Настенька (СИ) - Лунева Элина

- Беда в селе, - зашептал нечисть, подавая мне плотный льняной сарафан и рубаху, - Село Мокрое горит, в часовне набат бьют, слышишь?

И действительно, прислушавшись, до моего уха долетели далёкие отголоски колокольного звона. Вскочив с лавки в одной тонкой сорочке, я босая выскочила на улицу и посмотрела на темное небо, которое сейчас расцвело багряным заревом и черным дымом аккурат над тем поселением, про которое говорил мне домовик.

Село Мокрое располагалось в непосредственной близости к нашему, только по другую сторону большого озера, что примыкало к нашей деревне. А по другую сторону болот лежала деревенька Топлая, прозванная так из-за близости того самого гиблого болота. К моему стыду, я ни в одном из этих поселений так и не удосужилась побывать, о чем теперь жалела. Хоть наше село Грязное и считалось самым крупным из трех, но своей колокольни, не говоря уже о церкви, оно не имело. А вот в Мокром как раз таки была своя небольшая деревянная часовенка, в которой раз в несколько месяцев и справлял все необходимые ритуалы и обряды приезжий священник из княжьего посада. Тут и венчали всех желающих, и младенцев крестили, и заупокойную проводили, так сказать задним числом.

- Одевайся, хозяйка. Чую, скоро придут за тобой, - проговорил домовик настороженно, когда я вернулась в избу.

И правда, минут через десять, по двери моего дома начали настойчиво барабанить. Ждать себя я не заставила, и выбежала к незваным гостям полностью одетая и собранная.

- Настёна, - облегченно выдохнул староста, увидев меня полностью готовой, - Беги на красную поляну, там мужики телеги собирают, в Мокром пожар, людям помочь надобно. И это…, - замешкался Колобов, понизив голос, - Травы свои возьми, да мази. Всё пригодиться может.

Его просьба оказалась лишней. В моей сумке, что висела сейчас на моём плече, уже лежало с десяток глиняных баночек, и несколько мотков льняного полотна, которые можно было использовать в качестве бинтов.

На красной поляне, которая являлась в нашем селе подобием сельской площади, собралось почти всё население нашей деревни, а точнее её старшая часть. Лишь малые дети и старики остались в своих домах.

- Выдвигайтесь в Мокрое! – прокричал староста, давая отмашку первым повозкам, на которых лежали лопаты, мотыги, ведра.

- Садись, давай, в нашей телеге поедешь, - услышала я знакомый голос, и чьи-то теплые руки ухватили меня за подмышки и посадили на одну из движущихся телег. Это Никита Колобов постарался, чтобы меня не затоптала чужая лошадь и мимо пробегавшая группа мужчин.

Неожиданно чья-то горячая ладонь схватила меня за запястье и сдернула с телеги.

- Ты никуда не пойдёшь, - раздался надо мной сердитый голос Данилы, - Тебе там не место, это опасно. Вернись в избу.

Я и рта не успела удивлённо раскрыть, как рядом со мной возник Иван Колобов тут же остудил пыл моего… моего… бывшего жениха.

- Уймись, Данила! – тут же вклинился между мной и кузнецом Иван Колобов. Глядеть на Данилу я не могла, боль снова вернулась, глаза предательски увлажнились, и я поспешно отвернулась, стараясь взять себя в руки.

- Ты ей теперь не указ. Лучше за женой своей смотри, - добавил Иван.

Я вспыхнула, опасаясь драки, но вовремя подоспевший староста уже осадил пыл двоих разгорячённых мужчин.

- Поди, Иван! – прикрикнул он на сына, а затем укоризненно глянул на Хворостова, - Эх, Данила. Там люди в беде, им любая помощь нужна. А Настя на всё село одна секрет целебных трав знает. Её ни раз в лесу за сбором видели, да и у покойницы бабки Ядвиги в доме приметили.

Я озадаченно округлила свои глаза. Оказывается, деревенские уже давно заметили за мной моё странное поведение. Но оставался вопрос, к каким выводам они пришли?

- Не тушуйся, девка, не время сейчас, - уже более миролюбиво добавил мне староста, с упрёком продолжая посматривать на моего бывшего жениха.

- Я помогу, чем смогу, - тихо проговорила я, стараясь не выдавать своего волнения.

