Собирающая Стихии - Олег Авраменко

— Плевал я на неё и на всех вас! Какого чёрта вы сюда явились? Как вы нашли меня?

— Мы не искали тебя, — сказал Бриан. — Больно ты нам нужен!

Тонкие губы Эмриса растянулись в противной усмешке:

— А вот вы мне нужны. Пожалуй, я найду вам применение.

Я слишком поздно почуяла неладное и не успела вовремя среагировать. Мощь Порядка внезапно обрушилась на меня, мой Образ не смог устоять перед её натиском, а проклятый Инь не захотел прийти ему на помощь. Две Силы, которыми я обладала, наотрез отказывались действовать сообща.

Прежде чем я потеряла сознание, до меня успели донестись презрительные слова Эмриса, сказанные в мой адрес:

— Адепт-сосунок.

Ах, будь у меня секундой-другой больше, я бы показала ему «сосунка»!..

16. БРИАН

САМИ НАРВАЛИСЬ

Очнувшись, я обнаружил, что сижу крепко привязанный к жёсткому деревянному креслу. Но это были сущие пустяки по сравнению с тем, что я был напрочь лишён доступа к силам. Я не мог сподобиться даже на такую мелочь, как связаться с родными и позвать их на помощь.

Я находился в небольшой комнатке без окон (это я заметил, потому как моё кресло стояло в углу), с массивной дубовой дверью, закрытой на засов изнутри. Помещение освещала электрическая лампа, висевшая на проводе под потолком. Из мебели, кроме кресла, к которому я был привязан, в комнате был ещё стол, два стула, на одном из которых сидел мой дядя Эмрис, а также мягкая кушетка, где неподвижно лежала Софи со связанными руками и ногами. Её глаза были закрыты, а лицо бледное; по всей видимости, она всё ещё была без сознания. Впрочем, это понятно — ведь основной удар пришёлся на неё, когда она пыталась остановить натиск Силы Порядка своим Образом.

Выходит, и адепты Источника не всесильны! Конечно, Софи совсем ещё зелёный адепт. Она такая молоденькая, неопытная, беззащитная... А сейчас и беспомощная.

Я резко дёрнулся в кресле, пытаясь вырваться, но ничего этим не достиг, кроме боли от впившихся в тело верёвок. Эмрис не совершил ошибки, столь распространённой в дешёвых боевиках. Мои руки были надёжно привязаны к подлокотникам, и я никак не мог дотянуться пальцами до узлов. Не мог я и встать, согнувшись в три погибели, и с креслом на спине боднуть Эмриса головой в живот. Физически не мог — мои ноги были привязаны к ножкам кресла.

Эмрис наблюдал за мной с садистской ухмылкой.

— Можешь кричать, — великодушно разрешил он. — Всё равно тебя никто не услышит.

— Ты идиот, — сказал я и сам удивился своему спокойному тону. — Мы не собирались выдавать тебя правосудию. Разве не ясно? Если бы я хотел это сделать, то сразу позвал бы отца и дядю Артура.

— Ну и дурак, что не позвал, — хладнокровно парировал Эмрис.

— Скорее, сентиментальный осёл, — уточнил я. — Мне не хотелось огорчать тётю Бронвен. Да и отца, если на то пошло. Он бы не обрадовался перспективе увидеть тебя на скамье подсудимых.

— Скажи прямо: на эшафоте.

— А вот и ошибаешься. В нашем Доме смертная казнь отменена ещё восемь лет назад. В худшем случае, тебя осудили бы к пожизненному изгнанию... То есть, к твоему теперешнему образу жизни.

— Постой, постой! — произнёс Эмрис, подавшись вперёд. — Ты к чему это клонишь?

— Ясно к чему. Я предлагаю тебе сделку. Ты отпускаешь нас — а мы забываем, что тебя видели.

— И забудете также, что я обладаю Силой Порядка? — недоверчиво спросил он.

— Пока ты не бедокуришь, подобно Харальду, то вреда от тебя нет. А если сойдёшь с ума, сам себя выдашь.

— Ты ручаешься и за эту юную даму? — Кивок в сторону Софи.

— Я даю своё слово, клянусь честью Лейнстеров — семьи, к которой ты, на нашу беду, принадлежишь. А Софи будет молчать, чтобы не обесчестить меня. Впрочем, мы можем подождать, когда она очнётся. Я сумею уговорить её.

— Она твоя милашка?

Я почувствовал, что неудержимо краснею.

— Это к делу не относится.

Эмрис откинулся на спинку стула и замурлыкал, словно кот в предвкушении сытной трапезы.

— Предложение заманчивое. Весьма заманчивое... Но неприемлемое. Ты кое-что выпустил из внимания.

— И что же?

— У меня с твоим отцом маленькие счёты. Некогда он вытурил меня из Логриса и отнял корону, которая по праву принадлежала мне. А потом отдал её проходимцу Артуру, деду этой маленькой сучки. — И он указал на Софи.

— Не смей её так называть! — вспыхнул я.

— Ага, — ухмыльнулся Эмрис. — Ты всё-таки неравнодушен к ней. Ты уже трахал её? Или ещё нет?

— Заткнись! — прорычал я, закипая от негодования. — Не смей...

— Но-но-но! — посуровел Эмрис. — Ты мне не указывай. Здесь я хозяин положения, разве ты не заметил? И мне решать, что я буду говорить и делать.

С этими словами он встал со стула, отшвырнул его в угол, затем подошёл ко мне и передвинул кресло в центр комнаты, ближе к кровати. Теперь я мог видеть Софи, не поворачивая голову.

— Отлично, — сказал Эмрис. — Лучшее место в партере.

Меня зазнобило от дурных предчувствий. Я начинал догадываться, что он замыслил, но боялся даже думать об этом. Это было ужасно, это было гнусно, это было...

— Я не искал встречи с Колином и Артуром или с их ублюдками, — заговорил Эмрис с театральным пафосом. — Но это не значит, что я не хотел отомстить им. Сама судьба отдала вас в мои руки, и как тут не воспользоваться этим даром Провидения. Я мог бы убить вас сразу — но разве это месть? Нет! Простая месть — плохая месть. Я заставлю вас долго страдать, мучиться, пока вы сами не станете молить меня о смерти. В конце концов я смилуюсь и убью вас, а потом устрою так, чтобы ваши тела нашли. Пусть Колин и Артур ломают головы, гадая, кто вас так обработал. — Он сделал эффектную паузу, склонился ко мне и почти ласково, этак доверительно сообщил: — Первым делом я трахну твою крошку, а ты будешь смотреть и облизываться. Если ты ещё ни разу не имел её, это лишь добавит пикантности нашей молодецкой забаве. Хочешь подержать свечку?

Я чуть не заплакал от бессильной злости и отчаяния, но всё же сумел сдержаться и презрительно плюнул Эмрису в лицо. К сожалению, промахнулся.

Вопреки ожиданиям, он не ударил меня. Впоследствии, размышляя над происшедшим, я понял, что он сделал это вовсе не из милосердия. Просто не хотел отвлекать меня от моральных мук банальной физической болью.

Затем Эмрис подошёл к кровати и развязал Софи ноги.

— Прекрати, негодяй! — не выдержав, закричал я. — Подлец! Скотина! Не смей! Не прикасайся к ней, ты, гнусная тварь!..

Я уже ничего не мог с собой поделать и отчаянно дёргался в кресле, извивался, громко вопил, захлёбываясь рыданиями, а из моих глаз ручьями текли слёзы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});