Стена плача - Владимир Колотенко

- До оси не дошло, - говорит Лена, - а вот... Разве так и оказалось: «Вы - причина цунами»?

- Если бы Тина тогда сказала нам, так сказать, это вживую, ну, прямо, тет-а-тет... Да мы бы ее засмеяли!

- Но она стала «Причиной отлива»?

- Признаюсь: мне тут же пришли на ум эти строчки, как только это случилось.

И ещё эта кроха-солнцеед...

Как она здесь оказалась?

Глава 22

Жора изо всех сил старался избегать даже ничтожных неточностей:

- Нам нельзя допускать ни малейшей оплошности, - повторял и повторял он, - ведь черт, как известно, таится в деталях.

Как потом оказалось, у него не было никаких проблем ни с чертом, ни с Самим Богом.

- То есть?

- И с тем, и с Другим Жора был на короткой ноге.

Не помню почему, но и от фараона мы отказались.

Было решено взять из нашей кладовой фрагмент кожи под номером 17131313, принадлежащий некогда знаменитому вождю, которого скальпировали его соплеменники. Это был подарок шамана, Жора привез эту кожицу из камчатской экспедиции.

- Пожалейте вождя, - взмолилась Тамара.

Вождя было не жалко.

- Людоеды, живодеры, вампиры...

Ася просто бросилась в слезы.

В последний момент Жора все-таки пожалел вождя и взял другой фрагмент. Лет триста тому назад он принадлежал какому-то кузнецу. Мы согласились: кузнец со здоровым геномом, прекрасным телом и крепким духом - это было то, что надо. Выбор был не случаен, и мы надеялись на хороший результат. Жора сам своими крепкими пальцами, вооруженными миниатюрным глазным пинцетом, сунул кожицу в камеру дезинтергатора и нажал кнопку. Нежно запел трансформатор, замигали лампочки термоконтроля, что-то запикало, засвистело, застонало... Лед тронулся, ожил большой экран на стене. У меня застучало в висках, глубоко вздохнул Стас. Прошло несколько томительных минут и раздался пронзительный писк зуммера: готово! Ткань кожи под воздействием одному Жоре известных дезинтегрирующих факторов через какое-то время рассыпалась на отдельные клетки. Они потеряли адгезивные свойства и стали свободны друг от друга.

- Что потеряли? - спрашивает Лена.

- Рассыпались, - поучаю я, - обрели свободу... Каждая стала независима от других. А адгезия - это слипание, соединение... Понимаешь меня?

Лена кивает: ещё бы!

Это была первая небольшая победа. Опасность была получить мертвые клетки, но Жора, кудесник, колдовал над ними так, что его лоб покрылся испариной, а белая шапочка съехала на затылок. Его ежик (скальп) иногда нервно дергался, обнажая из без того огромный лоб и выказывая напряженность в работе хозяина. Жора зачем-то время от времени смотрел на Юлю, как бы прося у нее поддержки. Но ее ресницы ни разу не моргнули. Ее лицо казалось мраморным, мертвым. О том, что она жива свидетельствовали глаза, ее дивные умные чарующие живые глаза. И ниточка пульса на мраморной шее, хладнокровно и ровно отсчитывающая удары сердца. На меня Жора ни разу не посмотрел. Все мы, выжидая и надеясь на лучшее, уставились на экран, где эти клеточки плавали в растворе во взвешенном состоянии. Сколько из них живых? - вот вопрос, на который теперь все ждали ответа. Это был главный вопрос, вопрос жизни и смерти. Это было «Быть или не быть?» нашего времени. Ответить на него мог только Юра.

- Давай, - Жора легонько толкнул Юру в плечо, - теперь ты наш Бог.

Юра не двинулся с места.

Мы все тоже стояли, не шевелясь.

- Слушай, - улыбнувшись, произнес Жора, обращаясь к Юре, - скажи мне все-таки: у тебя есть враги?

- А у кого их нет? - ответил вопросом на вопрос Юра и, поправив очки, сделал первый шаг.

О каких врагах шла речь, я понятия не имел.

Жора сиял! Всё у нас шло как по-писаному, всё ладилось... Жора кивком отозвал меня сторонку:

- Кажется, всё lege artis, - заговорщицки проговорил он, - давай теперь...

- Сплюнь, - сказал я.

- Да я уже все углы оплевал.

- Чё вылупился, - сказал Жора, рассмеявшись. Затем, вдруг, прищурив глаза, произнес серьёзным тоном:

- Пора, мой друг, пора... Иначе - кырдык!

И хлопнул, как он это всегда делал, чтобы я не посмел возражать, хлопнул меня по плечу, мол, так-то, братец, пора - давай свою Тину на блюдечке!

Если бы я попытался расспрашивать о причинах такого решения, Жора бы просто рассмеялся мне в глаза. Он не любил повторяться. И не терпел возражений, если решение уже было принято.

- Dixi! - только и произнёс он.

Это - как контрольный выстрел!

Ладно...

