться при дофине. Экипаж должны были сопровождать три лейб-гвардейца, причем одному надлежало выехать вперед, чтобы на почтовых станциях карету поджидали уже запряженные лошади. По приказу Людовика они не были вооружены. Двое следовали верхом у дверей кареты, но толку от них не было никакого: они не знали дороги и не обладали требуемой сметливостью и энергией. К тому же один был крайне близорук. В кабриолете впереди ехали две горничные королевских детей.

Пассажиров берлины снабдили паспортами, подлинными, но на имя других, реально существовавших людей. О ту пору в Париже уже двадцать лет проживала русская подданная, баронесса Анна-Христина Корф. Она происходила из того разветвленного по всему континенту космополитического европейского дворянства, которое с готовностью меняло страны и повелителей в зависимости от ожидаемой личной выгоды на предлагаемой службе. Ее отцом был известный петербургский банкир, швед Штегельман, замуж ее выдали за барона фон Корфа, племянника петербургского обер-полицмейстера при императоре Петре III. Ее муж, Франкгольд-Христиан фон Корф, также сделал недурную карьеру, был полковником Козловского полка и адъютантом фельдмаршала Миниха, но погиб при осаде Бендер в 1770 году во время русско-турецкой войны.

Вскоре после его смерти вдова с матерью и детьми поселилась в Париже, где мать («очаровательная женщина, сама доброта») держала гостеприимный дом, в особенности привечая членов шведской диаспоры. Таким образом, Анна-Христина близко познакомилась с фон Ферзеном; пятнадцатилетняя разница в возрасте не помешала их кратковременному роману. Во всяком случае, их дружеские связи оказались достаточно прочны, чтобы мадам Корф смогла оказать ему немалую помощь в подготовке побега.

Баронесса сочинила вполне правдоподобную историю женской беспечности: она-де по небрежности сожгла вместе с ненужными бумагами свой паспорт. При содействии русского посланника Ивана Матвеевича Симолина дама обратилась к министру внутренних дел с просьбой выписать новые паспорта на членов ее семьи для возвращения на родину. Готовые документы были переданы беглецам. Таким образом маркиза де Турзель превратилась в баронессу фон Корф, королевские дети — в ее дочерей Аглаю и Амелию; для пущей убедительности дофина, к его неудовольствию, нарядили в девчачье платье. Король и королева играли роль управляющего и гувернантки под истинно французскими фамилиями г-на Дюрана и мадам Роше. Мадам Элизабет перевоплотилась в компаньонку Розали. Трех лейб-гвардейцев облачили в лакейские ливреи и нарекли Жан, Мельхиор и Франсуа. Помимо паспортов мадам фон Корф также пожертвовала значительную сумму денег.

Деньги были основным камнем преткновения в подготовке побега. Их требовалась сущая уйма, и фон Ферзен, на которого, собственно, и легла основная нагрузка по подготовке этого грандиозного предприятия, из кожи вон лез, чтобы раздобыть их. На погрязших в долгах сторонников короля надежды не было, эмигранты, естественно, в основном, потеряли все, что имели. Неизвестно, удалось бы ему осуществить это сложное мероприятие, если бы не помощь его любовницы Элеоноры Салливен.

Соперница королевы

Нам трудно сказать точно, какие чувства питал фон Ферзен к Марии-Антуанетте с самого начала проявления ее склонности к нему. Его ум, воспитание знатного аристократа, безраздельно преданного монарху, наконец, чисто практический расчет не позволяли ему отказаться от всех выгод положения фаворита королевы. Даже когда дело дошло до интимных отношений, вряд ли неопытная, рано увядающая Мария-Антуанетта могла произвести впечатление как любовница на человека с его богатым сексуальным опытом. Известно также, насколько она любила привносить романтизм в свою жизнь, но вряд ли фон Ферзена сильно привлекала перспектива пасторальной любви на фоне буколических пейзажей Трианона с выслушиванием ее полудетского лепета. Она любила его со всеми запоздалыми неистраченными нежностью, трепетом и умильностью шестнадцатилетней девушки, что, надо полагать, Акселю временами казалось курьезным. Такой вывод можно сделать из того раскаяния, которое часто охватывало фон Ферзена после смерти Марии-Антуанетты. Как мы увидим ниже, он сокрушался, что не ценил должным образом проявление этих чувств при ее жизни. Сомнительно также, чтобы его притягивали ее ограниченность и непомерное самомнение. Конечно, вдобавок к положению первой дамы королевства у нее еще была репутация блестящей модницы. Но здесь, кстати, в глазах фон Ферзена, у нее была сильная соперница.

В молодости он неоднократно высказывался, что если бы и женился, то только на дочери барона де Бретейя, вдове Анжелике-Мари де Матиньон (1757–1833). Рано потерявшая мужа молодая женщина предпочитала не связывать себя узами брака, а царить в парижском обществе в качестве одной из законодательниц моды. Она состояла клиенткой мадмуазель Розы Бертен и слыла «женщиной законченной элегантности». Платья «от министра моды» обходились Анжелике-Мари от 600 до 10 000 ливров за экземпляр. Не менее дорого стоили ей услуги парикмахера, которому она платила жалованье 24 000 ливров в год, причем он ежедневно убирал ее головку иным образом. Известна ее прическа «Садовница», украшенная артишоком и веточками капусты брокколи. Молодая дама была красива, неглупа, остроумна, вполне удовлетворяла представлению фон Ферзена о том, какой должна быть супруга знатного аристократа, и явно обещала стать достойной партнершей в постели.

Где-то летом 1789 года фон Ферзен познакомился с женщиной, поистине замечательной во всех отношениях. Жизненный путь Анны-Элеоноры Салливен (1750–1833) несомненно являет собой захватывающий роман, полный неожиданных и диковинных поворотов, тем более для того времени. Она родилась в многодетной семье итальянского портного Франки в Лукке. Поскольку будущей бесприданнице жизнь не сулила ничего хорошего, а девочка, живая и музыкальная, обещала стать красавицей, ее отдали учиться танцам, ибо профессия балерины гарантировала возможность приобретения состоятельного покровителя. В пятнадцать лет Элеонора поступила в бродячую труппу, где вышла замуж за собрата по профессии, некого Мартини, но быстро овдовела.

На карнавале в Венеции эта жизнерадостная смышленая красавица сумела пленить заехавшего туда развлечься Карла-Евгения, герцога Вюртембергского[71] (1728–1795), который привез ее в свои владения в качестве любовницы. Герцог был мотом и завзятым юбочником, молва приписывала ему под сотню незаконных детей, большую часть из которых он признал. Ему показалось мало великолепной резиденции в Людвигсбурге, близ Штутгарта, воздвигнутой его предшественником. Он жаждал прославиться роскошным образом жизни и построил еще четыре замка. Герцог был женат на племяннице прусского короля Фридриха II, но после восьми лет поистине каторжной супружеской жизни бедняжка сбежала к родителям, будучи не в силах переносить разгульный образ жизни Карла-Евгения.

Проживая в герцогстве Вюртембергском, Элеонора в 1768 году родила сына Евгения (скончавшегося молодым в 1793 году) и в 1771 году — дочь Элеонору. Отец даровал малышке титул баронессы фон Франкемон и обеспечил ей воспитание барышни из аристократической семьи. Когда любовь герцога сошла на нет, Элеонора не пала духом, а