Поиски счастья - Николай Максимов

Лунной ночью Тымкар вновь одиноко брел по тундре. В глазах его был тот блеск, который свойствен только людям, исполненным веры, что счастье от них не уйдет.

* * *

Снег еще лежит по низинам, но время пурги и короткого дня миновало.

Тихо, воздух прозрачен, светят луна и звезды.

Цепочкой, одна за другой, бегут три упряжки. Посвистывает под полозьями снег. Нарты скользят по подмерзшему насту.

Время от времени Гырголь взглядывает на звезды и покрикивает на собак. Упряжка послушно сворачивает то вправо, то влево. И снова тишина. Только шорохи и посвисты переговариваются под полозьями.

Втянув голову в кухлянку, на задней нарте дремлет Кутыкай.

— Поть-поть-поть! — покрикивает на собак Гырголь.

Кутыкай открывает глаза. Снег, звезды, луна. Тундра безбрежна, как это огромное звездное небо. Где ей начало? Где конец?

Быстро перебирая лапами, бежит упряжка. Впереди видна фигура сидящего на нарте Гырголя. Он курит, оглядывая Амгуэмскую тундру. С этими товарами Джона он чувствует себя превосходно.

Шесть винчестеров! Каждый бы лопнул от зависти, увидев их. А спирт… Патроны, табак, чай, бисер, ножи, котлы, иголки! Достаточно, думал Гырголь, подарить иголку хозяйке любого шатра, как станешь самым дорогим и желанным гостем.

— Кхр-кхр-кхр! — доносится до слуха Кутыкая с передней нарты.

— А кумач! Его хватит на две двадцатки камлеек.

Гырголь втягивает носом воздух: ему чудится запах жилья. Он снова взглядывает на звезды и окриком слегка поворачивает собак влево.

Кутыкай спит. Под полозьями нарт перекликаются шорохи.

Скоро долина реки Амгуэмы.

По совету Джона-американа Гырголь заедет в кочевья оленеводов. Он раздаст им товары под пушнину будущего года. Следующей зимой он соберет ее и отвезет в Ванкарем. Джон обещал дать ему товаров еще больше.

«Однако Джон истинно хороший человек», — уже не впервые мысленно повторяет про себя муж Кайпэ.

Джон заготовит для него торбаса пастухам, лахтачьи шкуры на подошвы, ремни, жир, он даст все, чего захочет сам Гырголь. Все оленеводы станут завидовать Гырголю. Он уже и сейчас «сильный товарами человек»! Кто же откажет ему в оленях, если он даст спирт и табак, торбаса, ремни, чай и кумач, винчестер и патроны.

И Гырголь предвкушает, как из всех стойбищ пастухи погонят оленей в его стадо. Каждому оленю он вырежет на ухе свое клеймо. Стадо его потеряет счет, он станет самым «сильным оленями человеком» в тундре. К тому же, у Омрыквута и без этого немалое стадо. А Кейненеун все еще не принесла сына.

— Поть-поть-поть!.. Кхр-кхр-га!

Упряжка сворачивает влево.

Гырголь отчетливее чувствует запах близкого жилья.

Да! Он станет хозяином Амгуэмской тундры. Он разделит стадо на несколько отдельных кочевий. В каждом из них у него будет жена!..

— Поть-поть-поть-га!

«Гырголь! Ты пришел?» — уже чудятся ему ласковые слова привета повсюду, куда бы он ни приехал. В чужих кочевьях у него будут товарищи по жене. Щеки Гырголя рдеют. Мороз пощипывает губы, он облизывает их, глядя вперед невидящим взором.

Заметив стойбище, собаки резко натягивают упряжь и мчатся к ярангам.

Кутыкай вздрагивает, хватает остол. Из-под остроконечного тормоза снег упругой струей бьет вверх. Нарты бросает на застругах. Гырголь растерянно кричит на собак, которые с тявканьем и визгом врываются в чужое стойбище.

