Кремль 2222. Край вечной войны (сборник) - Александр Козин

– Щенок, – скривился кио, изготовившись к бою. Напряжение росло. Еще пару часов назад сражавшиеся бок о бок товарищи, мастер и ученик, полжизни прожившие в одной общине, сейчас были готовы перегрызть друг другу глотки. Еще мгновение – и старые товарищи станут врагами. Жизнь странная штука…

Соперники стали сближаться, кружа в танце смерти и готовясь нанести решающий удар. Внезапно что-то с глухим металлическим звуком упало под ноги еще недавних друзей. Сверкнула синяя, извивающаяся молния, искрящейся сетью оплетая Гррома и Вулкана. Через мгновение кузнец бился в агонии, лежа на земле, тогда как Грром лишь стоял, разинув от удивления клыкастую пасть и наблюдая, как струящаяся энергия, захватившая кузнеца, лишь коснувшись густой шерсти нео, не тронула его и начала перетекать в меч.

Тускло поблескивающий клинок стал наливаться алым, постепенно раскаляясь и белея. Грром закричал, когда от его рук, сжимающих рукоять меча, пошел чуть заметный дымок и в воздухе отчетливо завоняло паленым мясом. Нео бросил меч, и тут же, позабыв про клинок, молния набросилась на новую жертву. Сотрясаясь от сковывающей и одновременно разрывающей боли, уже теряя сознание, Грром заметил возникшие в предрассветной дымке фигуры, замотанные в черное, медленно окружавшие его и Вулкана, после чего провалился в спасительное беспамятство.

* * *

– Принес? – вопрос прозвучал в голове.

Кицунэ использовал мыслепередачу вместо речи, и все равно в вопросе сквозило раздражение. Обакэ передавать мысли не умел, потому просто ответил:

– Да, ваше превосходительство. Контейнер у меня, – и в поклоне обеими руками протянул продолговатый, начищенный до зеркального блеска термоконтейнер.

Кицунэ, выпростав из ткани рукава восьмипалую руку-клешню, принял подношение, глаза его вспыхнули красным огнем, освещая лицо, спрятанное под глубоким капюшоном. В зеркальной поверхности металла отразилось чудовище: три красных глаза, расположенных треугольником, белая как мел кожа покрыта мелкими шевелящимися отростками, напоминавшими скорее белых трупных червей, копошащихся в гниющем мясе; рта нет… вернее, сейчас нет. Он появляется, только когда это необходимо Кицунэ.

Обакэ, много раз видевший хозяина в его истинном обличье, вздрогнул от страха. Слуга не боялся своего повелителя. Тот не был бессмертен, а бояться того, кого можно убить, Обакэ считал ниже своего достоинства. Воин выказал страх из уважения к персоне – таково требование обычаев. Да и сам Кицунэ любил, когда его боялись, хотя бы согласно этикету. Так почему не сделать начальству приятно?

– Ты хорошо поработал и будешь награжден, – сказал Кицунэ. – Вижу, ты ранен? Твои раны и шрамы будут исцелены. Ты хорошо поработал. – Хозяин улыбнулся, вернее изобразил (а лучше бы он этого не делал) то, что он считал улыбкой, похожей на оскал матки руконогов. Человеческие эмоции Кицунэ не давались. – Но… Ты привел врага в Наш Дом, – угроза засквозила в его голосе, длинный, черный язык извернулся змеей в безгубом рту. – Ты будешь наказан.

– Как вам будет угодно, – склонил голову Обакэ. – В свою защиту могу лишь сказать, что аяцури оставляют слишком явный след, его трудно не заметить.

– Я знаю. Их что, нельзя было уничтожить там, у стен крепости? – прокричал Хозяин. Эхо заметалось под высоким сводчатым потолком, отразилось от бетонных стен и затихло. Кицунэ уже спокойно добавил: – Я вижу твои мысли, не трудись отвечать. Аяцури у северной башни, встреть их… – Кицунэ на мгновение задумался, глаза его перестали гореть ярким пламенем и превратились в еле тлеющие угли, – и убей. Хотя… поступай, как хочешь, – монстр вновь «улыбнулся». – Тебе решать, что делать с ними. Иди.

Обакэ вышел из покоев Хозяина, с тихим шипением опустилась вертикальная дверь.

«Уродливый монстр», – невольно подумал воин, вышагивая по гулкому коридору.

«Я все слышу!» – полыхнула огнем голова. Обакэ остановился, не зная, что ответить.

«Прошу прощения, Хозяин».

Ответа не последовало.

* * *

Грром качался на волнах безбрежного озера, настолько огромного, что берегов и не видать. Озеро… Почему это именно озеро, молодой нео не знал, просто подумал, что это именно оно. Он плыл в прозрачной воде, без усилий, просто шевеля кончиками пальцев. Нео вообще не любят воду ни в каком виде, ну, только если в качестве питья. А Грром воду любил, любил купаться, нырять на глубину. Сейчас он испытывал настоящее блаженство. Правда, что за слово такое «блаженство», что оно означает, молодой нео не знал. Слово само собой возникло в голове.

