Государыня - Александр Антонов

   — Кого это — вас?

   — Вдвоём мы уходили из Вильно. Воин Глеб ещё в пути по иной дороге, но с тем же.

   — Вот что! Ладно, приму и Глеба. Сладко мне слушать вас про Еленушку. Теперь иди отдыхай, славный боярский сын Карп. Честь тебе окажут моим именем. — Иван Васильевич позвонил в колокольчик, вошёл дворецкий, и он сказал ему: — В бане помыть боярского сына Карпа, напоить, накормить. Его побратим Глеб появится, веди ко мне.

Как в Литве, на другой же день по прибытии Карпа помчались гонцы во все русские земли аж до Новгорода с повелением великого князя собирать полки да быстро идти с ними в Москву. Первыми исполнили волю государя тверские князья. Князь Даниил Щеня привёл под Москву в село Хорошево вооружённую тверскую рать, в которой состояло много бывалых воинов. Да и сам воевода Даниил Щеня отличался храбростью, силой, бойцовской сноровкой, а главное — воеводской смекалкой и недюжинным умом. Следом подошёл полк во главе с перемышльским князем Иваном Воротынским. Сборы московской рати уже завершились, когда в пределах стольного града появилась новгородская рать, которую возглавлял сам наместник Новгорода Юрий Захарьич, отменный воин и тоже человек большого ума. С ним пришёл брат Яков Захарьич герой в сечах за Брянск и Путивль.

Иван Васильевич был доволен сборами войска: не замешкались. И воеводами остался доволен. Такие не посрамят чести русского воинства. Он напутствовал их:

   — Идут на нас литвины, охочие до русских земель. Надеюсь, что не пустите их за рубежи державы, побьёте их, где следует бить ватажников.

   — Так и будет, батюшка–государь: побьём, где встретим, и вспять погоним. С нами меч Александра Невского, — сказал за всех бойкий на слово Яков Захарьич.

Лазутчики уже приносили вести из Литвы. Там войско двигалось к рубежам России. 3 мая Иван Васильевич повелел главному воеводе Даниилу Щене вести полки к заставам, дабы упредить вторжение литовского войска на русские земли.

Позже российские историки писали: «Кампания 1500 года была проведена блестяще. Русская армия действовала на трёх направлениях. Первых больших успехов достигла юго–западная группировка, которой командовал новгородский воевода Яков Захарьич. Уже в мае пал Брянск, через три дня пал Путивль. Переход же князей Семёна Стародубского и Василия Шемячича означал передачу почти десятка крепостей в междуречье Десны и Днепра. Тогда же под руку Москвы отдались князья Трубецкие (из Гедиминовичей) и Мосальские (из Рюриковичей). Часть сил, включая полки вновь перешедших князей, была затем направлена в помощь ратям, действовавшим на западном направлении. Здесь и произошли решающие события, определившие не только исход кампании, но и войны в целом».

Скупые строки истории не раскрывали всего величия духа русских ратников в той скоротечной войне. К тому же, то величие могли и не заметить. На западном рубеже русские войска без особых усилий овладели Дорогобужем. Московская рать опередила литовцев при подходе к городу. Русские заняли его благодаря отваге горожан, тайно собравших отряд ратников и в час подхода московского войска пленивших всех литовских воинов, которым надлежало защищать Дорогобуж. Трудно сказать, как развернулись бы события под городом, если бы горожане не взяли верх над литовским отрядом и если бы Даниил Щеня подошёл к Дорогобужу всего на четверть суток позже. Когда гетманы Острожский и Радзивилл приблизились к городу, их дозоры доложили им, что он уже в руках русских воинов и вокруг него стоит рать. Гетманы не отважились идти на сближение с ратью Ивана Васильевича и ушли на западные рубежи реки Ведроши. Там были заняты оборонительные позиции. Даниил Щеня не замедлил подойти к расположению литвинов вплотную.

Два войска, заняв позиции, несколько дней почти не беспокоили друг друга, лишь изредка отважные литовские конники делали набеги с целью узнать, велика ли русская рать. Но русские воины не дремали и отбивали набеги храбрецов, не допуская обозреть стан русского войска, которое располагалось на восточных берегах реки Ведроши. За набегами литовцев следил сам воевода Даниил Щеня. Он хорошо знал вражеские повадки и по всей линии расположения своей рати выставлял плотные дозоры. Каждый день с наступлением сумерек больше сотни воинов бдительно следили за передвижением врага по западному берегу Ведроши. Помогало русским воинам то, что ночи становились всё короче: в эту пору раннего лета заря с зарёй сходились.

