Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 6] (1945 – 1970 гг.) - Феликс Кандель

Инерция репрессий постепенно замедлялась. Начался апрель 1953 года, первые дни праздника Песах, и события стали стремительно развиваться.

1 апреля Берия доложил руководителям страны о фальсификации "дела врачей" и предложил "арестованных врачей и членов их семей полностью реабилитировать и немедленно из-под стражи освободить".

3 апреля Президиум ЦК партии принял решение "о полной реабилитации… 37 человек", и ночью их развезли по домам.

4 апреля в 6 часов утра московское радио передало сенсационное "Сообщение Министерства внутренних дел СССР" о результатах "тщательной проверки… по делу группы врачей". В тот же день это сообщение появилось на страницах газет:

"В результате проверки установлено, что привлеченные по этому делу профессор Вовси М. С., профессор Виноградов В. Н., профессор Коган М. Б…. (названы 15 фамилий) были арестованы… неправильно, без каких-либо законных оснований.

Проверка показала, что обвинения, выдвинутые против перечисленных лиц, являются ложными… Показания арестованных… получены работниками следственной части… путем применения недопустимых и строжайше запрещенных советскими законами приемов следствия…

Привлеченные по этому делу полностью реабилитированы… и из-под стражи освобождены. Лица, виновные в неправильном ведении следствия, арестованы и привлечены к уголовной ответственности".

В тот же день, 4 апреля, газеты сообщили, что указ о награждении Тимашук орденом Ленина отменен "как неправильный, в связи с выявившимися в настоящее время действительными обстоятельствами". "Помню эпизод с журналом "Клиническая медицина" – к подписчикам приходили и просили вернуть номер с устаревшими проклятиями врачам-убийцам. Взамен выдавали другой вариант журнала, где было написано, что справедливость восстановлена и законность восторжествовала".

В. Гроссман:

"Божественное непогрешимое государство покаялось в своем преступлении… Государство дрогнуло, пробормотало, что врачей пытали. А завтра государство признает, что пыткам подвергли Бухарина, Зиновьева, Каменева, Рыкова, Пятакова, что Максима Горького не убили враги народа. А послезавтра государство признает, что миллионы крестьян были зря погублены…

Зачем, зачем оно призналось! Лучше бы молчало! Оно не имело права признаваться, пусть всё остается по-прежнему…"

Н. Мандельштам:

"Ничто не связывает так, как общее преступление: чем больше запачканных, замешанных, запутанных, чем больше предателей, стукачей и доносчиков, тем больше сторонников у режима, мечтающих, чтобы он длился тысячелетиями".

7

6 апреля в "Правде" появилась редакционная статья под заголовком "Советская социалистическая законность неприкосновенна"; в ней разъяснили читателям, что "презренные авантюристы типа Рюмина… пытались разжечь в советском обществе… чувства национальной вражды". "Как могло случиться, что в недрах Министерства государственной безопасности… было сфабриковано провокационное дело?.." – возмущался автор статьи, как будто в главной партийной газете не подозревали о том, что в стране существовал многолетний террор и миллионы людей исчезали из жизни по надуманным приговорам.

В той же статье сообщили: "Тщательной проверкой установлено, например, что… был оклеветан честный общественный деятель, народный артист СССР Михоэлс". Вскоре отменили прежний указ о лишении Михоэлса ордена Ленина и звания народного артиста – "как неправильный"; на указе существовала пометка: "Без опубликования в печати".

Такого еще не бывало в Советском Союзе! Только что – месяц тому назад – клеймили "убийц в белых халатах", восхваляли Лидию Тимашук и вдруг публично признали, что арестованные невиновны, и к ним применялись недозволенные методы следствия. Подобное надо было принять, осмыслить, а, главное, поверить в случившееся, и не случайно возник шквал откликов на это событие.

Одни граждане безоговорочно согласились с реабилитацией врачей, подобно тому, как они соглашались с любыми решениями партии и правительства: "Я, как и многие советские люди, растроган справедливостью, честностью, гуманностью акта нашего дорогого, любимого Правительства…" – "Совершили невероятную ошибку и так справедливо ее исправили…" – "Только в нашей стране правительство проявляет так много заботы о людях… Честные люди освобождены, а виновники привлечены к ответу…" – "Мое поздравление… Тимашук прошу считать аннулированным…"

Другие оставались в недоумении и просили разъяснить подробности: не действовала ли Тимашук "по заданию вражеской разведки, чтобы посеять вражду между русским и еврейским народом?.." – Не являются ли "люди, сидящие в органах безопасности, запутанными в сети американских диверсантов?.." – "Зачем объявлять по радио, что следствие велось неверными методами…" – "Лучше бы не объявляли, а то получается стыд и позор…"

