Время черной луны - Татьяна Корсакова

Надо бы сказать, чтоб он поберег себя, чтоб не рисковал, а она не смогла. Понимала, стоит ей только заговорить, и все – слез не миновать. А кому нужны ее слезы? Монголу точно не нужны. И та, другая, наверняка бы не заплакала…

…Часы показывали уж половину шестого вечера, а Монгол до сих пор не позвонил. Зато звонил Влад Ворон, наверное, хотел поговорить о своем предложении, но ей ведь было велено на телефонные звонки не отвечать. С Вороном она потом сама свяжется, когда все закончится. Если закончится…

Около шести мобильник заиграл «Полет шмеля». Анатолий Маркович – он же не чужой, он свой, родной. Он ей уже в пятый раз звонит. Переживает, наверное, думает, что она где-нибудь в камере предварительного заключения. А с ней все в порядке, у нее теперь даже защитник есть.

– Лия! – голос у отчима непривычно громкий, взволнованный. – Девочка, где ты?

– Я дома. Анатолий Маркович, вы меня простите за сегодняшнее. Не знаю, что на меня нашло.

– То есть ты не ходила в милицию?

– Нет.

Рассказать отчиму о том, что в деле появился новый подозреваемый, что, возможно, обвинения с нее будут сняты? Если уж говорить, то обо всем сразу. А что она может рассказать о Монголе? Что это тот самый мужчина, из лап которого Анатолий Маркович выручал ее всего пару дней назад? Отчим – человек старой закалки, он такой кульбит не поймет и не одобрит, а его мнение для нее очень важно.

– Господи, да где ж ты была весь день? Я звоню тебе, звоню! – В голосе Анатолия Марковича промелькнуло раздражение. – Лия, ты же взрослый человек и должна понимать последствия своих поступков. Ну разве так можно?! Сбежала, ничего толком не объяснив, целый день бродила неизвестно где, на звонки не отвечала. Лия, что я, по-твоему, чувствовал?

– Анатолий Маркович, миленький, ну простите меня! Вы же сами только что сказали, что я была не в себе. Я просто по городу гуляла, думала. А трубку не брала, потому что телефон дома забыла. – Врать некрасиво, но надо ведь как-то объяснить свое поведение.

– Думала она, – кажется, голос отчима немного смягчился. – Ну, и что надумала, горюшко мое?

– Я пока решила не сдаваться, – Лия улыбнулась. – Вы правы, вдруг еще можно что-нибудь изменить. Вдруг скоро настоящего убийцу найдут.

– Умница девочка. – Лия не могла видеть лица Анатолия Марковича, но знала, что он улыбается. – А с твоим недугом мы обязательно справимся. Знаешь, я тут посидел, покопался в умных книгах и кое-что нашел. Случай крайне любопытный, правильнее даже сказать, нетипичный.

Лия поежилась. Да уж, типичным то, что с ней творится, вряд ли назовешь, но если отчим сказал, что это лечится, значит, так оно и есть.

– Что со мной такое, Анатолий Маркович? Что это за болезнь?

Отчим ответил не сразу, будто обдумывал, стоит ли вообще говорить.

– Девочка, вероятно, то, что я сейчас скажу, покажется тебе бредом, но ты не спеши делать выводы. Сначала выслушай меня. Хорошо?

– Хорошо. – Господи, да что же у нее за болезнь такая, что отчим даже не знает, как о ней сказать. Что-то очень редкое?

– Лия, то, что с тобой происходит, – не болезнь. Это одержимость…

Связь опять ослабела.

Что-то с амулетом? Теперь, чтобы почувствовать Лунную девочку, ему приходится напрягать все силы. А их расходовать нельзя. Самое трудное впереди.

Горшок из белой глины нагревается в ладонях, тоже ждет своего часа. И кукла Лия ждет: таращит глаза-бусины, смотрит испуганно.

Хорошо, что луна уже не полная. Все еще сильная, но теперь ее силе можно противостоять.

Не отвлекаться! Искать связь с амулетом, с Лунной девочкой.

Как же мало времени…

* * *

Ему повезло, Франкенштейн оказался трезв и с готовностью пошел на контакт.

– Валик, что у тебя в школе по рисованию было? – спросил Монгол, переступая порог той самой приснопамятной каморки, в которой он первый раз повстречал Огневушку.

– Трояк, – Франкенштейн вопросу не удивился, смахнул со стола крошки, пригласил: – Присаживайся, Монгол. Хочешь, спиритуса налью? Начальство сегодня свалило на какой-то семинар, так что по стопочке можно.

– Некогда, – Монгол присел на кушетку, – я к тебе вообще-то по делу.

– Зашел узнать о моей успеваемости? – Франкенштейн извлек из тумбочки пол-литровую бутыль, плеснул ее содержимое в пластиковый стаканчик. – Тебя только рисование интересует или еще что-нибудь?

– В основном рисование. Видел я сегодня у следователя твои художества.

– Это ты о фотороботе? – Франкенштейн расплылся в довольной ухмылке. – А ничего так рожа получилась, у меня математичка вот точно такой же грымзой была.

– Так ты сознательно чинил препятствия следствию? – удивился Монгол.

– Не следствию, а следователю. Уж больно тип неприятный, смотрит на тебя, точно ты не человек, а грязь на его ботинках. Не люблю я таких спесивых. Может, все-таки выпьешь? – Франкенштейн кивнул на бутыль.

– В другой раз. Ты мне вот что еще скажи, друг Валентин. Ведь так же бывает, что, когда человек пропадает, его родственники морги обзванивают?

– Да каждый день по сто раз!

– И у вас такие звонки как-то фиксируются?

– Конечно.

– А можно узнать, не искал ли кто-нибудь нашу общую знакомую?

– Это покойницу воскресшую, что ли?

– Ее самую.

– Легко! Пошли за мной.

Подземный коридор, на сей раз совершенно пустой, без каталок и покойников, вывел их к запертому на ключ кабинету.

– Прошу! – Франкенштейн распахнул дверь, посторонился, пропуская Монгола внутрь. – Тут у нас вся документация хранится. Вот и журнальчик, – он пролистал толстенный гроссбух и удовлетворенно поцокал языком. – А ведь ты прав! Искали нашу красавицу. Некто Василенко Петр Борисович, как раз на следующий день.

Значит, Василенко Петр Борисович. Монгол поскреб щетину. Фамилия, скорее всего, выдуманная, но сам факт говорит о многом. Убийца знал, что девочка попадет в морг, но хотел подстраховаться, позвонил – а тут облом. Труп оказался вполне жизнеспособным и отбыл на карете «Скорой помощи» в больницу. Вот, наверное, тогда убийца и решил не пускать дело на самотек, а разобраться с Огневушкой лично. Кому же она так насолила?

– Ну, помог я тебе? – Франкенштейн захлопнул журнал.

– Валик, Родина тебя не забудет!

– Главное, чтобы ты мою доброту не забыл. Бутылки коньяка достаточно.

– Договорились!

Очутившись на улице, Монгол вздохнул полной грудью. После удушающего формалинового запаха обители мертвых загазованный московский воздух показался ему пьяняще приятным.

Так, одно дело сделано. А сейчас самое время заглянуть в Институт Африки, показать Огневушкино украшение знающему человечку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});