Трагедия ошибок - Александр Больных

тот же день крейсера "Громобой", "Баян", "Паллада" и "Адмирал Макаров" развернулись

в устье Финского залива, чтобы нести дозор.

27 июля заградители "Амур", "Енисей", "Нарова" и "Ладога" пришли в Порккала-Удд в

сопровождении дивизиона эсминцев, чтобы ждать приказа в непосредственной близости

от района операции. 28 июля адмирал Эссен самостоятельно приказал начать постановку

крепостных заграждений в Кронштадте. На следующий день были погашены некоторые

маяки. В полночь 30 июля была объявлена мобилизация флота. Однако, несмотря на все

просьбы Эссена, морской министр адмирал И. К. Григорович постановку центрального

заграждения не разрешал. Штаб флота считал такую ситуацию недопустимой, так как

угроза внезапного нападения немцев считалась совершенно реальной. Эссен отправил

Григоровичу несколько телеграмм, требуя разрешить постановку заграждения. На

последней стояло время 18.00:

"Прошу сообщить о политическом положении. Если не получу ответа

сегодня ночью, утром поставлю заграждение".

Но Эссену повезло — он не стал нарушителем воинской дисциплины. 31 июля в 4.18, то

есть еще до официального объявления войны Германии, Николай II телеграммой

разрешил поставить заграждение. Напомним, что германская нота с формальным

объявлением войны была вручена послом графом Пурталесом русскому министру

иностранных дел Сазонову 1 августа в 19.00, в то время как аналогичная нота в Париже

была вручена только 3 августа. Россия начала воевать раньше своих западных союзников.

31 июля в 6.56 минные заградители начали ставить первые мины. Их прикрывали

броненосцы "Цесаревич", "Слава", "Император Павел I" ("Андрей Первозванный" в это

время ремонтировался в Кронштадте). Операция длилась около 4 часов. 4 заградителя

поставили 2124 мины, однако это было лишь начало…

Впрочем, немцы находились не в лучшем положении. Поскольку флотское командование

воевать с Россией не собиралось, оно отчаянно пыталось выяснить у политического

руководства, нужно начинать военные действия на Балтике, или нет. Принц Генрих был

даже вынужден отменить свой собственный приказ крейсерам "Магдебург" и "Аугсбург".

Ранее он распорядился:

"После официального объявления войны не ждать исполнительных

приказаний для выполнения возложенных задач".

Теперь ему пришлось приказать прямо противоположное: ждать особого распоряжения.

После перепалки между статс-секретарем по морским делам гросс-адмиралом фон

Тирпицем и министерством иностранных дел утром 2 августа Адмиралштаб через голову

принца Генриха послал приказ непосредственно командирам "Магдебурга" и

"Аугсбурга": "Война с Россией. Начать военные действия. Действовать согласно плану".

Так что, как нетрудно увидеть, в начале войны все ее участники различались только

степенью царящего бардака и некоторыми его национальными особенностями. Хаос и

путаница были всеобщими. И все-таки в отличие от русских первые действия немцев

были активными. 2 августа "Аугсбург" и "Магдебург" обстреляли Либаву и поставили

минное заграждение на подходах к этому порту. Операцией руководил командир

"Аугсбурга" капитан 1 ранга Андреас Фишер. Обстрел длился 25 минут, немцы

выпустили 420 снарядов. Русские затопили на входе в порт несколько кораблей, чтобы

помешать противнику пользоваться Либавой. Немцы это видели, но все-таки позднее

предприняли операцию… с целью заградить вход в Либаву!

В августе германские крейсера несколько раз обстреливали маяки и наблюдательные

посты, чему русские никак не противодействовали. 15 августа командующий дивизией

обороны побережья контр-адмирал Мишке получил приказ провести постановку мин на

входе в Финский залив. Ее должен был выполнить вспомогательный минный заградитель

"Дойчланд" в сопровождении миноносца V-186. Прикрывали заградитель крейсера

"Аугсбург" и "Магдебург" и миноносцы V-25 и V-26. Вечером 16 августа германские

корабли вышли в море. Несколько раз немцы видели дымы русских кораблей, но встречи

не произошло. В 19.43 "Дойчланд" начал ставить мины, и как раз в этот момент

германские крейсера, находившиеся немного восточнее, заметили 2 русских крейсера.