Грром плыл, активно загребая руками, отфыркиваясь, подныривая… Наконец он устал, решил отдохнуть, перевернулся на спину и замер, покачиваясь на легких волнах и вглядываясь в голубое небо.

«Странное небо, – подумал он. – Никогда такого не видел. Без облаков, ворон и мелких рукакрылов».

Внезапно Грром стал тонуть, что-то с силой тянуло его книзу. Нео барахтался из последних сил, но все было бесполезно. Нео глотал соленую воду и рычал, выбрасывая из легких последний воздух. Довольно быстро холодные, тонкие щупальца воды заструились в носу, потекли в глотку и дальше, в самое нутро. Грром стал задыхаться, взревел, булькая горлом… и открыл глаза.

Стоял солнечный день, яркие полосы света проникали через решетчатую стену, щекотали плоский нос и резали по глазам как ножом. Грром зажмурился и вновь открыл глаза. Итак, он не в воде, а в клетке, лежит прямо на грязном полу. Все же лучше, чем на дне озера.

Нео сел. Отчетливо несло застарелой мочой, крепким звериным духом, дерьмом и рракши знает чем еще.

Клетка, а вернее, огороженный решеткой загон, был полон других нео. Волосатые Новые люди были похожи друг на друга, но все же различались цветом меха, набедренных повязок, юбок, жилетов. Здесь были собраны самые разные племена: ррары, ррарги, гррагги, рренги. Они враждовали на свободе, но здесь вели себя смирно.

– Где я? – обратился Грром к сидящему напротив сородичу с грязно-белым мехом.

– Вш плешну, – прошамкал обломками выбитых зубов белый мохнач. – У шмарридов.

– У кого? – удивленно поднял брови Грром. Понять этого ррара было почти невозможно, тот страшно коверкал слова. Кто такие «шмарриды», молодой нео не знал и никогда до этого про них не слышал.

– Мар-риды, – вмешался в разговор здоровенный рренг, баюкающий опухшую, по-видимому, сломанную правую лапу. – Мар-риды, так они себя наз-зывают. Твар-ри! – прорычал здоровяк, привалившись к стене левым плечом. Как видно, сломанная конечность сильно его беспокоила.

– А где мариды держат хомо? – поинтересовался Грром, предполагая, что если есть загон для нео, то должен быть и для людей.

– Штамш, – прошамкал грязно-белый, протягивая лапу к решетке.

Грром подошел к толстым кованым прутьям. Ничего примечательного. Широкий в сотню шагов квадратный двор, и там, на другой стороне, такой же загон. Дальше за ним сплошной стеной росли зеленые деревья-великаны. Справа, сколько хватало обзора, почти непрерывно тянулись клетки, а вот слева, вдалеке, виднелись какие-то строения.

– Так мы в лесу? – Грром оглянулся на рренга и ррара. Те почти синхронно кивнули.

– Зачем мы «им»?

– Не знаю, – буркнул здоровяк рренг.

– Меня Грромом звать, – представился молодой нео. – Сын вождя Грраса.

– Нам твое имя не надо… – отрешенно прошептал рренг. – Те, которые уходят отсюда, они… – здоровяк морщился от боли в распухшей руке, мучительно подбирая слова, – другими делаются. Потому имена, ни мое, ни твое, значения не имеют.

Грром молча слушал, пытаясь найти выход из ситуации. Пытался найти, но не находил.

С правой стороны двора, поднимая пыль ногами, лапами, клешнями, двигалась разношерстная толпа. Самые разные существа, злейшие враги, при первой встрече в пустошах готовые перегрызть друг другу глотки, шли стройными рядами, печатая шаг. Нео, люди, вормы, осмы, еще какие-то твари, одетые в синие жилеты, с синими же повязками на головах, вооруженные мечами и фузеями со странными, похожими на крынку для молока утолщениями под длинными стволами. При мысли о молоке страшно захотелось есть, пустой желудок призывно заурчал.

– Так же шагать станешь, когда уведут, – послышался голос рренга. – Смотри, Грром, вот эти сожгли наше стойбище, вырезали многих, а некоторых взяли в плен. Руку сломали, – зашипел здоровяк, кривясь от боли. Грром подошел к стонущему нео:

– Не двигайся, сейчас легче станет.

Рренг даже не понял, что произошло, когда Грром сжал одной лапищей горло раненого, а другой надавил на какие-то точки вдоль хребта. Рренг охнул, обе его лапы повисли плетями.

– Руками пока не сможешь шевелить, но и боли чувствовать не будешь, – Грром бросил взгляд через клетку на небо, – до захода солнца.

Мохнач выглядел ошарашенным.

– Спа-сибо – выдавил нео. – Крренг, мое имя Крренг.

Нео ухмыльнулся и завалился на пол прямо там, где сидел.