Третьи категорически осуждали освобождение "врачей-убийц": "Евреи и здесь сумели вывернуться…" – "Это гнусная провокация! Так им это не сойдет…" – "У меня такое ощущение, что получил пощечину…" – "Умер Сталин, и нет защитника советского народа…" – "Я лучше бы расстрелял Виноградова и всех прочих, чем так позорить себя…" – "Теперь евреи поднимут головы, и нам, русским, будет очень плохо…" – "Когда эта нация успокоится, и русский народ не будет из-за нее страдать?.."

"Четвертого апреля Шура Богданова, добрейшая вольняшка, работавшая бухгалтером на лагерном предприятии, рыдала и всхлипывала: "Кому же теперь верить?" Пару месяцев спустя холодный сапожник в Иванове спрашивал меня: "Может быть, они взятку дали?"

Из письма "группы рабочих-коммунистов": "В течение двух-трех лет газета ("Правда") в статьях и фельетонах вела погромную антисемитскую кампанию, смакуя еврейские имена и доказывая, как фашистские листки, что их надо бить. А теперь печатает передовицы о советской идеологии дружбы народов. Кто же вам поверит? Вы же проститутки и звери…"

Летом 1953 года на пленуме ЦК партии уже говорили, что публичная реабилитация врачей была сделана "в ущерб интересам нашего государства" и произвела на советское общество "тягостное впечатление". "Это было преподнесено сенсационно…" – "Зачем понадобилось склонение этого вопроса в нашей печати?.. Зачем это нужно было публиковать?"

8

Арестованные врачи не знали о смерти Сталина, и Я. Рапопорт вспоминал: "Кажется, ничего особенного с тех мартовских дней не произошло: всё те же наручник и те же допросы, разве что… следователь стал как-то ленивее… Выколачивание "чистосердечных признаний" стало менее настойчивым, хотя и продолжалось".

Затем арестованных перестали допрашивать. С них сняли наручники. Предложили написать объяснительные записки, в которых они отказались от прежних показаний и заявили, что подписывали протоколы после психологических и физических мер воздействия. 3 апреля поздно вечером врачам сообщили на Лубянке: "Следствие по вашему делу прекращено, вы полностью реабилитированы и сегодня будете освобождены". Рапопорт спросил генерала, как он "должен держать себя на свободе". Тот ответил: "Вы должны держать себя как человек, подвергшийся незаконному и необоснованному аресту".

Н. Вовси-Михоэлс:

"Четвертого апреля 1953 года рано утром позвонила дочь Вовси. Когда она сказала: "Папа дома и просит, чтобы ты немедленно пришла", – я решила, что она просто сошла с ума…

Вовси лежал на диване в разгромленной, еще не прибранной квартире. Выглядел он страшно, жаловался на боль в ногах. Говорил мало… По квартире, растерянная и заплаканная, слонялась жена Вовси, Вера, вернувшаяся вместе с ним. Ее арестовали в день объявления о "деле врачей" в печати… Постепенно, шепотом и боязливо, она стала рассказывать…

В ночь на четвертое апреля их собрали всех вместе в большом кабинете на Лубянке, где они впервые увидели траурные ленты на портрете товарища Сталина. Высокий генеральский чин торжественно поздравил их с освобождением, извинился за "причиненные беспокойства" – буквально так он выразился! – и сообщил траурным голосом: "Должен вас огорчить. Наша страна понесла тяжелую утрату – умер товарищ Сталин".

На этом торжественая часть закончилась, им предложили сесть в машины и отправиться домой. Однако Вера заявила, что вернется только после того, как газеты напечатают опровержение сообщения ТАСС об "убийцах в белых халатах". Ее заверили, что "товарищи обо всем позаботились", и газеты уже оповещены".

М. Вовси возобновил врачебную деятельность, но затем у него обнаружили саркому, ампутировали ногу, и он сказал после операции: "Теперь я потерял только ногу, но остался человеком, а там я перестал быть человеком". Он умер в Боткинской больнице в 1960 году – было ему тогда 63 года. "Когда машина с гробом медленно двинулась по территории больницы… из всех корпусов высыпали больные и потребовали ее остановить. Те, кто был посильнее, понесли гроб, и процессия тронулась, подходя к каждому корпусу, где ждали больные, неспособные передвигаться сами. И так – до ворот больницы".