Где живет счастье - Джоджо Мойес

– Не переживай, – успокоил ее Алехандро. – Дальше она не пойдет. Просто ливневая канализация переполнена. – Он непринужденно похлопал ее по плечу. – Да ладно тебе, Джесси! Нет времени рассиживаться. Ты ведь должна показать мне, что еще надо передвинуть.

А в тридцати футах дальше по переулку Джейсон Берден сидел в своем фургоне, скрытом от глаз находившихся в магазине. Он уже успел прилично принять на грудь и, по идее, не должен был садиться за руль, но когда он зашел к Кэт, чтобы забрать Джесси с Эммой, та доложила ему, что Эмма в театральном кружке, а Джесси вроде бы собиралась на маникюр в салон красоты. Но обе должны скоро вернуться, сказала мать Джесси. Она даже предложила ему выпить с ней по чашечке чая, чтобы потом вместе сходить за Эммой. Но он, Джейсон, предпочел отправиться в паб.

Джейсон и сам толком не понимал, что заставило его приехать сюда. Возможно, дело было в том, что в последнее время его отношения с Джесси совершенно разладились. И все стало каким-то зыбким и ненадежным. Особенно Джесси, с ее необычными друзьями и книгами. Джесси, которая каждый вечер запиралась от него, с головой уходя в учебу, а скорее всего, готовясь построить новую жизнь, уже без него, Джейсона. Джесси, которая отказывалась пропустить с ним по кружечке в пабе, ссылаясь на усталость, но при этом непрерывно болтала о каких-то незнакомых людях, в частности о девице из поместья Фэрли-Халмов, да и сама теперь задирала нос и что-то из себя корчила. Джесси, которая постоянно пыталась зазвать его в свой чертов магазин, чтобы познакомить с новыми друзьями, одним словом, затащить его туда, где ему явно не место. Да-да, особенно Джесси, с этим ее немым укором в глазах, выставлявшая напоказ свои синяки, словно не она в свое время изрядно помучила Джейсона.

Возможно, дело было в преподобном Ленни, который шел к дому Кэт с таким видом, будто он пуп земли, черт бы его побрал, а Джейсон для него – не больше чем грязь под ногами, хотя преподобный мог и напустить туману для отвода глаз.

Возможно, дело было в номере телефона, который он нашел у нее в кармане. А когда Джейсон набрал этот номер, то, прежде чем положить трубку, услышал голос какого-то парня с иностранным акцентом.

Впрочем, он и сам толком не знал, почему приехал сюда.

Джейсон сидел в кабине, прислушиваясь к равномерному постукиванию двигателя, к скрипу дворников, скребущих по ветровому стеклу и каждые несколько секунд демонстрирующих этих двоих в ярко освещенном магазине, – то самое зрелище, которое он, Джейсон, меньше всего хотел видеть.

Мужчина держит ее за руку.

Разговаривает с ней, приблизив лицо чуть ли не вплотную к ее.

С улыбкой машет ей рукой, приглашая спуститься в подвал, то есть туда, где Джейсон с Джесси впервые поцеловались. Туда, где она впервые ему отдалась.

Обратно они уже не вернулись.

Джейсон опустил голову на руль.

А затем, целую вечность спустя, положил руку на ключ зажигания.

Последняя коробка была аккуратно поставлена на самодельный стеллаж, и Алехандро с чувством выполненного долга вытер руки о штаны. Джесси, сидевшая на ступеньке лестницы (тут, внизу, двоим было не развернуться, тем более с коробками), оглядела подвал и удовлетворенно улыбнулась:

– Она будет счастлива.

– Надеюсь, что так. – Алехандро ухмыльнулся, поднял с пола кусок мятой бумаги и отправил в мусорное ведро.

Джесси, склонив голову набок, внимательно наблюдала за ним:

– Знаете, вы ничуть не лучше его.

– Кого? Твоего парня? – Алехандро был явно сбит с толку.

– Ни один из вас не способен признаться в своих чувствах. Разница лишь в том, что он выпускает пар, давая волю рукам, а вы держите все в себе.

– Не понимаю, о чем ты. – Он подошел к Джесси, его голова оказалась на одном уровне с ее.

– Черта с два вы не понимаете! Ал, вы должны поговорить с ней. Если хоть один из вас не сделает решительного шага, я не выдержу тяжести той недосказанности, что буквально висит в воздухе.

Алехандро посмотрел на нее в упор:

– Джесс, она замужем. И мне казалось, будто ты всегда верила в судьбу. В единственного мужчину в жизни женщины, так?

– Да, так. Но человек в первый раз ведь может и ошибиться, да?

Магнитофон, игравший джазовую подборку, внезапно выключился, магазин погрузился в тишину, и только дождь с новой силой забарабанил по крыше.

– По-моему, ты неисправимый романтик, – заметил Алехандро.