- А ты, Данила, остынь, не невеста она тебе более, - жестко проговорил Колобов, - Лучше иди, делом займись. Вон отец твой уже в Мокрое выдвинулся, и ты поспешай.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

По мере приближения, запах гари ощущался всё отчетливей. К моменту нашего прибытья в Мокрое, в селе уже полностью выгорело три двора, и ещё несколько успело заняться пламенем. Мужчины, женщины и дети тушили дома и постройки всем, чем могли. Мужская половина орудовали лопатами, стараясь закидать пламя землёй и песком, женщины и дети бегали с ведрами воды, стараясь отстоять рядом стоящие постройки и не допустить распространение пожара.

Я с ужасом наблюдала, как из одного, хваченного дымом, дома вынесли бездыханные тела мужчины и женщины, а рядом, ползая на коленях, рыдали их дети. А за их спинами, словно факел, горел небольшой сарайчик, из которого доносился оглушительный визг свиней вперемешку с яростным ревом пламени. Несчастной скотинке досталась кошмарная участь – сгореть заживо. Ничего страшнее я ещё в своей жизни не видела.

- Очнись, девка, - довольно ощутимо встряхнул меня за плечо кто-то, - Либо помогай, либо проваливай. Но только столбом не стой, а то собьют и затопчут.

Что делать мне? Что? Чем помочь?

Я растеряно огляделась по сторонам.

- Настя! Сюда! – раздался чей-то голос, и я тут же обернулась на него.

В ста метрах от меня лежало несколько человек, над которыми суетилась Матрёна Семёнова.

- Это я попросила старосту тебя забрать, - кивнула подруга вместо приветствия, - Принимайся за работу.

Возле чужого двора на деревянном настиле лежали обгорелые тела людей. И от их вида у меня ощутимо задрожали руки.

- Не так страшен чёрт, как его малюют! – раздраженно проговорила Матрёна, сдергивая со стонущего тела какого-то парня обгорелую рубаху, и принимаясь обтирать его мокрым полотенцем.

И действительно, в темноте всё казалось чёрным и обгорелым, но по факту хоть ожоги у пострадавших и были довольно большими, но всё же не таким уж ужасающими.

Я склонилась над ещё совсем молодым юношей, часть его руки серьёзно обгорела. Выхватив из своего сапожка небольшой нож, я разрезала им ткань рубахи парня, и осмотрела его ожог, который распространялся на шею, грудь и лицо.

- Мммм, - простонал парень и открыл свои глаза, - Я умер? Ты ангел небесный?

- Тише, тише, - ласково прошептала я ему, - Я не ангел, и ты не умер.

Парень пошевелился и вскрикнул от боли.

- Спокойно, не шевелись, - попросила я его, смачивая кусок чистой льняной ткани в деревянном ведре с водой, - Сейчас станет полегче.

И после этих слов, я набрала полные ладошки воды, тут же превращая её в вязкую ледяную кашу. Раскатав на обожженном участке кожи чистую ткань, я разложила не ней толстым слоем ледяное крошево, и увидела, как парнишка облегченно выдохнул. Главное было не переборщить, иначе на пораженных участках начнется обморожение и отмирание тканей.

- Лежи спокойно, - попросила я, доставая из своей сумки горшочек с тертой морковью.

- Зачем? Что ты делаешь? – встрепенулся он, увидев, как я принялась накладывать на его грудь оранжевую кашу.

- Морковь вытянет жар, - принялась терпеливо объяснять я, - А кора ясеня и толчёный подорожник помогут заживить раны. А теперь потерпи, пока я накладываю повязку.

- Настя, сюда! – услышала я усталый голос подруги.

После этого парня была ещё девушка, за ней было четверо раненых детишек, потом несколько мужчин, старик со старухой, потом снова какие-то люди, лица и имена которых я уже не запоминала. Одним словом, пострадавших было много.

- А батюшки! – испуганно всплеснула руками Матрена, - Никак с западной стороны села снова занялось!

Я обернулась в указанную сторону и нахмурилась. Как такое возможно?

И действительно, не успели деревенские потушить несколько дворов с восточной стороны деревни, как на западе уже вовсю полыхал крайний дом.

- Может лесные пожары? – озадаченно пробормотала я, не находя этому объяснение.

- Никак нечистый озарует, - проговорила Матрёна и принялась неистово креститься.