Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни - Ричард Шеперд

вскрытия взвешивание тела доктора Келли показало 59 килограммов, но незадолго до смерти его вес, судя по имеющимся данным, составлял 79 килограммов. Большую часть этой разницы можно запросто объяснить. Во-первых, при жизни он практически наверняка взвешивался в одежде. Во-вторых, кровь весит больше килограмма на литр, так что значительная кровопотеря приводит к заметному снижению веса тела. Третья причина и вовсе прозаична: морги известны своими неточными весами.

• Я также должен напомнить, что очки Дэвида Келли были найдены в его кармане вместе с пустыми блистерными упаковками из-под обезболивающего. Мне кажется маловероятным, чтобы человек, на которого напали, снял очки и убрал их в карман, прежде чем его убили, и я никогда не видел, чтобы так делал убийца.

Думаю, что о смерти доктора Дэвида Келли меня спрашивают чаще, чем о чьей-либо другой. И всякий раз, когда я говорю, что он, без сомнения, покончил с собой, в комнате гарантированно становится на несколько градусов холоднее.

К сожалению, его имя стало синонимом не его выдающейся карьеры, а обвинений правительства в сокрытии преступления.

Сторонники теорий заговоров, как правило, обвиняют в его смерти правительство одной из двух стран. Так, сначала его обвинили в шпионаже в пользу России, в результате чего родилась теория, согласно которой русское правительство решило от него избавиться. Мне остается лишь сказать, что сценарий с подстроенным самоубийством в лесу сильно отличается от того, как умер Александр Литвиненко (отравлен полонием-210 в 2006 году) или едва не умер Сергей Скрипаль (отравлен «Новичком» в 2018 году).

Впрочем, гораздо чаще обвинения высказываются в адрес британского правительства. Лично я не понимаю, какую выгоду оно могло получить от такого убийства. Доктора Келли уже «бросили на растерзание волкам», как сказал ему один из этих волков, когда тот предстал перед комитетом иностранных дел. Зачем обвинять правительство в его убийстве, если его можно и, пожалуй, следовало бы обвинить в том, что оно дискредитировало человека, который столько лет служил ему верой и правдой, доведя его тем самым до самоубийства? Разве это не достаточно плохо?

Все эти мысли об обстоятельствах смерти Дэвида Келли роились в моей голове, когда я пересматривал это дело. Разумеется, сложно не составить собственное мнение по поводу всем известных событий, предшествовавших его смерти. Тем не менее я должен был их проигнорировать и сделать собственные судебно-правовые выводы, руководствуясь исключительно фактами судебной экспертизы, а они указывали лишь на один возможный вариант — самоубийство.

Сомневаюсь, что приведенные мной соображения хоть сколько-нибудь помогут положить конец теориям заговора, настолько уперты их сторонники. Слишком упертые для скорбящей семьи Келли. Если верить газетам, недавно они эксгумировали тело Дэвида Келли, кремировали его и похоронили в другом месте после того, как кто-то потревожил его могилу.

Смерть Дэвида Келли мало чему научила нас относительно теорий заговора и много чему — по поводу самоубийств. То, как родные описывали его поведение в недели, предшествовавшие смерти, одновременно трогательно и до боли знакомо каждому, кому довелось столкнуться с самоубийством близкого. Перед нами предстает человек, который не видел другого выхода из накаляющейся ситуации — не забывайте, что утром в день смерти он получил уведомление о четырех парламентских запросах, которые, как кажется мне и, должно быть, показалось ему, были сделаны из мстительных побуждений, чтобы добиться для него публичного выговора. Возможно, доктор Келли решил, что после этого ему больше никогда не вернуть прежней жизни.

Важным свидетелем на судебном разбирательстве Хаттона по делу смерти Дэвида Келли стал профессор Хотон, психиатр и директор Центра исследований самоубийств Оксфордского университета. Его спросили, как так получилось, что сосед, мимо которого прошел Дэвид Келли по дороге в лес, где намеревался свести счеты с жизнью, сообщил полиции, что тот вел себя нормально?

«О.: Что ж, полагаю, это согласуется с мнением о том, что к этому моменту он уже принял решение покончить с собой… Подобное вовсе не редкость и уж точно не что-то необычное. Люди, которые собираются свести счеты с жизнью… Те, кто с ними в этот момент контактирует, нередко говорят, что они на самом деле выглядят гораздо лучше, чем… раньше… И я полагаю, что принятое ими решение, как справиться с проблемой, в каком-то смысле дает им своего рода чувство умиротворенности и покоя…

В.: А какие мысли чаще всего связаны с самоубийством?

О.: Ну в свете трудных жизненных обстоятельств наиболее известно чувство безысходности… Ощущение, что попал в западню, безвыходное положение, что не можешь вырваться из невыносимой ситуации. Изоляция тоже может играть свою роль: хоть реальная, выражающаяся в отсутствии людей рядом, хоть относительная, когда человек оказывается не в состоянии взаимодействовать с окружающими из-за особенностей своей личности.

В.: Нам известно, что доктор Келли был инспектором по оружию. Должно быть, по роду своей деятельности он постоянно попадал в разные непростые ситуации. Имели ли они сходство с ситуацией, в которой он оказался незадолго до своей смерти?

О.: Нет, я считаю, что разница существенная. Так, кто-то рассказывал о ситуациях, с которыми он сталкивался в Ираке, проводя перекрестные допросы людей, — на мой взгляд, они были довольно пугающими. Как я понял, он прекрасно с ними справлялся. Думаю, важной особенностью проблемы, с которой он столкнулся незадолго до смерти, стало то, что она поставила под сомнение его самоопределение, самооценку, самоуважение, восприятие себя ценным и преданным сотрудником, а также серьезным ученым… Насколько можно судить, основным фактором его самоубийства стало серьезное падение самооценки, вызванное ощущением, что доверие к нему потеряно, а также смятением из-за публичного разоблачения.

В.: И почему вы выделили это основным фактором?

О.: Ну… Я считаю, что, будучи столь замкнутым человеком, публичное разоблачение стало для него сродни анафеме. В каком-то смысле, думаю, он видел в этом публичное унижение… Как мне кажется, еще одним очень важным фактором была его замкнутость, склонность держать все в себе, нежелание делиться личными проблемами и чувствами с другими; а согласно показаниям нескольких людей, незадолго до смерти он стал все больше уходить в себя — полагаю, это значит, что он стал еще более замкнутым, ему еще меньше хотелось обсуждать свои проблемы.

В.: Какие еще факторы, по-вашему, сыграли свою роль?

О.: Если продолжить эту тему, думаю, что он, наверное, стал… думать, что, прежде всего, у него не было почти никаких шансов сохранить должность. Полагаю, он опасался, что вовсе останется без работы.

В.: Как это могло на него повлиять?

О.: Полагаю, это должно было наполнить его чувством