– А вот и нет. Просто мне кажется, некоторым людям иногда не мешает дать хорошего пинка под зад. И мне, кстати, тоже. Ну ладно, пора выбираться отсюда. А то Эмма наверняка уже заждалась. Я обещала взять ее с собой в салон красоты – посмотреть, как мне будут делать накладные ногти. Впервые в жизни. Вот только никак не могу решить, какой цвет выбрать. То ли сдержанный розовый, то ли вызывающий алый.

Он протянул ей руку и помог встать со ступеньки.

– Боже мой! – воскликнула Джесси, когда они оказались в ярко-освещенном торговом зале. – Я грязная как чушка.

Алехандро в ответ только пожал плечами, отряхнулся от пыли и бросил взгляд на запотевшее окно:

– А ты взяла с собой зонтик?

– Дождевик, – сказала Джесси, показав на клеенчатый плащ цвета фуксии. – Типично английский предмет летней одежды. Да вы скоро и сами поймете. – Она направилась к двери.

– Как думаешь, может, все-таки стоит позвонить Сюзанне? – как бы невзначай спросил Алехандро. – Узнать, все ли в порядке.

– Ой, она наверняка застрянет в приемном покое на несколько часов. – Джесси звякнула ключами. – Но мне надо будет забросить ей вот это. Я непременно скажу, что вы о ней спрашивали, если хотите, конечно… – Она лукаво ухмыльнулась.

Он не ответил, а только с притворным недовольством укоризненно покачал головой:

– По-моему, Джесси, тебе следует оставить свои уловки для Артуро с Лилианой. – Он наклонился, чтобы снять кусок скотча, прилипший к штанине.

Уже позже он будет вспоминать, как услышал смех Джесси, жизнерадостный смех, внезапно прерванный жутким скрежетом, от которого закладывало уши и который шел по нарастающей, словно крик огромной сердитой птицы. Алехандро поднял голову и увидел какое-то белесое расплывчатое пятно, услышал леденящий душу треск, похожий на громовые раскаты, а затем фасад магазина будто взорвался, утонув в чудовищном грохоте. Алехандро поднял руку, чтобы защититься от осколков стекла, взлетевших на воздух полок, тарелок, картин, и упал за прилавок; последнее, что он видел, был кусок клеенки цвета фуксии, исчезавший, словно мокрый пакет для покупок, под передним бампером фургона.

Это уже был четвертый стаканчик кофе из автомата, и Сюзанна поняла, что еще один – и у нее начнут трястись руки. И тем не менее, учитывая утомительное ожидание в боксе, поход к автомату за кофе был единственным законным способом избавиться от непрерывного нытья Розмари.

– Если она еще раз скажет «служба национального здравоохранения уже не та, что раньше», – прошептала Сюзанна сидевшей рядом Виви, – я ее точно прибью подкладным судном.

– Что ты там такое бормочешь? – ворчливо спросила Розмари, лежавшая на кровати. – Говори громче, Сюзанна!

– Даже и не пытайся, дорогая, – едва слышно отозвалась Виви. – В наше время их делают из того же материала, что и коробки для яиц.

Они находились в больнице почти три часа. Розмари уже успела пройти осмотр у медсестры, сортировавшей больных, а также побывать на рентгене, и в результате у нее диагностировали перелом ребра, ушибы и растяжение запястья. После чего Розмари перевели из неотложной помощи в отделение травматологии, поставив в конец длиннющей очереди пациентов с бытовыми травмами и плюнув тем самым прямо ей в душу. Да еще этот дождь, сказала им молоденькая медсестричка. Придется подождать час, не меньше. Ведь во время дождя несчастных случаев всегда больше.

Сюзанна то и дело поглядывала на обручальное кольцо, словно кричащее о ее двуличности. Ведь всякий раз, как она думала о мужчине, вероятно оставшемся в магазине, ее сердце болезненно сжималось. Так нельзя, говорила она себе. Ты опять играешь с огнем. Переступаешь черту. А затем, снова и снова вспоминая события предыдущих часов, прислушивалась к тому, как учащается пульс.

Виви наклонилась к ней и тихо сказала:

– Ты поезжай, дорогая. Я доберусь домой на такси.

– Нет, мама, я еще побуду. Не хочу оставлять тебя здесь одну, – отрезала Сюзанна, мысленно добавив: «С этой самой».

Виви благодарно сжала руку дочери:

– Я непременно должна рассказать тебе, что отчудила Розмари.

Сюзанна повернулась к ней, и Виви уже открыла рот, чтобы поделиться информацией, но тут кто-то резко отодвинул занавеску бокса.

Перед ними стоял полицейский с потрескивающим уоки-токи. За его спиной женщина-офицер что-то передавала по рации.

– Вам, должно быть, нужен последний бокс, – заговорщицки произнесла Виви. – Это там вроде бы произошла драка.