Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

свиданку-то народ с котулями[175] едет! Багажник хрен закроешь! — с хохотком объяснял водила, довольный тем, что день с утра задался.

Молчаливый пассажир огладил лежавшую на коленях спортивную сумку. Разубеждать говоруна не стал.

В дороге Пшеничный посулил накинуть сотню, если мастер в штабе колонии замолвит словечко, чтобы его приняли без очереди.

— Говно вопрос! — обрадовался парень. — У меня сеструха в спец-части работает! Готовь шоколадку! Не припас? Не беда, по дороге в лабаз заскочим.

Ловчила устроил выход не абы на кого, а на начальника оперчасти. О таком везении Пшеничный и не мечтал.

Правда, «кум» — долговязый майор с медно-рыжим жёстким ёжиком волос, встретил гостя неприветливо.

— Чё надо?

От Людки из спецчасти он уже знал, что по кой-то ляд припёрся ментяра с Андреевской области.

Пшеничный в ожидании слов: «ваше удостоверение» лихорадочно подбирал оптимальный вариант ответа. Но майор молча вращал рачьими глазами. На покрасневших белках виднелась сеточка кровеносных сосудов — верный признак высокого артериального давления. Причина недуга, скорее всего, крылась во вчерашних излишествах.

Расстегнув молнию висевшей на плече сумки, посетитель со скромным достоинством вынул квадратную бутылку виски. Презент на стол поставил с умом, загораживая спиной вход.

— Б-богато, — сглотнул вязкую слюну майор и указал на дверь. — Вертушок поверни по часовой.

Пшеничный крутнул защёлку и, проявляя деликатность, отвернулся. Знал, как не в жилу, когда при опохмелке смотрят под руку. Донеслись сдавленные звуки и матерок. Благородный шотландский напиток трудно приживался в измученном организме россиянина.

— Всё, поворачивайся, избушка, к Ивану передом, — «кум», вроде, ожил.

Безопасник обернулся. Бутылки на столе и след простыл. На впалых майорских щеках расцветал земляничный румянец, рихтуя сыпь пацанских конопушек.

Пшеничный объяснил цель визита. Вначале, разумеется, упомянул своё ментовское прошлое. Бывший убойщик, капитан милиции, рассчитываю на содействие…

— Руководство концерна поручило мне навести справки об одном чёрте, который у вас чалится. Он представляет экономическую угрозу нашему бизнесу, поэтому мы хотим узнать о его планах. Мне достаточно беседы с кем-нибудь из руководства. С вами, например, товарищ майор.

Прелесть туманной просьбы заключалась в том, что она ни к чему не обязывала должностное лицо.

Начальник оперчасти повертел в руках солидное удостоверение посетителя, вернул. Раздумчиво пожал костлявыми плечами.

— Отчего ж не поговорить с хорошим человеком?

Укрепляя репутацию, Пшеничный извлёк из сумки вторую бутылку. На сей раз марочного коньяку.

— Уважаю армянский, — пятизвёздочный «Арарат» отправился в недра сейфа следом за литровкой «Chivas Regal». — Как вас звать-величать, уважаемый?

— Иван.

— Смотри-ка — тёзка! А ты думаешь, чего я тебе велел к Ивану передом встать?!

«Кум» согласился потележить, но не прямо сейчас. Он должен был идти в зону, разбирать одну поганку.

— Погуляй, свежим воздухом дыхни, а в тринадцать ноль-ноль возвращайся. Я дневального предупрежу, чтоб тебя не тормозил.

Долгие четыре часа Пшеничный убивал время. Купил в магазине любительской колбаски, хлеба и сока. На лавке у почты жевал, курил одну за другой. Понежиться на солнышке мешало кусачее комарьё.

«Здоровые они здесь какие», — пришлёпнув очередного кровопийцу, безопасник брезгливо отряхивал с ладони чёрно-красную кашицу.

Как договаривались, ровно в час пополудни он был в штабе и, тем не менее, заслужил упрёк принимающей стороны:

— Где ты лазаешь, Иван? Достопримечательности изучал?

