Талискер - Миллер Лау

— Дункан, сюда. — Малки показал на тварь, заваленную обрушившейся стеной. — Это кораннид, как ты думаешь?

Пахла тварь и в самом деле как кораннид, но была гораздо крупнее. Малки потыкал ее мечом.

— Надеюсь, мертва, потому что, если эта зверюга решит встать, у нас будут неприятности.

Они разобрали часть завала, чтобы рассмотреть поверженное существо, хотя самую здоровую балку по молчаливому уговору трогать не стали. Тварь походила на сложившую крылья летучую мышь, однако ее черное лицо имело человеческие черты, пожалуй, женские, хоть на голове не было ни волоска. Один глаз выбила падающая балка; другой — ярко-желтый, полный злобы — даже сейчас смотрел на путников. Малки отодвинул крыло кончиком меча. Тело оказалось бесполым и тощим.

— Там еще, смотри!

Тварей оказалось четыре, и последняя пугала больше всего. На ее крыльях виднелись большие пятна крови, к левому когтю присохли белые перья. Рядом на земле валялось еще несколько перьев.

— Мы опоздали, Дункан. Должно быть, они ее убили.

Талискера охватили усталость и отчаяние. Смерть Мирранон означала потерю надежды на возвращение в Эдинбург, ведь камень Деме если не иссяк, то вот-вот иссякнет. Значит, он останется здесь. Бывший заключенный был вовсе не против — на Земле ему светит только новый срок, это Чаплину есть куда возвращаться. Кроме того, в Эдинбурге его никто не ждет. Шула любила его когда-то, но она мертва. Ему представилась Уна с рыжими, сияющими на солнце волосами и лучистыми зелеными глазами…

— Гляди, Дункан.

Возле медных дверей сидел заяц, не сводя глаз с двух людей. Он был размером с собаку и казался странно знакомым. Талискер пошел к нему. Тот не двинулся с места, только склонил голову набок.

— Осторожнее, Дункан, — проговорил Малки, кладя ладонь на рукоять. — Может, он заколдован и хочет заманить тебя в ловушку.

Талискер махнул рукой, прося горца оставаться на месте, потом подошел к двери и посмотрел ушастому зверьку в глаза.

— Отведи меня к Мирранон.

Заяц моргнул, и на мгновение Дункан решил, что он ошибся. Потом тот бросился бежать, а на краю полянки замер, поджидая.

— Да! — улыбнулся Талискер. — Идем, Малки.

Мирранон лежала в пещере в миле от поляны. Она все еще оставалась в орлином облике и, несомненно, умирала — правое крыло было оторвано, белоснежную грудь запятнала кровь. Птица шевельнулась, увидев входящих мужчин, однако сил общаться, похоже, у нее не осталось. Талискер вспомнил время, когда ему снились полеты с Белой Орлицей, а сама мысль о свободе представлялась абсурдной и невозможной. Теперь он понял, что уже две сиды пожертвовали собой ради него. Прижав рану плащом, чтобы остановить кровь, Дункан сел рядом с умирающей и зарылся лицом в белые перья.

Малки в пещеру не вошел, остался снаружи на ярком солнышке, словно чувствуя, что помешает; точил меч о камень и молчал.

Заяц наблюдал за своей хозяйкой и Талискером.

— Нет, не умирай, Мирранон… Я не понимаю. — Талискер собрался с мыслями, гладя ее мягкий бок. — Почему я? Должен бы кто-то лучший… Не умирай… Не умирай…

— Дункан, — заметил Малки снаружи. — Разве ты не должен ей что-то передать?

Талискер горько засмеялся и вытащил из кармана Бразнаир.

— Когда свет снова позовет, — с трудом выдавил он и протянул камень на раскрытой ладони орлице.

Солнечный луч, заглянувший в пещеру, упал на камень и окутал Мирранон зеленоватым сиянием. Та закрыла глаза, и Талискер уже решил, что она покидает их, как вдруг облик Белой Орлицы изменился, и на ее месте возникло окровавленное женское тело. На Мирранон был серый плащ, хотя Дункан все равно увидел, что правой руки нет, как и крыла.

Белая Орлица открыла глаза и слабо улыбнулась.

— Ты все же пришел…

— Вам не стоит разговаривать, леди Мирранон. — Талискера душили слезы. — Вас ранили эти… эти…

Ее веки устало опустились.

— Да… бултари. Больше мне не летать. Корвус добился своего. Я была глупа, думая, что его все еще сдерживают оковы. До ужаса глупа. — Она умолкла и резко выдохнула.

Талискер предположил самое худшее и опустил голову. Долгое время царила тишина. Казалось, горе серой пеленой окутало долину.

В пещеру вошел Малки и дотронулся до тела Мирранон.

— Перестань хандрить, приятель, — упрекнул горец. — Надо развести огонь и согреть госпожу.

— Ты хочешь сказать?.. — поднял голову Дункан.

— Да, она еще жива.

Они ухаживали за ней всю ночь. К утру она уснула, слабо и неровно дыша. Талискер не мог описать, как он к ней относится: Мирранон была краеугольным камнем изменений, произошедших в его жизни. Глядя на Белую Орлицу, Дункан понял многое — какую бешеную радость вызывала у него Сутра, как он действительно, впервые в жизни, нужен людям. Несмотря на страдания и муки, Талискер полюбил Сутру всем сердцем.

Воины погибли в Руаннох Вере не зря, и смерть не умаляла их, скорее возвеличивала. Они умерли, служа своей стране, женам и детям. Эдинбург казался тусклым, бесцветным местом, где люди живут словно вполсилы. На самом деле Дункан знал, что не совсем прав, ведь он был счастлив там, хотя бы только в детстве. Ему припомнились школьные дни, дружба с Алессандро… В первую же встречу Талискер дернул его за хвостик и обозвал дураком. Они долго дрались, а потом долго хохотали сами над собой… Дункан улыбнулся воспоминаниям, чувствуя внутри странную пустоту, и принял окончательное решение: не возвращаться, даже если это возможно.

— Я не смогу помочь тебе, прости. — Мирранон проснулась и ответила на незаданный вопрос.

— Вы читаете мысли?

Та улыбнулась.

— Я никогда не посмела бы так поступить без твоего согласия, но камень должен достичь Сулис Мора, пока Корвус не захватил весь мир. Бог зла скоро освободится. — Она закрыла глаза. — Теперь ты познал его злобу?

— Да, — пробормотал Талискер.

— Я не могу полететь туда. Я должна лежать здесь и копить силы. Мне осталось только одно дело, и, кажется, оно не в этом мире.

— Мы с Малки можем отнести его, Мирранон.

— Увы, зря вы меня искали, верно? Боюсь, моих сил не хватит, чтобы оградить феинов от опасности и помочь им выстоять. Нам понадобится помощь, как и в прошлый раз. И тут нужны вы с Малки. Кроме того, они вообще не снизошли бы до беседы со мной — я не сид и не человек.

— Не говорите так. Кто бы ни были те люди, они многого не понимают. Если бы не вы…

Она рассмеялась, несмотря на боль.

— Они не люди, Талискер. Я говорю о богах Сутры. Если бы они думали и вели себя как люди, наша жизнь была бы проста и приятна.

Наступила тишина. До друзей постепенно доходили ее слова. Талискер с трудом мог поверить в существование богов. Даже после битвы с Фирр он не мог осознать, что богиня-воительница из плоти и крови, как и все. И Корвус…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});