Великое зло - М. Роуз

Она засмеялась.

– Финансист до мозга костей… А я-то думала, что в глубине души вы романтик.

– Мы всегда ищем новые варианты вложения средств. Но главное даже не это. Здесь такая же часть наследия моей семьи, как ювелирное дело и искусство стеклодува, – но эта часть до сих пор была от нас скрыта. Я серьезно, Жас.

– Да. Понимаю.

– Если рецепты чего-то стоят, то на эту наживку можно много чего поймать. Утраченные и заново обретенные ароматы, каково? Такая линия будет притягивать всеобщее внимание. Я уже даже представляю, как ее рекламировать.

Она засмеялась.

– Звучит так, будто все уже запущено в производство.

– Некоторые идеи настолько беспроигрышны, что все и так ясно. Ваш нос ощущает запахи, а мой – возможную прибыль. Это точно сработает. Подумаете?

Удивляясь самой себе, Жас согласилась. Вопреки всяческой логике; но в этой мастерской был… особый запах. Или, наоборот, особого запаха не было? Эта комната никогда не знала горя, непролитых слез, уныния. Трагедия семьи л’Этуаль не впитывалась год за годом в поверхность стола, стекло флаконов, в самый воздух. Здесь Жас была свободна от семейного прошлого, и это… пьянило.

– Угодно ли вам опробовать изготовленные по рецепту Фантин духи впервые за последнюю сотню лет? – спросила она.

– Я предлагаю брудершафт. Опробуем вдвоем.

Жас засмеялась.

– Когда я увидел вас в гостиничном баре, вы выглядели такой потерянной, – сказал Эш. – Я не знал тогда ни кто вы, ни вашего имени – но мне хотелось как-то вас развеселить.

Он заглянул ей в лицо.

– А сейчас вы вовсе не кажетесь грустной. В глазах появилось нечто живое…

Подавшись вперед, он мягко поцеловал ее в губы. Когда первое мгновение шока миновало, Жас удивилась тому, как хорошо ей оказалось в его объятиях. Ее потянуло к нему; тело как будто пронзил электрический разряд, напряглась и стала чувствительной кожа.

Да что ж такое?! Он же брат Тео!

А затем поцелуй закончился. Эш улыбнулся. Спокойной, беззаботной улыбкой, как будто произошло нечто восхитительное, но не особо важное. Показал на флакон.

– Я бы хотел испробовать.

– Есть свои правила, дедушка меня научил.

Она огляделась.

Нужен тестер. Должно быть, Фантин использовала узкие полоски бумаги, как и теперешние парфюмеры. Точно. На полке лежала пачка светло-кремовых бумажных ленточек. Вероятно, Фантин нареза́ла их сама: насколько Жас было известно, фабричное производство началось только после ее смерти.

– Вот. Дедушка тоже требовал, чтобы мы использовали самодельные. Против фабричных он категорически возражал.

Она окунула тестер во флакон, вспоминая дедушку и его старомодные привычки. Он любил момент первого испытания. Медленно погрузить ленту, подождать, пока она напитается запахом, извлечь из флакона – и подарить клиенту. Иногда такие пробники он дарил своей внучке. Повязывал ленту вокруг ее запястья, изысканно кланялся и просил поносить «украшение» до вечера, а потом высказать мнение о новом запахе. Она хранила все его пробники. Где они сейчас? Вероятно, где-то в доме на рю де Сент-Пер…

Внезапно воздух вокруг нее будто вскипел. По рукам пробежала знакомая дрожь: ледяные иголочки, предвестник начинающегося приступа. Запахи стали сильнее. Сгустились тени. Разум туманился…

Что-то, использованное ею при работе по старинному рецепту, запустило механизм.

Жас отодвинула стул подальше от бутылочек с эссенциями и маслами. Лента-тестер, забытая, упала на пол. Девушка отступила на шаг назад, прочь от стола. Сегодня ощущения были иными. Не такими пугающими. Ее почти тянуло окунуться в видение, взглянуть на женщину, которая много лет назад работала в этой мастерской.

Жас хотела остаться рядом, внимательно рассмотреть ее, но она знала, что не может себе этого позволить. Не сейчас. Только не сейчас…

Как мантру, она проговорила давно затверженные инструкции.

Открыть окно. Вдохнуть свежего воздуха. Дышать глубоко и размеренно. Дать разуму задание, не позволить ему погрузиться в водоворот.

Не объясняя ничего Эшу, Жас поднялась, подошла к окну, распахнула его и высунула голову наружу. Вдохнула напоенный лесом воздух, сосредоточилась. Орешник. Трава. Розы. Сосны. Море. Она в здравом уме.

– Вам нехорошо? – встревожился Эш.

– Сейчас пройдет. Я что-то вдохнула, и на меня это подействовало… странно.

– Один из ингредиентов?

– Да.

– Какой именно?

– Не знаю.

– Полагаю, на меня он тоже подействовал.

– Да?

И она развернулась.

Эш непонятно поглядел на нее, будто увидел кого-то другого. И не успела она осознать случившееся, наклонился к ней и снова поцеловал. Чувства, с которыми она воевала, вернулись, усилились, и Жас затрепетала, не ощущая ничего, кроме волны наслаждения…

Глава 25

Отлив обнажил камни. В ярких лучах солнца трещины в горной породе создавали причудливые фигуры.

Жас и Тео спустились на берег за домом Виктора Гюго, надеясь обнаружить скалу, изображенную на упавшей фотографии. Тот снимок запечатлел писателя в крайне неудобной и неустойчивой позе: ноги изогнуты под таким странным углом, что, может быть, их расположение само по себе несло какую-либо информацию. Служило ли это ключом к тайне? Поскольку других подсказок у них не было, Тео решить попытать счастья.

Он сделал две копии снимка и одну протягивал теперь девушке. Эта фотография напоминала знаменитый портрет, который попадался Жас здесь на острове в самых разных местах. Гюго, в строгом костюме, стоял на скале, отвернувшись от фотографа, и смотрел влево. Камни под его ногами были ненадежны: казалось, в любой момент они могут обрушиться. Видно, писателю нравилось забираться так высоко. Но с трудом представлялось, как мужчина за пятьдесят карабкается по валунам в такой плотной суконной одежде.

– Куда он смотрит, в каком направлении? – спросила Жас. – В сторону моря или суши? На юг или на север?

– Не знаю.

– Намучаемся мы с этим снимком…

За следующие полчаса они облазили весь берег. Приходилось часто останавливаться и сверяться со снимком. Наконец обнаружилось нагромождение валунов, действительно напоминающее запечатленные на фотографии скалы.

– Вряд ли здесь есть пещера, – сказала Жас, когда они подошли ближе. – Входа не видно.

Она снова сверилась с фото.

– Но ведь как похоже!

Тео забрался на камень. Потом на другой, повыше.

– В детстве мы с братом часами пропадали на берегу, исследовали пещеры.

Девушке стало неловко. Тео говорил о брате, а она вспоминала два неожиданных поцелуя – не сказать, что они вызвали такое уж отвращение, – и думала, что они означали. Впрочем, сейчас не время. Тео добавил что-то еще.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});