Поляна была накрыта. Бутылка водки «Деревенька», крупно порезанное пахучее сало, солёные огурчики-помидорчики, пухлые румяные пирожки.

Начавший причащаться до истечения срока кодировки Пшеничный побаивался, как бы чего не вышло. Врач, когда заколдовывал, предупредил — выпьешь, последствия могут быть вплоть до инсульта. Правда, опыты, поставленные в майские праздники, прошли успешно. Но пока он экспериментировал сухим винцом и пивом. К водке примеривался впервые после трёхлетнего перерыва.

Неуверенное поведение гостя «кум» расценил по-своему:

— Ты чего, тёзка, половинишь? Думаешь — палёнка? Это наша саранская водовка, на солодовом спирте! Недавно её начали производить, ещё не научились подделывать.

Безопасник допил стопку, торопливо зажевал салом. Крепости и горечи не ощутил, а вот звонкие молоточки в висках застучали.

Прежде, чем добрались до главного вопроса, пришлось выслушивать майорскую историю про то, как он улаживал поганку.

— Слетелись, бляха, правозащитники. Разбирать коллективную жалобу жуликов на хавчик. Дескать, первое и второе в столовке готовят из одной кислой капусты, а в супе шматки свиной кожи с щетиной плавают. Почему я разруливал? Хозяин в отпуске, зам по БОР — на больничном, режимник — в запое, ну, Иван Сергеич вторую неделю — ответственный от руководства. Говорю глисту очкастому очень вежливо и аргументировано: «Перечень продуктов утверждён ГУИНом. Свежая капуста ещё не выросла. Не сезон! Соответственно, блюда готовятся из квашеной». Тут один сучонок из отрицаловки[176] трясёт куском шкурки с салом. Я его за клешню цоп: «И где щетина?» А правозащитник: «То есть, наличие свиной кожи в супе вы не отрицаете?» Тьфу, бляха-муха! Поубивал бы! Ну, чего ты, Ваня, как неродной? Давай-ка накатим за взаимодействие родов войск!

В «куме» проглядывался бывший вояка, судя по гладкой речи, выпускник политического училища.

Пить приходилось вровень. Отмазки не принимались, а сачкануть не позволяли скромные габариты помещения. Всё было на виду.

Майор выслушал причину, заставившую гостя проделать путь в семьсот километров. На старые дрожжи он быстро поплыл и дал волю языку.

— За короткий промежуток времени вопрос з/к Калачёва встаёт на повестке третий раз! — загибать пальцы «кум» начал с мизинца, украшенного длинным, любовно отшлифованным ногтем. — Сперва коллега с вашей «шестёрки» прозвонился, разведывал насчёт УДО. Потом транзитник один кручёный возник, теперь вот ты, Николаич, собственной персоной. Чем же так знаменит з/к Калачёв?

Насчёт телефонного звонка Пшеничный знал. По его просьбе с Мордовией связывался начальник оперчасти Терентьевской колонии строгого режима Кафтанов. Кстати, третий Иван в этой истории! Иван Иванович! А вот что за пассажир приезжал по душу Клыча? С какого он боку припёка?

Удивления безопасник не выказал. Подтвердив, что Вова Калачёв та ещё устрица, ловко перевёл разговор на поведение осужденного в период отбывания наказания.

— Особых проблем он нам не доставляет. Трудоустроен на швейке. В общественной жизни участие принимает от случаю к случаю. Можно сказать, из-под палки. Связь с родственниками поддерживает путём переписки. О! Перед Новым годом жена к нему приезжала на длительную свиданку. Молодуха! Блонда! Чего ещё интересного? Нижегородская братва его греет, но так, знаешь, не особо наваристо. В отряде у него всё ровно. У нас ведь красная зона, особо не заблатуешь. В СДП[177], понятное дело, ему не по масти вступать. Мы, Николаич, особо не напрягаем рецидивов во избежание бучи. В общем, шёл он плавненько на досрочное. Нынче, ты ж знаешь, гуманизм. Это раньше по УДО