А дома уже давно ждут Гырголя. Еще с вечера нетерпеливый Омрыквут, томимый ожиданием, ушел в шатер старшей жены. Кейненеун и Кайпэ в яранге вдвоем. Кайпэ скучно одной в своем пологе, она пришла в шатер отца. Кейненеун тоже грустна. Детей у нее нет. Омрыквут ушел. Ляс советует ему взять себе третью жену. Разве все это может радовать Кейненеун? Разве ей самой не хочется стать настоящей женщиной.

На руках у Кайпэ ребенок, завернутый в нежную шкурку утробного олененка. Дочь. У нее такие же большие глаза, как и у матери.

Уже так давно уехал Гырголь! Что он там делает?

Кейненеун и Кайпэ молчат. Каждая думает о своем.

В пологе горят два жирника. Тепло. В тундре тихо. Близится время отела. Кейненеун вспоминается Амвросий. Всю весну он бродил за нею в стаде. Потом Омрыквут отдал ее ему… Почти с тех пор сердце неспокойно, хотя прошло уже две зимы. Омрыквуту нужен сын — наследник стада. Быть может, потому он и отдал ее таньгу? Кейненеун краснеет.

— Ты что? — спрашивает ее Кайпэ.

— Так, — уклоняется от ответа жена Омрыквута.

Кайпэ думает о Гырголе. Она уже примирилась с тем, что стала его женой. Конечно, ей хотелось быть женой Тымкара — такого смелого, высокого, сильного. Плохо, что тогда Кутыкай догнал их. Она даже не успела стать его женой. Ее дочь не может быть похожа на него.

Глаза Кайпэ задумчивы.

— Ты что, Кайпэ?

Кайпэ молчит. Ей скучно всю жизнь проводить в этом отцовском шатре и в этом стойбище. Кто же не хочет на берег! Там все новости, там люди живут веселые, здесь — только олени.

Один из жирников начинает коптить. Кейненеун поправляет фитиль и снова садится на прежнее место. Ее сердце щемит, ей стыдно, что от нее — молодой и сильной — Омрыквут ушел к старой жене, матери Кайпэ.

Тихо.

Только слышно, как монотонно шипят фитили, отдавая пламени жир.

Молодые женщины ложатся на оленьи шкуры и засыпают.

Осчастливленная приходом мужа, не спит в своем шатре мать Кайпэ. Она вспоминает времена своей молодости. Она была красива. Но против воли отец отдал ее Омрыквуту — сыну богатого оленевода. Уже вскоре Омрыквут взял себе вторую жену — Кейненеун.

Горят жирники. Рядом спит Омрыквут.

В яранге жены Кутыкая уже несколько дней нечего есть. Мясо кончилось. Омрыквут не закалывает оленя для пастухов. А заколоть своего оленя она без мужа не смеет. Какая же жена поступит так? Что сказал бы Кутыкай?

Дети спят, укрытые оленьими шкурами. В пологе прохладно: горит только один жирник. Днем она выпросила у Кейненеун кусок мяса для детей и немного жира.

На перекладине у потолка висят почерневшие от времени амулеты. Они охраняют ночью оленей… Тут и человеческие фигурки, и бесформенные, но имеющие таинственный смысл кусочки древесины, клочки шерсти и кожи, звериные зубы. Они заменяют в стаде Кутыкая…

Жене Кутыкая только двадцать лет, но морщины уже видны на ее широком лице.

Это очень плохо, когда Гырголь забирает с собой Кутыкая. Конечно, Кутыкай привезет детям и ей подарки, он выменяет их у купца на шкурки тех песцов, которые он и она поймали зимой капканами. Но все-таки это очень плохо, когда нечего есть и Кутыкая нет дома…

Она прислушивается: не послышится ли лай подбегающих упряжек. Но кругом тихо. Тихо в тундре. Тихо в яранге.