Записки следователя - Геннадий Скубилин

Генерал иронически поджал губы. Вихрев, нагнувшись, поднимал с пола разбросанные коробки из-под дорогих духов.

— Совсем ненужный беспорядок, — констатировал между тем генерал, прохаживаясь по аптечному торговому залу. — Перестарался кто-то, — продолжал начальник управления, — часы и те на стене перевернули. Было ли время у преступников забираться на стенку?

— И рецептурное окно разбито, — воскликнула работница аптеки.

— Разве оно вору мешало? — спросил сам у себя генерал. — Нет, разумеется. Кто последний уходил вчера вечером после работы из аптеки? Уточните это, — сказал Вихреву генерал вполголоса. — Ищите преступника среди работников аптеки. Только не обидьте подозрением честного человека.

15

— Кто там у нас на очереди? — спросил Белов Вихрева. Они оба несколько часов подряд допрашивали свидетелей по поводу кражи из городской аптеки.

— Продавец ручного отдела Валентина Маничева. Кстати, я изучил акты ревизии по этому отделу.

— И что нашли?

— Странность нашел, Виктор Викторович. Внезапные проверки выявляли в отделе излишние товары, плановые же заканчивались, как правило, недостачами.

— Так, интересно, — отозвался Белов. — Что из себя представляет Маничева — не интересовались?

— Ей двадцать лет. Была замужем. Развелась год назад. Ребенок есть, двух лет. Живет с престарелыми родителями. Встречается с мужчинами, посещает рестораны. Носит все модное, дорогое. Зарплата до ста рублей.

— Любопытно, — потер в задумчивости затылок Белов. — А давайте не будем трогать денек-другой эту самую Валентину, присмотримся к ней пристальней, а?

— Есть резон. Мне кажется, у нее есть связь с наркоманами и прочей шушерой.

16

В управлении внутренних дел к окошечку вахтера подошла Екатерина Семеновна — бабушка Саши. Ей надо было срочно увидеть следователя Руслана Юрьевича Вихрева.

— Екатерина Семеновна, дорогая, какими судьбами к нам?

— Из вашего города девушка приезжала вчера, племянника моего, Юрку, разыскивала. Как узнала, что его милиция увезла — так и заторопилась обратно. Не имеет ли это отношения к вашему делу-то? Вот я с чем к вам пришла.

— Девушку эту вы в лицо видели? — спросил Вихрев.

— Как вот с вами разговаривала, потому что сестра ее ко мне привезла.

— Пойдемте.

Вихрев, Белов и Екатерина Семеновна вошли в обворованную аптеку. В прихожей толпились все работники. Екатерина Семеновна подошла к одной и, как старой знакомой, протянула руку:

— Здравствуй, Валюша. Я вот приехала: думаю, узнаю насчет племянника. Да вот неожиданность: вас встретила. Вы здесь работаете?

17

В кабинете следователя сидели двое: Вихрев и Маничева.

— Где же вы познакомились с Юрием?

— Случайно.

— Он вроде помоложе вас будет?

— Молодой конь борозды не испортит.

Вошел генерал. Вихрев встал.

— Сиди, сиди. Возьми протокол и записывай, а я побеседую с Валей. Не возражаете, Валя?

— Хоть сколько… — Маничева недоверчиво, чуть-чуть испуганно перевела взгляд с генерала на протокол, который положил перед собой Вихрев.

— И давно вы с ним связь поддерживаете? — напомнил о себе генерал.

— Вы о ком?

— О Савинском. А вы о ком думали?

— О нем же, — раздраженно проговорила Маничева.

Генерал, словно не замечая этого, продолжал:

— В ваши годы пора уже серьезно задуматься над жизнью. Опоздаете — заест бесчестье. Тогда пиши пропало. Крест на себе ставь. А мы, то есть общество, этого не желаем. Лично я хочу приходить и покупать у вас лекарства. Но только лечиться, а не травиться…

— Вы ищите козла отпущения. Арестовали преступников — с них и спрашивайте. А ваши намеки приберегите для других.

— Вы не поняли меня, — снова взялся за свое неутомимый и терпеливый генерал. — Вдумайтесь в то, о чем я говорю. Может ли быть человек счастлив, если живет не по закону?

— Я в этом не разбираюсь, у меня среднее образование.

— Эта истина с молоком матери должна всасываться.

Видно, генералу удалось растопить ледок отчуждения в душе Маничевой. Она вдруг заговорила быстро, горячо:

— Вы, я понимаю, здесь самый главный. Не вмешивайте меня в аптечные дела. Моя вина в том, что я дружила с Савинским, хотя, конечно, как можно дружить, если живем мы в разных городах? По делам иногда я бываю в его городе, захожу, проведываю. И только. Какой тут грех? Или есть? Он просил у меня денег в долг: нигде ведь не работал. Я ему давала, правда, иногда брала из кассы, вот и вскрывали ревизии недостачу.

