Ликвидация - Бондаренко Вячеслав Васильевич

— Кто именно поджег, известно?

— Попросили Разного помочь, у них в отделе с людьми посвободнее. Вы ж видите, шо творится — ни лечь, ни встать…

От холодной воды немного полегчало. Чтобы не мешать подчиненным, Давид постоял с минуту у распахнутого окна, подышал по японской системе. А потом сгреб подготовленные Якименко дела и отправился к Кречетову.

Тот тоже явно не скучал этой ночью. В дверях Гоцман посторонился, пропуская конвоира и задержанного. Майор улыбнулся навстречу Давиду, но улыбка получилась вымученной, похожей скорее на гримасу. Пользуясь паузой, Кречетов с наслаждением, так, что хруст раздался, потянулся, ослабил воротничок кителя, вяло отхлебнул давно остывшего чаю из забытого на столе стакана.

— Виталий, нужны ордера на арест. — Гоцман опустил на стол Кречетова стопку дел.

— Ты что, смеешься? Я ж военная прокуратура…

— Военная, гражданская… — устало отмахнулся Давид, садясь. — Некогда до наших бегать. Да и ночь уже на дворе. Выпиши ты.

С полминуты Кречетов осоловевшими глазами смотрел на Гоцмана, видимо соображая, как поступить, наконец полез в сейф, вынул стопку ордерских бланков. С обреченным вздохом обмакнул перо в чернильницу, готовясь писать.

— Готов?.. — Гоцман машинально сунул в рот последнюю папиросу, но тут же смял ее и выбросил. Помотал мокрой головой. — Кстати, ты в штаб 49-й бегал?

— Чего?.. — От усталости Кречетов не сразу сообразил, о чем идет речь.

— Ну, в конвойный полк, где Лужов служил, — раздраженно пояснил Давид.

— А-а… Да, бегал. Не знают они там ни хрена. Комполка и комбат вообще Лужова не могли припомнить, а комроты и комвзвода как попугаи: службу нес без упущений, взысканий не было, фронтовик… Сослуживцы по взводу тоже: не был, не участвовал, не состоял, отличник боевой и политической подготовки. Лучший стрелок взвода, физкультурник… Похоже, они вообще не поняли, с какой радости к ним армейская прокуратура пришла.

— Тогда поехали… — Гоцман со вздохом взял из стопки верхнюю папку, раскрыл. — Пиши. Кошелев Александр Петрович, 1925 года рождения, место рождения город Ковров, русский, подозревается в ограблении коммерческого магазина Особторга… Снимки с места происшествия… На десять тысяч вынес товара в одиночку. Та-ак. Рязанец Олег Олегович, 1918 года рождения, место рождения город Александровск… ха, земляк Довжика… украинец, обвиняется в убийстве с целью ограбления гражданина Циммермана А. Б. и гражданки Циммерман М. А.

— Я не успеваю, — сопя, бросил Кречетов, быстро водя пером по бумаге.

— Та-ак, — не слыша его, продолжал Гоцман. — Рыкунов, Сергей Захарович, 1922 года рождения, место рождения город Порхов, русский… Обвиняется в разбойном нападении на директора подполковника пути и строительства Ледовского А. А. Дальше… Винниченко, Александр Устинович, 1927 года рождения, место рождения село Коминтерновское, Одесской области, украинец… Обвиняется…

Закончили поздней ночью. Кречетов подкинул Давида до дому на своем «Виллисе». Сил у Давида хватило только на то, чтобы кое-как стянуть с себя пиджак с гимнастеркой и провалиться в тяжелый, одуряющий сон, из которого его вырвал через четыре часа огромный круглый будильник, подаренный еще в тридцать восьмом году тетей Песей на день рождения…

— Мы не успеваем хватать. — Гоцман сделал паузу, набрал в легкие воздуха. — Иногда берем только зачинщиков погромов. Всем участникам по стандарту лепим 59-3 и 73-ю…

— Че-го?.. — пренебрежительно переспросил Жуков.

— Статьи Уголовного кодекса — участие в массовых беспорядках и сопротивление представителю власти, — терпеливо объяснил Давид. — Были случаи, когда патрули только разоружали бандитов и отпускали их.

За распахнутым настежь окном кабинета командующего Одесским военным округом пели птицы. Вошедший на цыпочках адъютант маршала внес полный графин холодной воды, поставил его на стол и так же бесшумно удалился. Жуков проводил его тяжелым взглядом, но ничего не сказал. Перевел свинцовые глаза на сидящих вдоль длинного стола городских начальников, потом на стоявшего по стойке «смирно» Гоцмана.