Это были "Громобой" и "Адмирал Макаров". Однако командир русского отряда ничего

не предпринял и просто повернул прочь. K 20.11 "Дойчланд" завершил постановку 200

мин. Сразу скажем, что это заграждение практически сразу было обнаружено русскими, и

позднее они включили его в состав заграждений своей передовой минно-артиллерийской

позиции.

Заградитель был отправлен в Данциг, а контр-адмирал Мишке решил с остальными

кораблями совершить вылазку в Финский залив. Миноносцы днем обстреляли маяк

Нижний Дагерорт на острове Даго, а потом вышли на линию Оденсхольм — Ханко. Там

они столкнулись с русскими крейсерами, которые видели накануне. Адмирал Мишке с

"Аугсбургом" и "Магдебургом" прошел севернее только что поставленного заграждения и

тоже видел это столкновение, хотя издалека. Вот что написал германский адмирал о

происшедших событиях:

"На 100° усмотрел два отряда по 3 корабля в каждом в двойном походном

строю. Суда северного отряда четырехтрубные, вне сомнения типа

"Россия". Южный отряд, головной корабль четырехтрубный, два других

двух- или трехтрубные, с достоверностью не разглядел. В направлении на

Лапвик 2 раздельных дыма. Между Пакерортом и Оденсхольмом 5 или 6

дымов, — по-видимому, миноносцы. Северная эскадра легла в 18.05 на NW.

Миноносцы шли обратным курсом. Чтобы разглядеть а типы ее судов,

повернул еще раз на 23°. Северный отряд открыл в 19.03 огонь с расстояния

10 км (48 кабельтовых). Первые выстрелы русских кораблей по германским

давали всплески в 400–800 метрах за кормой миноносцев. Пошел самым

полным ходом назад. Развил сильный дым, чтобы замаскировать цель".

Перестрелка длилась 13 минут, попаданий не было. И снова русский отряд противника не

преследовал. Объяснить эти действий контр-адмирала Коломейцева невозможно.

Командир миноносца "Буйный", отличившийся в Цусимском сражении, показал себя

никудышным командиром эскадры. Он оправдывал свое поведение тем, что принял

германский отряд за броненосные крейсера "Роон" и "Принц Генрих" в сопровождении 4

легких крейсеров, но поверить в такое объяснение нельзя. Даже в условиях не слишком

хорошей видимости принять 3 миноносца за 4 крейсера сложновато. Адмирал Эссен,

который в тот же вечер встречался с Коломейцевым, написал в дневнике:

"Контр-адмирал Коломейцев на меня произвел дурное впечатление. Всегда

до войны его считали беззаветно храбрым человеком, а тут я увидел

человека, впавшего в маразм. С таким настроением в бой идти нельзя".

Видимо, "синдром Цусимы" продолжал действовать. Вскоре Коломейцев был снят, но,

как мы увидим, положение это не спасло.

Гибель "Магдебурга"

Наверное, гибель легкого крейсера "Магдебург" имела большее значение, чем гибель

любого другого корабля в годы Первой Мировой войны. Рискну предположить, что даже

гибель 3 линейных крейсеров Битти в Ютландском бою была не столь весома.

23 августа контр-адмирал Беринг поднял флаг на легком крейсере "Аугсбург". Он

получил устное распоряжение командующего провести рейд в Финский залив. В состав

эскадры вошли крейсера "Аугсбург" и "Магдебург" и эсминцы V-26 и V-186. На

совещании утром 25 августа адмирал ознакомил командиров крейсеров со своим планом.

Беринг намеревался действовать агрессивно, не считаясь с опасностью. "Если не будем

рисковать, то нечего надеяться на успех", — заявил адмирал. Он намеревался в ночь с 25

на 26 августа атаковать сторожевые корабли в районе центральной минно-

артиллерийской позиции. В приказе на операцию он ставил задачу: уничтожить

вражеские миноносцы. Для обеспечения операции привлекались также старый крейсер

"Амазоне" и подводная лодка U-3.

Русские адмиралы дали противнику все основания для уверенности, однако, эта

уверенность сначала перешла в самоуверенность, а потом и в откровенное нахальство.

Немцы начали действовать, не считаясь ни с противником, ни с навигационной

обстановкой.

С наступлением темноты германская эскадра полным ходом двинулась в Финский залив.

Однако уже около 21.00 немцы встретили полосы тумана, которые становились все гуще.

Практически сразу германские крейсера потеряли друг друга. Туман был настолько густ,

что с мостика "Магдебурга" даже в бинокль было невозможно рассмотреть