— А чем ребята рассчитывались? — пристально глядя в глаза женщины, спросил генерал.

Лицо Маничевой стало злым и замкнутым. Налаженного контакта как не бывало. А генерал, как бы между прочим, поставил на стол коробку со 150 трубочками пенициллина, десяток разных пузырьков.

— Их обнаружили у вас, Валя, в портфеле, под кроватью.

— Ну и что?

— Откуда они? — От пота загорелая лысина генерала заблестела. Он протер ее носовым платком и признался, не стесняясь:

— Тяжело в мои годы вести допрос. Ну, будем кончать, Валя?

— Пустое. Пенициллин и прочие таблетки, что мне выставили, никакого отношения к кражам из аптек не имеют. Что, трубочки и пузырьки помечены?

— Ох, упорная, — провел ладонью по лбу генерал и вытащил из папки клочок газеты с пометкой «26.31/8», обнаруженный у сельской аптеки, приложил его к газете, в которую была завернута коробка с пенициллином и другими лекарствами.

— Вот смотрите, Валя, сходится. Тютелька в тютельку.

Глаза Маничевой, тщательно подведенные тушью, округлились от удивления. Генерал неторопливой, уверенной походкой человека, поставившего все точки над «и», прошелся по кабинету из угла в угол. Маничева тихо заговорила:

— Савинский таскал мне медикаменты. Я их продавала в штучном отделе, выручку делили. А когда узнала, что Савинского посадили, решила доказать, что не он ворует из аптек, еще кто-то есть. На ночь окно оставила открытым — и вот… Иногда меняла лекарства: брала, что у них лишнее, а давала то, что просили. Они токсикоманы. Своего здоровья — «лекари». Только в кавычках.

Ее вывели из управления. На тротуаре она остановилась и обернулась: лицо не выражало ничего, кроме злости. Видимо, много еще пройдет времени, прежде чем она поймет, что жизнь начала плохо, что сама себя, как говорится, объехала по кривой…

Большая предстояла работа и с аптечными разбойниками, диверсантами собственного здоровья.

* * *

Разные сроки лишения свободы определил народный суд Юрию Савинскому, Борису Сорокину и Валентине Маничевой. С учетом роли каждого в преступлении.

Екатерина Семеновна Сорокина часто присылала письма следователю Вихреву. Писала она рассудительно, доброжелательно, спокойно. Хлопотала за племянника Бориса. Все спрашивала совета, кому ей написать, чтобы пересмотрели приговор. Борис, на ее взгляд, наказан очень строго. Не заслуженно. А милицию хвалила. Находила лестные слова Вихреву и его коллегам. Стражей порядка величала защитниками, желала успехов в «искоренении преступлений» и тут же уточняла:

«А мой племянник Борис — какой же он преступник? А что дважды отсидел, так то судьи до конца не разобрались…»

Случайные послания получал Вихрев и от вспыльчивой, раздражительной матери Юрия Савинского. Читая их, Вихрев непременно мысленно воскрешал в памяти ее — худенькую с болезненно-желтым лицом. И гневные слова, брошенные этой женщиной вслед сыну: «Если в чем замешан, чтоб духу твоего в доме не было…»

Да, Юрий и не собирался, видать, в родной дом возвращаться. Как сообщила Савинская,

«ее сын Юрий пишет очень часто из колонии Валентине Маничевой. Она собирается к нему ехать, чтобы стать его законной женой. Начальство колонии обещало содействовать регистрации брака».

Самой Валентине Маничевой, как матери малолетнего ребенка, назначена была мера наказания условной.

 

1970—1971

В ОДНОМ БОЛЬШОМ ГОРОДЕ

1

Село это расположилось в чудном лесном уголке, на берегу Оки. Все в нем сейчас есть: дорога, автобус, детский сад, школа, клуб, медпункт, магазин, новая улица из разноцветных коттеджей. Природный газ проводят в новые и старые дома. Не хватает только людей, особенно женского пола. От этого «страдают» и ребята. Только в нынешнем году из армии вернулись пятеро, а свидание назначать некому. Если переиначить старую песню, то выйдет, на десять парней приходится три девушки.

И старый председатель колхоза, местный старожил Егор Иванович с досадой смотрит, как готовит свою единственную дочь Лену к выезду в город доярка Полина Матвеевна Зубова.

— Зачем ты Елену с такой любовью выпроваживаешь из села? Вон у нас в животноводстве едва хватает людей на одну смену. Нужны продавец, помощник бухгалтера, библиотекарь. Что твоя Ленка, выпускница нашей школы, забыла в областном центре?