В таком молчаливом противостоянии нервы слабее оказались у литвинов. Вечером 13 июля, спустя пятнадцать дней после начала бесплодного стояния, великий гетман Константин Острожский собрал в своём шатре гетманов и князей на совет. Строгий, суховатый в обращении, он не стал освещать предполагаемый ход кампании, сказал просто, коротко, по–военному:

   — Мы пришли на Русь не на прогулку, а чтобы наказать русов за то, что они дерзновенно посягают на наши земли, навязывают нам свою волю. Потому завтра ранним утром с рассветом устроим им сечу. Наши мечи решат, кому властвовать на этой земле. Теперь говорите, вельможные паны, если не всё мною сказано.

   — Мы согласны с тобой, ясновельможный гетман, — ответил за всех Николай Радзивилл. — Застоялись кони, притупились сабли, пока прохлаждались. — И он крикнул: — Даёшь сечу!

   — Даёшь сечу! — поддержали Радзивилла военачальники.

   — Теперь внимание последнему слову, — потребовал гетман Острожский. — Мы должны застать врага врасплох, потому сегодня в ночь до рассвета переправляйте легионы на левый берег Ведроши. Броды знаете. Лучников посадите на конские крупы. Сосредоточьтесь и с первыми проблесками зари молча ведите воинов в сечу.

   — Всё так и будет, — заверил великого гетмана граф Хребтович.

   — Не посрамим чести! — поддержал графа князь Друцкий–старший.

   — И помните: все мы идём впереди легионов, — строго заключил Острожский.

Он тут же сделал знак маршалку Станиславу Глебовичу. Маршалок только кивнул головой и вышел из шатра, а спустя несколько минут слуги принесли в шатёр медные кувшины с вином, кубки и яства. С весёлым говором разлили вино.

   — За победу! — произнёс Острожский и поднял кубок.

   — За победу! — повторили гетманы и князья.

Этот кубок «за победу» оказался не последним. Гетманы ещё долго будоражили темноту наступившей ночи хвалебными возгласами во славу литовского оружия. Лишь когда ночь перевалила на вторую половину, Острожский сказал‑таки:

   — Пора и честь знать, господа. Как бы не было худа.

Его последние слова оказались пророческими.

Лелеяли надежду на победу и в русском стане, но по–иному. Воевода Юрий Захарьич уже какую ночь держал литовцев под недреманным оком своих охотников, которые в заонежской тайге к медведю и к рыси подходили бесшумно и могли потрепать их за уши. С наступлением ночи охотники переправлялись на лёгких плотиках через Ведрошу и, затаившись возле стана литовцев, наблюдали за каждым их движением. За многие дни противостояния литовцам так и не удалось побывать вблизи русской рати на левом берегу Ведроши. Только днём русские вроде бы открывали дорогу на свой берег: дескать, идите, ждём вас. И ждали. По доброму, по Божьему завету: «Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напои его: ибо, делая сие, ты соберёшь ему на голову горящие уголья. Не будь побеждён злом, но побеждай зло добром».

Наступил день поминовения апостола Акилы. Едва полуночная темь стала рассеиваться в предутренней свежести, как близ шатра воеводы Юрия Захарьича появились два охотника–пластуна. Они велели стражу разбудить воеводу. Он вышел из шатра тотчас, будто не спал.

   — Ну, с чем пришли, зверь проснулся? — спросил он.

   — Проснулся, батюшка–воевода, — ответил молодой, светлоголовый и крепкий, как дубок, воин.

   — И что замыслил ворог?

   — По всему становищу пошло движение, к нашему берегу мостятся.

   — Выходит, лопнуло у литвинов терпение. Да уж пора. — Воевода распорядился вестовыми, которые ждали его слова: — Бегите сей же миг к князю Воротынскому, передайте мою волю: пусть укрывается с полком в засаде. Он знает где.

Сам Юрий Захарьич поспешил к шатру главного воеводы Даниила Щени. Мыслил он упросить Даниила поставить в засаду и полк своего брата Якова. «То‑то ударим по затылку в нужный час», — подумал он.

Князь Даниил Щеня в эту ночь тоже не спал. Во время дрёмы было ему веление Божье готовиться к подвигу. Он ждал лишь часа, чтобы встать во главе рати испытанных воинов.

В русском стане всё ожило. Сеунщики главного воеводы оповестили всех воевод, тысяцких и сотских о том, чтобы выводили воинов на просторное Митьково поле. На том поле, раскинувшемся в полукольце холмов, и было задумано русскими воеводами дать главное сражение литвинам. Все были уверены, что ежели литовское войско прихлынет за реку Ведрошу на русскую землю, то быть ему битым.