Психология сказки. Толкование волшебных сказок - Мария-Луиза Франц

Анима поначалу предстала в его сновидениях в образе крайне витальной женщины, напоминающей преизбытком жизненной силы и красотой античную Венеру.

Одновременно молодого человека беспокоили сексуальные фантазии достаточно обычного характера: например, нередко ему казалось, что у его постели появляется какая-то женщина и начинает возбуждать его, столь же часто в его мечтах возникала картина званого обеда, переходящего в дионисийскую оргию. В действительности же он, скорее, был личностью аскетического типа, вообще не способной получать удовольствие от жизни, и поэтому на вечеринках все обычно избегали его общества, тем не менее, он, как видите, обладал анимой, по-язычески чувственно переживавшей мир. Я втолковывала ему, что он должен, так сказать, развивая успех, упорно следовать за этой анимой и что если бы ему пришлось встретить девушку, соответствующую возникшему в его снах образу, то ему следовало бы что-то предпринять. Какое-то время мои внушения действовали на него, а затем все пошло по-старому. Являлось ли то, что его останавливало, невротическим механизмом, или здесь скрывалось что-то еще? Я следовала указаниям, поступавшим из его сновидений, иногда говоря, чтобы он позвонил по телефону этой воображаемой девушке, а иногда советуя этого не делать.

Как-то в конце семестра он явился ко мне со следующим сновидением: красивая нагая женщина, с изумительной фигурой, молча приблизилась к его кровати, знаками и жестами вызывая в нем сексуальное возбуждение, но исчезла, когда он попытался привлечь ее к себе. Затем та же самая красивая женщина спускаясь по лестнице, держала, словно Моисей, табличку в своих руках, на которой появились слова: «Ты не можешь иметь меня». Я была настолько обескуражена и сбита с толку, что могла только сказать: «Да-а, так оно и есть». Однако после этого он ясно осознал, что анима существует! Когда он пришел ко мне в следующий раз, то сказал: «В прошлый раз вы совершили чудо! Теперь я понимаю, что анима – это не выдумка, а реальность!» Должна сказать, что в моем сознании ситуация предстала несколько иначе: я не ощутила, что мне удалось что-либо совершить и тем самым в какой-то мере поставить точку в этом вопросе, скорее, я убедилась, что мой пациент осознал парадоксальную природу анимы. Кроме того, он понял, что она подталкивает его к решительным действиям, что он должен принять определенное решение и разобраться с этой проблемой. Ему вдруг стало ясно, что он должен чем-то серьезно заняться. Он сказал: «Ну ее к черту, эту аниму, с ее двойной игрой, я принимаюсь за работу – буду писать картины!»

В его картинах и творческих грезах неизменно присутствовала некая темная, дьявольская и одновременно божественная фигура, преследовавшая его, своего рода «темное божество» (dark god), и он понял, что в ней и скрывалась настоящая причина его угнетенного состояния. Ему всегда хотелось всего, он любил по-ребячески баловать себя мыслью о том, что его полюбит прекрасная женщина, а когда возвращался к реальности, то снова впадал в резиньяцию. Его уныние было сродни огорчению ребенка, не получившего вожделенной игрушки. Теперь же он неожиданно увидел, что его депрессия коренится в его пессимистическом Weltanschauung, в отсутствии У него веры в жизнь или Бога и что ему необходимо создать свой образ Бога. Страшная болезнь матери затронула и ее мозг; он видел как это повлияло на нес, и, глядя на ее страдания, пришел к бессознательному заключению, что никакой души (psyche) вообще не существует. Он почувствовал необходимость тщательно разобраться в своем Weltanschauung в целом, что неудивительно – ведь его анима была низведена до положения женщины низшего сорта, к тому же еще и порочной, хотя на самом деле ее подталкивала к злым выходкам ее заблокированность чем-то другим: ведь анима обычно представляет собой нравственно индифферентное существо. Хотя она уже достигла в его душе уровня сознания, его пока единственное приближение к ней приняло весьма примитивную форму – грубого сексуального натиска, т. е. имело почти животный характер. И хотя за этим стояли самые обычные человеческие чувства, беда заключалась в том, что он не развил в себе умения выражать их по-человечески. Даже если бы он, возможно, по-настоящему полюбил женщину, он все равно бы не знал другого способа выразить свое чувство, кроме вышеописанного; его анима оказалась заколдована именно таким образом потому, что ее хозяин позволил материалистическим идеям господствовать в своей душе.

