Ночь масок и ножей - Л. Дж. Эндрюс

моим гостем. Смотри.

– Мне интереснее узнать твои мысли. Из всех людей в этой комнате у меня меньше всего опыта в выстраивании хитрых схем.

– В этом я не уверен.

Его поза будто ограждала его от меня, как будто я была ледяным штормом, прибивающим его к земле. Может, глупо с моей стороны было думать, что Кейз сумеет отбросить свои стены и вылезти из брони. Вместо этого я разозлилась. До помутнения. Я хлопнула рукой по столу.

– Ну и ладно. Я понимаю. Я уйду.

– О чем это ты?

– Очевидно же: ты не хочешь, чтобы я была здесь. Я думала, мы уже оставили это позади, но я ошибалась. Спокойной ночи.

Он следил за мной взглядом.

– Ты всегда такая чувствительная?

Я мрачно усмехнулась.

– Когда я так вымотана, избита и злюсь на жизнь – да, я становлюсь довольно чувствительной.

– Присядь, – он сделал глубокий вдох и оперся на стол. Я не шелохнулась, поэтому он дернул головой в сторону стула, тем самым веля сесть. Я послушалась. После этого его голос опустился до темного шепота: – Я не заметил эллинга.

Я сложила руки на груди, раздражаясь еще больше.

– Уж прости. В следующий раз позволю тебе просмотреть все страницы, прежде чем лезть самой, чтобы ты первый все узнал.

– Я не это имел в виду, и, если ты поумеришь свой пыл на чертов миг, может, я бы и сумел объяснить. – Его тон изменился, стал уязвимым, и он не поднимал на меня глаз. – Я уже дважды проверил каждую страницу и все равно не знаю, как будут расположены многие палатки или что эллинг вообще существует.

По меньшей мере семь чертежей новой и старой планировки были разложены на столе. Повелитель теней был темным фейри этой земли; призраком, ведущим себя тише любой лисы в кустах. И он упустил настолько очевидную возможность.

– Что ты пытаешься сказать?

Кейз постучал пальцем по краю стола, несколько раз открыл рот, а потом закрыл его, будто собираясь с мыслями. Наконец он прямо посмотрел на меня.

– Я не… читаю, – он быстро поправился. – В смысле, я умею читать, просто плохо. Мои глаза видят по-другому.

Я прошерстила воспоминания о том, как читала с Кейзом. Когда мы были детьми, я рассказывала ему истории. У Салвиск он бросил книгу учета утешительниц мне.

– Как это – по-другому?

Повелитель теней переступил с ноги на ногу. Не помнила, чтобы когда-либо видела его таким… выбитым из колеи. Наконец он вздохнул.

– Все двигается. Я моргну – и какая-то цифра перевернется или подскочит на верх страницы. Мне нужно несколько часов, чтобы прочесть один лист. Всегда было сложно.

Я давно знала Кейза Эрикссона, но это мне было неизвестно.

– Ты мог бы просто сказать. Ты думал, я стала бы тебя дразнить?

– Не знаю. Я никогда никому не говорил, – он прочистил горло и уставился на листки.

– Но мне рассказываешь?

– Потому что ты суешь свой нос не в свое клятое дело, а еще у тебя эта бесячая привычка заставлять меня говорить.

Я улыбнулась, но щеки заколол жар.

– Ну кто-то же должен.

Он снова накрыл один глаз.

– Это помогает.

Я какое-то время смотрела, как он, прищурившись, изучает размеры эллинга, а потом выпалила собственное признание:

– Воспоминания, что я краду, меня ужасают.

Кейз поднял на меня глаза, и я пожалела, что раскрыла рот. Он, казалось, очень хотел услышать продолжение. Разве он не проделал щель в своей броне, позволяя мне заглянуть внутрь? Я могла сделать то же самое.

Я сдвинулась на самый краешек стула, теребя уголок одного из листков.

– Мне было тошно их красть, потому что я знала, что увижу что-то ужасное. Иногда я плакала, а потом, когда продавала их, притворялась, что они не имеют никакого значения. Как будто я наслаждалась жестокостью. Со временем я и сама начала в это верить.

– Нет ничего постыдного в том, чтобы презирать жестокие вещи.

– Нет ничего постыдного и в том, что тебе сложно читать. – Я бросила ему вызов, приподняв бровь. Он нахмурился и снова взглянул на пергамент, но у меня возникло ощущение, что этот спор я выигрывала. Я пихнула его руку своей. – Если бы ты хотел, чтобы я помогла, то я не против остаться.

Кейз мгновение рассматривал меня, а потом развернул чертежи к моей части стола. Он сел со мной рядом, осторожно, и стал задавать вопросы о конкретных деталях: уступах с шипами или ровными поверхностями, размерах и формах палаток, что будет внутри и сколько людей может в них поместиться. Он спрашивал, как закрывались окна дворца, сколько там было лестниц, помещений для слуг, бараков скидгардов.

Как он делал со схемой Дагни в грязи, я обводила важные участки угольным карандашом, даже рисовала закорючки, изображающие воду для эллинга или корону для покоев Ивара.

Кейз потер глаза, когда от свечи остался лишь комочек воска. Я потягивала ароматный чай, который заварила, чтобы мы не заснули, но мои веки все равно были тяжелыми.

– Что думаешь? – спросила я.

– Перед нами испытание, но меньшего я и не ожидал.

– Нам придется провернуть все быстро, – я барабанила пальцами по абзацу наверху одного листка, вроде как расписанию событий. Была там одна строчка, привлекшая мое внимание: слутет ав хандельн. Конец торгов.

Мы решили, что «торги» означают тайную сделку по альверам для будущей невесты Ниалла.

– До двенадцатого удара часов, – серьезно сказал Кейз. Он указал на обширное кольцо покоев под центральными помещениями дворца, все они были связаны с пересекающимися коридорами и проходами, выстроенными вокруг центральной комнаты.

– Судя по тому, как ты это описала, я не сомневаюсь, что именно здесь они проведут торги.

– Значит, сюда ты меня и проведешь.

– Ты сама туда себя проведешь.

Мне не нравился этот его план. Соблазнять Дофта было другое дело: он явился туда удовольствия ради, да и, если честно, соблазнение мне не то чтобы удалось. Убедить Наследного Магната выбрать именно меня изображать какую-то экзотическую, загадочную женщину на маскараде – ну серьезно, нужно было отправлять Тову.

Кейз, казалось, считал, что Това слишком быстро перережет Ниаллу горло.

Ну и еще Кривов когда-то держали в Черном Дворце. Были шансы, что Ниалл узнает Тову, даже если навести иллюзии.

Я поправила на плечах старое одеяло.

– Когда забрали Хагена, я дождаться не могла этого момента. А теперь кажется, что мы совсем не готовы, а он уже почти настал.

– Мы будем готовы, – сказал он.

– Иногда мне кажется, что ты говоришь такое, чтобы самого себя убедить.

– Мы будем готовы, – повторил Кейз. – У нас нет