Всем стоять на Занзибаре - Джон Браннер

– А она велела ей намазать этим живот, а потом позволила своей запаске слизать. Она становится все стервозней, милочка. В следующий раз это будет не слизывание, а укусы. Может, свалим домой?

– Осторожно, у него нож!

– Но работы Элдреда ставят под сомнение саму эстетику голографического телевидения.

– Слышали уже? Я унаследовал должность по подбору экспозиции для Музея прошлой недели. Как насчет того, чтобы дать мне что-нибудь из ваших вещей?

Под кайфом. – Кстати, Норман, я ведь, кажется, уже

Работа. говорил, что меня

Религия. гонят с квартиры и я

Психология ищу свободный татами?

Евгеника. – Как у нас со спиртным?

Общество. – Мел Мужелом, верно? Послушайте,

Война и мир. вы случайно не?.. О,

Секс, черт побери! Забудьте!

Еда и напитки. – Ты тут один, сладкий?

Политика. – Многое бы изменилось, если бы

Хобби. они могли себе позволить покупать,

Искусство. скажем, трансгенную кукурузу.

Развлечения. Но они не могут.

– Жилищная проблема. – Гвинни, знаешь ли, бережет тебя напоследок!

– Путешествия. – Люди кретины, включая меня самого.

– Гвиневера уже кого-нибудь схватила за яйца достала?

ГРАФИК «ГВИНЕВЕРА»: на начальном этапе – скачок вверх, затем плавный спад, начало которого отмечено поправкой Нормана к ее нападкам на чувака в костюме 2000 года. С этого момента – в состоянии подавленного гнева, чуть умеренного достаточным числом мелких фантов, чтобы удовлетворить ее заядлых приверженцев. Перебирает оставшиеся варианты: все подмечено острым взглядом и перепроверено в уме дважды, чтобы избежать второй подобной оплошности. Лучшее прибережено напоследок, для необычайно продолжительной серии продуманных сцен, кульминации вечера. К прибереженным напоследок (правда, со знаком вопроса) относятся и посол, к которому публика утратила интерес, и Чад Муллиган – их провинность в том, что весь вечер непрерывно болтают друг с другом, невзирая на многократные попытки подвигнуть их «вращаться в обществе». Коричневоносый всегда все испортит, не важно, посол он или нет.

ГРАФИК «ДОНАЛЬД ХОГАН»: ломаная линия, где чередуются пики тошнотворного страха, тревога, замаскированной вежливой и временами весьма интересной болтовней с Элайху, Чадом, Жаннис и другими знакомыми, и слепой ярости на преследующего его сержанта Шритта. Четыре совершенные в разное время попытки отвести в сторонку человека из Бельвью и совершить акт квазисамоубийства, получив от него амфетамин или другой какой-нибудь наркотик, который позволил бы ему разрушить свою легенду с тем оправданием, что некто неизвестный подсунул ему капсулу. Вскоре линия уйдет в вираж неведомой параболы шпиона на действительной службе.

«ГРАФИК ЖАННИС»: высокого уровня кривая со множеством пиков веселья и удовольствия, поскольку ей очень нравится ее новый мужчина, но со случайными меланхоличными следами в сожаление, последнее вызвано недоумением, не ее ли уход вогнал сегодня в депрессию милого Дона Хогана.

«ГРАФИКИ ЧАД И ЭЛАЙХУ»: начальное плато довольно низко по шкале, затем одновременный подъем, после которого обе линии идут параллельно, но не вдоль обычного графика вечеринки, а прочь от него – подгоняют друг друга и все ползут в сторону и вверх.

«ГРАФИК НОРМАН»: начальный пик, вызванный столь удачной победой над Гвиневерой, за которым следует медленный спад с немногочисленными случайными всплесками, обусловленными, как правило, решимостью еще раз оставить ее в дураках, если она попытается навязать ему заранее спланированный фант, или отвращением к самому себе за то, что гордится столь мелочным достижением.

«ГРАФИК ВЕЧЕРИНКА»: по горизонтали – зигзагообразные скачки в том, что касается зимнего сада, где пораньше собрались те, кого интересует только секс, и ряд спадов над точками, обозначающими Дональда, Нормана, саму Гвиневеру и еще одного-двух человек; в остальном на сравнительно высоком уровне, хотя очень многим испортили настроение флюиды, исходящие от Гвиневеры, которая сейчас шепотом совещается с избранными запасками. Кто настолько уверен в себе и не боится, что каким-нибудь неудачным замечанием, какой-нибудь несообразностью, мелочью вроде критики в адрес произведения искусства уже этого века не подставился и не станет жертвой следующего сволочного фанта?

– Если Гвиневера будет меня доставать, ее ждет большой сюрприз. От той фирмы, которая посылает сотрудников ворваться в вашу квартиру и изломать мебель!

«Сейчас я могу приказать двум теркам, толстой и худой, поменяться одеждой, этот фант даст мне пять минут времени и несколько смешков, и когда все отвлекутся, я подсуну Норману капсулу…»

– На кого она напала?

– Кажется, на девушку в ужасном костюме из платков… Я видел, как Гвиневера только что листала в соседней комнате альбом по истории костюма.

– Извините, не могли бы вы повторить?

Как прохладный ветерок, по залу пронеслась волна любопытства и интереса.

– Нет, над прибабахнутым Лазарем еще не издевались, а я никогда не видел, чтобы он свое упустил. Он любит, чтобы его унижали, от этого его, как ни странно, волочет.

– Ты уверен? Кто тебе сказал?

– Я сам с собой поспорил, что она станет придираться к Ренэ. Знаешь, толстой терке с заболеванием щитовидки, которую пока не научились лечить, у нее еще этакое провисшее желе под подбородком? Ей всегда основательно достается.

«То, что я устрою Норману, войдет в историю. Нет, на сей раз хитрый коричневоносый легко не отделается! У меня тут есть чувак с черным поясом на случай, если паршивец попытается улизнуть. Так где же он? Неужто снова поволок в угол какую-то терку!»

– Но это же наверняка чистой воды пропаганда! Я хочу сказать, пока даже собаки, кошки и галаго, которых они переделывают в домашних животных, не…

– Там что-то происходит?

– Может, пойдем узнаем?

– Дорогие, как удачно, что я застала вас обоих за разговором! Понимаете, я ужасно боюсь, что…

– Если новости появились в СКАНАЛИЗАТОРЕ, значит, они обработаны Салманассаром, иными словами, такое как минимум возможно. Разве что они появились в «Сплетнице». Так где они были?

Медленно-медленно до Гвиневеры начало доходить, что впервые с тех пор, как она начала устраивать вечеринки с фантами, появление ее банды хорошо подкованных по части костюма и моды запасок в радиусе нескольких метров от жертвы, избранной для первого большого фанта, который начинается с диалога и завершится максимальным унижением (так она избавлялась от людей, от которых устала), не было встречено тишиной, смешками, вытягиванием шей и попытками вскарабкаться на мебель, чтобы лучше видеть происходящее. Напротив, в дальнем конце зала значительное число гостей о чем-то говорили с серьезными лицами, скептически качая головами, но и не насмехаясь. Она с минуту подождала. От аморфной группы откололись несколько человек, зато подошли другие. Кто-то поспешно вышел из зала и вернулся с полудюжиной друзей, с которыми тоже следовало поделиться какими-то новостями.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});