Время черной луны - Татьяна Корсакова

– Знаете, господин Сиротин, – Горейко вперил в него пристальный взгляд, – я уже начинаю думать, что в данном деле у вас имеется личный интерес.

– Нет у меня никакого интереса, я просто люблю, когда все по справедливости, – огрызнулся Монгол. – Оно, конечно, намного проще обвинить во всех смертных грехах ни в чем не повинную девушку, чем искать настоящего убийцу. – А вот это он зря, вон как товарищ следователь напрягся.

– Вы меня, господин Сиротин, в некомпетентности не упрекайте, я свое дело знаю. И уж поверьте моему слову, очень скоро виновный окажется за решеткой.

– Хорошо, если виновный…

– А мы тут не в бирюльки играем. – Горейко хлопнул ладонью по папкам с документами. – Мы, между прочим, работаем в поте лица. Таких, как вы, защищаем от таких, как Огурцов.

– Плохо защищаете, Адам Семенович.

– А знаете, почему? Потому что есть свидетели, которые преднамеренно чинят препятствия следствию и не рассказывают обо всех известных им фактах.

– Вы на меня намекаете?

– Не намекаю, а говорю открытым текстом. Вы что-то знаете, но не хотите рассказывать.

– Глупости.

– А вот я вас сейчас закрою на пятнадцать суток за противление следствию…

– Закрывайте, только я сначала позвоню своему адвокату. – Монгол вынул из кармана мобильный.

– Все, свободны! – Следователь Горейко резко встал из-за стола. – Когда вы понадобитесь, вас вызовут.

– Всего доброго, Адам Семенович, – Монгол спрятал мобильник и неспешно поднялся со стула. – Было приятно с вами пообщаться.

– Рад бы ответить взаимностью, да не могу. – Горейко отвернулся к окну. Самонадеянный мальчишка, возомнивший себя Шерлоком Холмсом.

Вот какой у них получился разговор: напряженный, но в некотором смысле продуктивный. Пусть следователь Горейко и не настроен ловить настоящего преступника, но, по крайней мере, не отрицает, что в деле появились новые фигуранты.

Ну что ж, зато у него самого появились кое-какие идеи, которые было бы неплохо проверить в ближайшее время. Черный человек и всякие там феномены «выжженной земли» – факты, конечно, занимательные, но чует его сердце, подоплека у этого дела отнюдь не мистическая. Ведь не призрак Огневушку заказал, а реальный человек. Для начала хорошо бы его отыскать, а уже потом можно и с прочей научной фантастикой разбираться.

Определенно, в тот день Монголу способствовала удача, потому что Огневушку он заметил раньше, чем эта дуреха успела наломать дров. Девчонка ошивалась у стен прокуратуры, и на ее мордашке отчетливо читалась решимость зайти внутрь.

– Куда ты собралась, Огневушка? – Монгол перехватил ее в самый последний момент, уже почти у двери.

– Сдаваться.

С ума сойти! Сдаваться она надумала.

Монгол подхватил Огневушку под руку и увлек прочь от прокуратуры.

– Погоди, поговорить нужно…

* * *

То ли ее собственная решимость была недостаточно сильна, то ли Монгол слишком напорист, только Лия дала увести себя от прокуратуры и даже безропотно уселась в джип. Верить в то, что Монгол здесь специально ради нее, не получалось, хоть и очень хотелось.

– С ума сошла, да?! – рявкнул он, включая зажигание.

– Сошла, – не стала она отпираться, – у меня даже доказательства есть.

– Какие еще доказательства?

– Доказательства моего сумасшествия. Он меня загипнотизировал.

– Кто?

– Анатолий Маркович, мой отчим.

– И что? – Монгол перестал возиться с машиной, посмотрел на Лию пристально и, как ей показалось, с жалостью.

– И все, – она всхлипнула. – У меня раздвоение личности. В трансе я разговаривала чужим голосом, на незнакомом языке. И на тамтаме играла.

– Откуда ты знаешь? Отчим тебе сказал?

– Нет, он просто все записал на диктофон, а я уже потом… послушала. Понимаешь, что это значит?

– Что?

– Это значит, все, что про меня рассказывали, – правда! Я их всех убила!

– Кого – всех? – Он разозлился, глянув на Лию так, словно она сказала несусветную глупость. – Кого всех, Огневушка?! Санитарку ты не убивала, и у следствия теперь есть веские основания подозревать в этом преступлении другого человека. Кого еще?

– Бомжей.

– Один до сих пор жив, второй умер от вполне естественной причины. При чем тут убийства?

– Все случилось из-за меня. – Как бы ей хотелось верить ему, но нельзя. Тот монстр, который живет внутри нее, не остановится и в следующий раз точно кого-нибудь убьет.

– А не слишком ли много ты на себя берешь, Огневушка? Это уже какая-то мания величия получается. Так ты скоро начнешь приписывать себе весь творящийся в городе криминал. Видишь ли, я ведь тоже сталкивался с той твоей второй половиной. И ничего, мне даже понравилось. Что ж она меня-то не пришила?

Ему понравилось… Значит, с той, другой, ему было лучше, чем с ней.

– Эй, Огневушка, ты чего приуныла?

И вовсе она не приуныла. Она радуется, что следователь больше не считает ее единственной подозреваемой, а все остальное – так, ерунда.

– Все нормально. – Ей даже удалось улыбнуться. – Куда ты меня везешь?

– К тебе домой. У меня тут кое-какие мысли возникли, надо бы проверить. А ты сиди дома, никуда не высовывайся, двери никому не открывай, на телефонные звонки не отвечай. Нет, погоди! На мои звонки отвечай обязательно. Поняла?

Лия молча кивнула.

– И вот еще что, – Монгол задумчиво посмотрел на ее медальон, – ты не могла бы мне его на время одолжить?

– Зачем?

Если бы он не ответил, она все равно отдала бы ему медальон, даже с риском для собственной непутевой жизни.

– Уж больно он любопытный. Свожу-ка я его в одно место, покажу специалистам, вдруг они что-нибудь интересное расскажут. Нам же никакая информация не повредит, верно?

– Не повредит. – Расставаться с медальоном страшно, но ведь Монголу он нужнее.

– Не знаю, сколько мне понадобится времени, но постараюсь управиться в максимально короткие сроки. – Монгол спрятал украшение в нагрудный карман. – А ты не волнуйся, Огневушка, все будет хорошо.

– Что хорошо? – Не нужно было спрашивать. Получается, что она вроде как навязывается.

Монгол посмотрел на нее долгим и очень внимательным взглядом. На какое-то мгновение Лие показалось, что в его глазах она снова видит те самые золотистые змейки.

– Все у нас будет хорошо. Все, от начала и до конца. Понимаешь?

Это было так похоже на заветное «Жили они счастливо и умерли в один день», что Лия чуть не разревелась. Наверное, он что-то другое хотел сказать, а она просто себе нафантазировала всякого…

Не другое. Потому что, прощаясь, Монгол ее поцеловал. Не страстно и не нежно, а торопливо и как-то неловко, словно это был самый первый их поцелуй.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});