Кольцо призрака - Софья Прокофьева

– Сколько я тебя ждал, – с тупым недоумением проговорил он. – Ты тут. Так почему же он не идет? Чего еще ему надо?

– Кто не идет? – напряженно вглядываясь в него, повторила Анна. Господи! Совсем плох. Анну поразил открытый знак гибели на его лице. И сердце ее ответно повернулось от боли. Он живет в своем бреду, сумасшедший, убивает сам себя. И все его бросили, девки-то ясно, но даже Лапоть…

– Кто ты такая, девочка? – Он вдруг усмехнулся, сощурился и хитро поманил ее к себе длинным пальцем. – Подойди ко мне, подойди, не бойся. Ты кто? Не пойму. Похоже, это ты, ты все развалила. Только как это у тебя получилось? Что в тебе такого?

– Я тебя люби… – начала она и замолчала. Никакие силы не могли заставить ее договорить это слово.

– И не разлюбила! – оскалился Андрей. – Все стерпела… до конца. Как это ты меня выпотрошила, сучка маленькая?

Анна попятилась, не сводя с него глаз. Потерла шею, синяки останутся.

– Куда, куда? Тихоня, овечка проклятая, шельма хитрая, дурочка… – он говорил, как в бреду, глухо. – Тебе нравилось валяться со мной в постели. Пробралась в меня и все выгрызла. Где я, где? Нет меня. Ты кто? Я тебя не знаю. Я тебя не знаю… – Он замычал, раскачиваясь. Вдруг, хищно пригибаясь, он пошел на нее, протягивая к ней дрожащие от напряжения руки.

Голова Анны закружилась, все сдвинулось и поплыло перед глазами. Но в этот миг какая-то блеклая аметистовая тень, не давая разглядеть себя, прошла медленно между ней и Андреем и пропала.

Андрей вскрикнул и уронил руки. Он посмотрел по сторонам, хмурясь, провел рукой по лбу.

– Что ж, забавно. Значит, не явился Сашка твой. – Вдруг бессильная злоба исказила его лицо. – Не соизволил, не снизошел. Ах, побрезговал! – Он затрясся от беззвучного хохота. Хохот этот поднялся к потолку и вместе с пылью посыпался на Анну. – Где он, скотина, недоносок?

– Ты с ума сошел. Он умер, – тихо и яростно сказала Анна. – Отдай мне его рукопись, я уйду.

– О чем ты? – Он с удивлением поглядел на нее. Бескровные губы раздвинулись в белой улыбке. – Ты пришла, так садись за стол, отужинаем вместе. Под крышкой на блюде жаркое. Еще не остыло. Свечи горят. Откупорю бутылку мальвазии… Ты слышишь музыку? Скрипки…

Вдруг, мгновенно забыв о ней, он тонко вскрикнул и с неожиданным проворством оглянулся на окно. За окном по доскам, крадучись и мотая тряпичным животом, прошла кошка. Тощая, в протертой шкуре, но не потерявшая вкрадчивой гибкости. Она брезгливо понюхала ведро с краской и сгинула.

– А-а… – Андрей прислонился к стене, словно опираясь на свою тень, опустил тонкие просвечивающие веки.

– Ну, что ты, что с тобой? – ужасаясь его бледности, проговорила Анна. И тут она увидела: прямо перед ней на столе неровной стопкой лежит Сашина рукопись, припорошенная той же известковой дрянью. Но все равно она смогла разглядеть летящий вверх и вправо знакомый почерк. Она бросилась к столу, успев, как родное, окликнуть находку, и словно расколола застылую оцепенелость Андрея. Он оттолкнулся от стены, опередил ее, разом сгреб всю пачку, отскочил в сторону, дразня ее, встряхивая рукопись. И листы бумаги металлически загремели в его руке.

– Прошла, прошла минута! А, плевать, даже интересно. Но эти бумажонки ты не получишь! Уж извини!