Если вы полагаете, что секс сводится к гормональным отправлениям тела, тогда секс, действительно, становится чисто механическим делом, мало чем отличающимся от вождения автомобиля. Он совершенно утрачивает при таком подходе значение остро переживаемого психологического взаимоотношения. Мужчина, о котором я рассказываю, за свое неправильное представление о сексе был наказан временной импотенцией. Его тело как бы сказало ему: «Если ты думаешь, что я для тебя всего лишь автомобиль, то этот автомобиль отказывается работать!» Неверная установка сознания стала причиной психогенной импотенции. Осознанная жизненная позиция этого человека сводилась к следующему: если ты вел себя подобающим образом, правильно, то имеешь право на человеческое счастье. Однако его мать была счастлива в жизни и считалась человеком безупречного поведения, а была уничтожена самым что ни на есть садистским образом, ибо именно так он переживал ее смерть. Да, в своем сознании он все еще считал, что Бог добр и что жизнь в долгу перед ним по части счастья. Он не понимал, почему не мог получить от жизни то, в чем нуждался, и в конце концов пришел к выводу, что для него все в жизни устроено иначе, чем для других. Он был тем, кому жизнь не дала ничего из того, что есть у всех нормальных людей, и он решил, что надо примириться с этим и отказаться от попыток получить что-нибудь от жизни; тяжелый покров резиньяции опустился на его душу, и, хотя в этой покорности судьбе было много горечи, дело было сделано: он подавил в себе законное право на любовное чувство. Он никогда не пытался смело и до конца продумать приходившие ему в голову по этому поводу мысли. Он не принадлежал к мыслительному типу, для того чтобы этим заняться, и просто смирился с представлением, что жизнь так устроена. Он даже чувствовал себя виноватым, считая, что он, должно быть, ужасный человек, раз судьба к нему так неблагосклонна. Следовательно, он вынужден был осознать, что Бог имеет темную сторону.

Надо учитывать, как подобное открытие действует на человека, которому предстоит примириться с тем фактом, что Бог – не ласковый воспитатель в детском саду! Даже христианская Церковь учит, что Бог имеет непостижимую для нас сторону, и если вы сможете это понять, то сможете избавиться от представления о том, что раз вы хорошо себя ведете, то и счастье придет к вам. Человек, о котором я рассказываю, смог преодолеть свою инфантильность, сознательно становясь более серьезным и печальным, но менее ожесточенным и унылым. Благодаря осознанию темного образа, открывшегося ему, он стал мудрее. Кроме того, прежде он был крайне требователен к людям, строго оценивая их слова и поступки, теперь же, благодаря осознанию темной стороны Бога, да и ненадежности положения человека в мире, он стал более терпимым и отзывчивым, поняв, что все мы, если вдуматься, бедняги, вынужденные вести отчаянную борьбу с судьбой, начало и конец которой от нас скрыты. В результате он научился ценить маленькие радости жизни, от которых получаешь гораздо больше удовольствия, когда знаешь, что жизнь трудна, и когда не известно, что тебя ждет через час. У него развилось даже определенное чувство юмора, прежде ему не свойственное.

В его случае, наверно, можно было бы сказать: «Страх Божий – начало премудрости». Он получил от жизни нечто почти равноценное тому, о чем мечтал в сновидениях, поскольку научился видеть красоту жизни и ее значительность в гораздо более скромных вещах, и все это с тех пор, как он расстался со своей инфантильной жадностью и наивной уверенностью, что жизнь перед ним в долгу. Среди его собственных теневых фигур видное место принадлежало гангстеру, и это вовсе не удивительно, потому что, если вы убеждены, что в жизни все скверно, то гангстерский взгляд на жизнь как нельзя более уместен! Характерно, что, хотя в своей сознательной жизни он был человеком правильного образа жизни, в его сновидениях постоянно возникала фигура гангстера, персонифицирующая, скорее всего, тень. И в самом деле: если жизнь так отвратительна, то ничего другого не остается, как взять в руку пистолет и начать действовать! У него была и другая тень – в образе крайне плотоядного мужчины, вся жизнь которого сводилась к тому, чтобы есть и пить. Это был человек, любивший находить себе друзей с такими же вкусами. И у моего пациента был приятель – чревоугодник и большой любитель выпить, Weltanschauung которого имело много общего с его собственным. В итоге можно сказать, что все его бессознательные комплексы находились под воздействием темного образа, вызванного шоком, который он перенес в юности и который породил образы гангстера и погрязшего в чувственных наслаждениях пьяницы, так же, как и его неприязнь к калекам, ибо он лишь проецировал на других травму, искалечившую его собственную душу.