Ещё не Аюта - Владимир Осипцов

рясы на бедре...

— ВО ИМЯ ДЗИДЗО, БОГА СПРАВЕДЛИВОСТИ, УЗУРПАТОР ЯВАРА, ИЗВОЛЬ УМЕРЕТЬ!

Огроменный верзила, скинув рясу, одним взмахом обнажил меч-дайто невероятной длины, взмахнул клинком над головой и рывком прыгнул на Императора. Микадо на миг замер в ужасе.

— Небесный Государь! — закованная в латы рука Уэно выдернула отца Мацуко прямо из-под удара, шарахнувшуюся назад принцессу обдало вихрем. Принцесса и наместник синхронно отдернули руки, мимо которых пронеслось смертоносное лезвие. Шляпа слетела с головы девушки, показав её лицо, столь похожее на ненавистный многим лик Белой Императрицы, столь неудачно сегодня выбеленное белилами. И промахнувшийся убийца уже нашел следующую цель.

— Малышка, нет!

Смертельно зазвенев, две молнии клинков столкнулись и отлетели — маленький вакадзаши Кадомацу, «Сосновая ветвь» была на две трети короче здоровенного дайто противника, но она была выкована намного лучшими мастерами. Убийца с удивлением посмотрел на здоровенную зазубрину на своём мече. «Очень плохая сталь, — подумал Император, забирая оружие у ближайшего гвардейца: — Один удар точно поперёк кровостока — и он сломается!». Кто-то зашептал, что Микадо не следует проливать кровь.

— Малышка, назад!

Она оглянулась, и её стойка чуть дрогнула. Было страшно, как на тренировках Сэнсея с боевыми клинками, но ничего опасного... «Зря отец волнуется...» -а потом самурай сжал с силой зубы, и бросился в атаку. Кадомацу с ужасом увидела, как живой взгляд вдруг обратился в мёрзлый камень, и инстинктивно зажмурилась, вскинув руку и прочитав первую вспомнившуюся мантру.

Раздался громовой удар и общий вздох удивления — принцесса открыла глаза и увидела, самурая уносит прочь ударом тяжелой, как слоновий шаг, струи воздуха срывающееся с её руки, и намертво припечатывает к крепостной стене. Стоявшие за ним только успели разбежаться. Злой ветер ударил его в камень, сорвал доспехи, одежду, кожу и не утих, пока на рёбрах ещё держались кусочки мяса.

Изумлённый убийца пытался пошевелить руками, не понимая, почему не получается, посмотрел на них, потом — на обнаженные ободранные рёбра собственной грудной клетки, сквозь которые виднелись ещё шевелящиеся лёгкие и сердце — и умер с выражением ужаса на лице.

Девушка остановилась. Стеной тумана — от неё до него, осыпался поднятый ветровым ударом снег. Ещё никто не начал перешептываться, пораженный или восхищённый её победой, ещё никто не занялся мертвецом, веря, что он ещё жив, а принцесса, не веря, что всё закончилось, уронила меч и упала на колени. Её с отцом сразу окружила стража.

Гвардейцы рассыпались на сотни, прижав лицом в землю самых борзых. Никто больше не рисковал.

Микадо отдал меч и убрал руки за спину, посмотрев на как-то вдруг ставшего маленьким Эйро:

— Что это было, бастард?! И правда старый Хакамада лишился разума, что просит за такого безумца, как ты?! На твоём месте я бы не испытывал терпение своего владыки.

— А я, на месте Небесного Государя, был бы осторожнее с гневными криками в окружении вооруженных солдат, чьих друзей недавно убивали по вашему приказу. Буря чувств от утраты друга может затмить даже почтение к Божественной Фамилии...

— Ты смел угрожать императору? Бастард!

— Никаких угроз, мой государь. Но разбитое сердце может быть глухо как к приказам сюзерена, так и к голосу разума. И да, в Горах Плача род Явара вовсе не имеет полной доли того божественного ореола, которым он окружил себя в Обеих Столицах, посмею вам напомнить...

Император поглядел на свою дочь, всё ещё тяжело дышавшую после боя. Потом на оскверняющий Высочайший Взор труп:

— Внимательно посмотри — перед святым алтарём лежит очевидное доказательство того, что любая враждебная акция против Божественной Семьи заранее обречена на неудачу.

— Воистину, — покорно поклонился тот, больше не рискуя спорить.

— Будь сейчас другое время, ты бы ещё со вчерашнего полдня ходил здесь без головы. А сейчас бы тем более. Но Император не отказывается от своего слова, даже если ему за милости тут же платят чёрной неблагодарностью.

— Вы очень милостивы, Небесный Правитель, — путаясь в ножнах мечей, опустился на колени Кирэюмэ.

— Можешь отпустить его, девочка, — не оглядываясь, бросил Император через плечо. Афсане, улыбаясь, поднялась с лежащего на земле сына наместника, убрав ногу с его шеи, и потрепала мальчишку по башке. Насмерть перепуганные самураи толпой бросились к нему, только сейчас заметив, в чьих руках, вернее, в ногах, оказался сын их господина. Суккуба взмыла на крыльях, послав им воздушные поцелуи.

— Даже одна из свиты моей дочери сильнее всей твоей охраны, что же говорить о самой моей дочери.

— Госпожа Третья одарена не только красотой, но и смелостью...

Принцесса исподлобья посмотрела на Эйро. Вот сейчас, ему точно голову отрубят. Такому, как он, смерти желать можно!

— Поднимайся, — попросил отец дочку. Та встала, служанки поспешили отряхнуть ей подол от снега. Кто-то забрал её меч.

— Начни со второго свитка, — попросил он сёнагона.

— Чтобы не оставлять без наказания столь немыслимую дерзость, — читал со свитка сёнагон: — Мы увеличиваем твою долю приданного: все войска, находящиеся в твоём подчинении, войдут в дар, и, моя дочь, как любящая сестра, преподносит их своему брату, Наследному Принцу Мамору, дабы сопровождали его в тяжелом чужеземном походе. Как управляющий землями своей супруги, уважаемый господин Эйро Хакамада должен обеспечить их фуражом, провиантом и боеприпасами на год похода и организовать доставку в земли и края, указанные волей Наследника Престола. Если кампания продлится больше года, господин управляющий землями Третьей Принцессы продолжит снабжать доверенные Наследному Принцу войска соответствующими припасами на всём протяжении кампании. Сам господин Эйро Хакамада с личной охраной должны прибыть в Девятивратный Дворец для проведения свадебной церемонии. Всё должно быть завершено к последнему дню месяца.

— Но чтобы опять не вносить раздор и не сеять смуту, — опять перебил писаря Император: — Мы будем считать и вторую попытку немыслимой дерзости... немыслимым в дерзости предложением руки и сердца нашей дочери, на который она дала ответ, равный предложенному, — двое слуг, напрягшись, подняли труп и вынесли его со двора: — И ответила согласием...

— В случае отказа мы огласим по всей Империи всю историю вашего «сватовства», — добавил Император.