Он смотрел на нее с мстительной издевкой, наслаждаясь ее бессилием.

Анна протянула к нему руки жестом, подсказанным древней попыткой умолить, спасти последнее. Андрей, словно бы разжалобившись, шагнул к ней, но тут же с жестким рубленым смехом отдернул руку. Анна, всхлипнув, бросилась на него. Она даже успела ухватить уголок рукописи, и верхний развернувшийся лист резанул ее по пальцу с бритвенной остротой.

Андрей, хрипло и бессмысленно вскрикивая, отскочил вбок. Длинными прыжками, нескладно выбрасывая голенастые ноги, помчался по комнате. Упал и запел пружинами высокий стул. Анна, изловчившись, ухватила Андрея сзади за свитер, но не удержала. Андрей одним махом вскочил на низкий подоконник.

Анна увидела, как остро оттопыривается карман его брюк, свободно висящих на бедрах.

Кристалл! Но это лишь на мгновение отвлекло ее внимание. Она тут же снова потянулась к рукописи.

– На, на, хочешь? На! Бери! – с издевкой прошипел Андрей, приманивая, дразня ее и тут же отдергивая руку. Ничего живого не осталось в остановившемся известковом лице, теплая игра жизни покинула его.

– Дай! – уже ничего не боясь, не пытаясь понять, что происходит, крикнула Анна. Она видела только Сашину рукопись, повисшую в воздухе, в заманчивой, доступной близости, на уровне своего лица. И в тот момент, когда она уже чуть было не выхватила листы из дразнящей руки, он, движением звериным и гибким, перескочил с под-оконника на гулкие доски лесов. И, продолжая это движение, одним махом перекинул рукопись через плечо и швырнул ее в воздух. Все наполнилось стаей вразнобой порхающих серых теней от разметавшихся листов бумаги, подхваченных потоками ветра, открывшего свои невидимые пути.

Но, не рассчитав силу рывка, не удержавшись, Андрей вдруг запрокинулся навзничь, хлебнул воздух пустыми руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться, вскрикнул и рухнул вниз.

Анна вся сжалась. Обжигая, забилось кипящее сердце. И через мгновение она услышала мокрый удар об асфальт живого и мягкого тела.

– Зинка! Зинка! – послышался обезумевший крик откуда-то сверху и очень близко. – Зинка! Псих какой-то упал!

Анна перегнулась через подоконник, ухватилась за доски. Кто-то, не умолкая, визжал на одной ноте где-то совсем рядом. Анна увидела неподвижное тело Андрея. Вокруг головы алел неровный подтек. Кровь!

Маленькие укороченные человечки со всех сторон бежали к плоскому телу Андрея.

Анна не помнила, как сползла с подоконника. Запнулась об упавший стул, сама не зная зачем, подняла его и подвинула к столу. И вдруг, спохватившись, опрометью бросилась на лестницу. На третьем этаже кусок фанеры был отодран. Отогнула фанеру. Ей открылся угол двора. Зеленый повядший мыс газона. Она не увидела Андрея. Ей показалось, из асфальта высоко торчит только одна рука с неподвижными пальцами.

На втором этаже в фанере разломом горела узкая щель. Анна жадно приникла к ней глазом, но мало что смогла разглядеть. Тела не было. В асфальте чернела пустая яма, выбоина, от нее ветвились серые трещины. Столб пыли качался над ней, и ветер лепил из него очертания непомерно высокой и гнущейся фигуры.

Его унесли… Разве их так быстро уносят? Ей послышался стук захлопнувшейся дверцы и шорох отъезжающей машины.

Она не помнила, как выбежала во двор. Толпа, густо гудя, свилась кольцом. Анна ничего не могла увидеть. Она попробовала протиснуться, но сдавленные тела выталкивали, не пропускали ее. Что-то холодное и мокрое прижалось к ее ноге. Это был расклешенный рыбий хвост, торчащий из чьей-то сумки.