Я всё ещё не мог взять в толк, почему без Тины нам нельзя обойтись. Но не стал возражать, лишь согласно кивнул в ответ: пора так пора...

И понятия не имел, как выберусь из этой ситуации.

Тинка просто виснем повисла!

Итак, Жора колдовал...

- Слава, а помнишь Абрамова? - спросил он Ушкова, - он сегодня великий человек... Он теперь...

- Абрамов никогда не будет великим, - отрезал Ушков и принялся тщательно протирать очки.

- А Рулько? Или как там его - Люлько?

- Этот удод, что ли? - спросила Инна, - этот...

- Юра, пора, - сказал Жора, подойдя к Юре, - ты же видишь, что...

- Вижу. Не слепой.

Кто такой великий Абрамов я тоже понятия не имел. А о Люлько и речи не могло быть. Этот напыщенный бычьим самодовольством ублюдок не стоит даже упоминания.

- Все у тебя ханжи и ублюдки, - говорит Лена.

- Разве?..

Почему вдруг пора, думал я, и что это Жоре взбрело в голову напоминать мне о своей Тине? Не помню, с чего началась моя охота за тенью, но точно знаю, что тень Тины до сих пор...

- И что же, - спрашивает Лена, - ты нашёл в конце концов вашу Тину? Где и как ты на неё вышел? Ты можешь мне рассказать?!

- Тебе-то зачем?

Охота за тенью...

Глава 23

- За твою голову назначено десять миллионов, - говорит Юлия.- Смотри, ты читал? Она отдает мне свежий номер газеты.

- Она этого не стоит, - говорю я.

- Тебя обвиняют в гибели сотен тысяч людей.

- А сколько бы ты дала за попытку создания новой религии?

- Тридцать сребреников.

Сегодня мы, наконец, уедем из этой страны. Как раз в день её рождения! Это - как подарок!

- Они уже понимают, - говорю я, - что Пирамида каждого из них прижмет к стенке, высветит их черные планы, заставит трепетать и бояться...

- Не забудь нацепить бакенбарды и свои ужасные усики, - говорит Юлия.

Каждый день я меняю свой облик. Ей не нравятся эти тонкие злые усы. А мне не очень нравится ее золотистый парик! Выбирать не приходится.

- Десять миллионов - это немало, - говорит Юлия.

- Это капля в море. Нашей же Пирамиде - нет цены.

- Помоги мне, пожалуйста...

- Не забудь свою сумочку...

- По мнению ученых, - говорит Юлия, - представители Homo sapiens изживут себя как вид, когда Земля отойдет от Солнца и остынет, от чего все живое просто...

- Надо спешить жить, - говорю я.

- Да, - соглашается Юлия, - от Апокалипсиса нас отделяют всего каких-то два с четвертью миллиона лет...

- Потому-то и надо спешить.

- Известна даже точная дата - 31 октября 2 252 006 года.

- От рождения Христа?

- Ну да!..

- Пирамида нужна нам как воздух, - говорю я.

- Да уж, - соглашается Юлия, - без нее мы столько не продержимся...

Собственно говоря, мы можем уже отправляться в новое путешествие. Здесь, в этом надоевшем зимнем северном городе, все, кажется, сделано. Остались мелочи, которые, если о них даже забыть, ничего в нашей жизни изменить не смогут.

- Завтра вылетаем, - говорю я.

- Правда?! Куда?

Юлия рада этому сообщению. Я тоже рад.

- Я подумала, - говорит она, - что встреча с этим узколобым клерком из Совбеза ООН ничего не изменит.

- Я решил, - говорю я, - с завтрашнего дня устроить для нас маленький отпуск.

- Правда?!

Когда пуля, прошив оконное стекло, разносит вдребезги китайскую вазу, мне удается завалить Юлю на пол и подтянуть за руку к стене.

- Не шевелись, - говорю я, - не двигайся...

- Что ты собираешься делать? - спрашивает Юля.

- Не знаю, - говорю я, и прыткой ящерицей перемещаюсь к выключателю.

Как тихо!

- Не двигайся, - повторяю я.

В наступившей темноте сперва ничего не видно, но когда глаза привыкают, в свете луны можно различать и кровать, и стол, и стулья...

- Уходим, - говорю я, - ползи к двери...

- Моя сумка, - говорит Юлия.

- Я все возьму сам, - говорю я и вдруг неожиданно для себя читаю: «...дом у дороги... тихая речка... садик вишнёвый...»...

- Что-что? - спрашивает Юля.

- Не поднимай голову, - прошу я и продолжаю - «...садик вишнёвый... пёс у крылечка... вечер июльский пишет эскиз...».

- Что ты там бубнишь?

Хорошенький эскиз!

- С днём рождения! - говорю я.

- А, да-да, - говорит Юля, выползая из-под стола и не поднимая головы, - спасибо за подарочек! А где мои цветы?

В ответ на это - целая автоматная очередь. Инстинктивно мы распластываемся на животах, прикрыв голову обеими руками.