— Почему?

— Не на чем было везти. Транспорта не хватает катастрофически. Тюрьма, гауптвахта, следственные изоляторы — все забито под завязку.

— Почему? — по-прежнему негромко осведомился Жуков.

— Не успеваем проводить дознание. Подключены все отделения, военная прокуратура округа — и все равно по ноздри.

Жуков перевел тяжелый взгляд на городского прокурора. Тот торопливо закивал, разводя руками. С минуту маршал молчал, тяжело расхаживая по кабинету.

— Где начальник УГРО? Почему вы докладываете?

— У него дом сожгли, — хмуро пояснил Гоцман, — жена пострадала. Он у ней, в больнице…

— И вы, значит, за него?

— Так я ж заместитель, товарищ Маршал Советского Союза.

Жуков несколько раз двинул вперед-назад нижней челюстью. Неторопливо налил из графина воды, выпил.

—Выводы, подполковник?

— Предлагаю всех задержанных ранее авторитетов отпустить, — негромко, глядя командующему в глаза, произнес Гоцман.

— Прямо всех?

— Так точно.

— Хочешь доказать, что ты умнее маршала? — с угрозой усмехнулся Жуков.

— Никак нет. Иначе захлебнемся.

— Ты будешь меня учить стратегии?! — Жуков сделал шаг к Гоцману, казалось, еще немного — и он вцепится Давиду в горло. — Будешь учить?!

— Товарищ Маршал Советского Союза, разрешите обратиться! — неожиданно раздался спокойный голос полковника Чусова. — Прошу вас о разговоре с глазу на глаз.

— С ним? — Жуков кивнул на Гоцмана.

— С вами…

Уверенный вид Чусова подействовал на командующего. Побуравив полковника взглядом, словно испытывая его на прочность, Жуков махнул рукой:

— Ладно… Всем перекур!

Офицеры и чиновники торопливо покинули кабинет. Маршал усталым жестом потер глаза, тяжело опустился на стул и кивнул Чусову:

— Излагай.

— Гоцман во многом прав, товарищ Маршал Советского Союза, — негромко заговорил полковник. — Вы сами видели, что творится в округе. Двадцать пятого, в день концерта, Одесса была на грани хаоса… И если не сбить эту поднимающуюся волну прямо сейчас, то дело может дойти до открытых боев. Как в девятьсот пятом году, когда власть в городе была передана военному генерал-губернатору…

— Бои со мной? — надменно усмехнулся Жуков.

— Страшны не потери, — договорил Чусов, пристально глядя на командующего. — А то, что об этом тут же доложат наверх. Маршал Победы воюет с мирной Одессой… И последствия… последствия этого доклада могут быть сами знаете какие.

Лицо Жукова закаменело. Ты же первый и доложишь, мгновенно подумал он. А последствия… Рябое лицо старика с седыми усами мелькнуло перед ним, мелькнуло и пропало. Он покосился на портрет. Нет, художник сделал его, конечно, моложе и просветленнее, что ли…

— Нужно отпустить авторитетов, — после паузы мягко, но непреклонно, неотрывно глядя командующему в глаза, проговорил Чусов и быстро добавил: — Под поручительство Гоцмана. Если что, он ответит за ситуацию головой. Это во-первых…

— Нужна мне его голова… — брезгливо протянул Жуков.

— …а во-вторых, — договорил Чусов, — с преступностью в Одессе мы разберемся и без него.

— Это как это?

— Он будет работать по своим возможностям… А мы — по своим.

В глазах Жукова блеснули искорки интереса.

— Конкретные предложения, полковник?..

— Конкретные предложения есть, — сдержанно отозвался Чусов. — Но об этом пока должны знать только вы и я.

— Излагай…

— Идея вот какая. Накануне вашего прибытия в Одессу Гоцман ловил банду Сеньки Шалого. Переоделся в извозчика, сел в пролетку и подставился этому Сеньке…

…В коридоре штаба округа вокруг Гоцмана немедленно образовалась пустота. Горкомовские столпились своим кружком, юристы — своим, военные — своим. Когда он подошел к урне, чтобы выбросить пустую папиросную пачку, несколько человек, не глядя на него, посторонились, чтобы дать ему дорогу, и так же молча вернулись на прежнее место, когда он отошел. Давид усмехнулся, углом рта.