Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

Маскер со всей возможной быстротой резко свернул влево за угол на Нью-стрит — и Мэтью за ним, едва не налетев коленом на водопойную колоду.

Да, Мэтью не был ни спортсменом, ни бойцом, и это правда. Но не меньшая правда, что бегать он умел. Это искусство, вероятно, было отточено в дни сиротства в гавани до того, как его загребли в приют — чтобы украсть еду и уклониться от дубинки, нужны легкие ноги. И сейчас умение бегать ему хорошо послужило: он догонял свою дичь. Однако Мэтью ни на секунду не забывал, что безопаснее, когда Маскер бежит впереди, — хотя в любую минуту был готов к тому, что преследуемый обернется, размахивая ножом. Осли его трость уже не понадобится, а для Мэтью она может оказаться спасением, и он сжимал ее, как утопающий соломинку.

— Констебль! — еще раз крикнул Мэтью, и теперь Маскер резко взял влево и со взмахом разлетевшегося плаща исчез между лавкой серебряных дел мастера и соседним домом. Мэтью поднял фонарь с жалкой свечкой, сбился с шага. За секунды ему надо было решить, входить туда или нет, пока Маскер не скрылся.

Он поднял трость, чтобы отразить внезапную атаку, сделал вдох и бросился в погоню. Проход был так узок, что Мэтью почти задевал стены плечами. Добежав до выхода, он оказался в чьем-то саду. Направо уходила кирпичная дорожка, налево шла белая стена с калиткой. Справа яростно залаяла собака, и голос какого-то перепуганного жителя закричал:

— Кто там? Кто там?

Крики уже слышались по всей Баррак-стрит. Значит, нашли тело Осли. Что ж, все равно уже ввязался, не бросать же. Мэтью снова пустился бежать и через секунду пробегал под розовым кустом. Перед ним возникла еще одна стена с открытой деревянной калиткой, и когда Мэтью вбежал в нее, из дома справа раздался рев: «Вот ты где, бандит проклятый!» Вспышка, грохот выстрела — и свинцовый шарик, пущенный из верхнего окна, просвистел мимо уха. Не ожидая дальнейших дипломатических нот, Мэтью припустил во весь дух, перескочил через изгородь в половину человеческого роста, и тогда тот пес, что раньше гавкал, бросился на него, щелкая зубами и сверкая глазами, но цепь дернула его назад раньше, чем он успел начать свой ужин.

Сейчас Мэтью боялся уже не столько Маскера, сколько того, что могло ждать впереди, но когда он вылетел из другой калитки и обогнул какую-то уборную, то увидал при свете фонаря темную тень, перелезающую через каменную стену восьми футов высотой. Маскер подтащил к стене бочку, чтобы на нее встать, и Мэтью снова заорал, призывая на помощь констебля, а темная фигура забралась наверх, секунду потратив на то, чтобы опрокинуть бочку, и спрыгнула с другой стороны. Послышался топот ног по камню — Маскер убегал в сторону доков.

Мэтью поднял бочку, встал на нее и тоже перелез через стену. Приземлился он на неровную мостовую узкого переулка, идущего за домами и лавками Нью-стрит. Отличное место, чтобы подвернуть лодыжку — очень хотелось надеяться, что Маскер этот факт выяснил на опыте. Мэтью продолжал преследование вдоль переулка, только теперь шагом. Фонарь у него почти погас, дышал он тяжело, а Маскер уже скрылся безвозвратно — если он не заходит сейчас Мэтью за спину, чтобы записать в эту ночь на свой счет еще одну жертву.

Судя по воплям на Баррак-стрит, ширящемуся собачьему лаю и перекличке соседей, просыпался весь город. «На месте Маскера, — подумал Мэтью, — я бы объявил свою ночную смену законченной и скрылся бы в собственном убежище — каково бы оно ни было». И все же много было мест, где мог засесть в засаде Маскер, ожидая подхода Мэтью. Слева расположился сарай, перед ним — кучи мусора, старые битые ведра, бухты веревок, тележные колеса и прочее в этом роде. Справа — задний вход какой-то лавки и овощной погреб. Мэтью дернул дверь погреба — она оказалась заложенной изнутри засовом. Он пошел дальше, светя угасающей лампой по сторонам. Овощные погреба были почти у всех домов и лавок, а калитки в стене выводили либо в голландские садики, либо направо на Нью-стрит, либо налево на Брод-стрит.

Мэтью шел вперед, подняв фонарь повыше, выставив трость как рапиру, и поглядывал, не шевельнется ли что-нибудь вне круга света. Судя по шуму на Баррак-стрит, кончина Эбена Осли вызвала то ли бунт, то ли ликование.

Уже виден был конец переулка, шириной примерно с конную повозку. Открывался выход на Бивер-стрит, где отражался уличный фонарь в оконном стекле. Мэтью все поводил фонарем из стороны в сторону, высматривая на камнях любой предмет, который мог бы обронить Маскер в своем поспешном бегстве. Вообще разумно будет, решил он, пройти еще раз по той дороге, по которой сюда пришел. Но опять-таки лучше оставить это до дневного света — не хотелось ему, чтобы в него дважды стреляли за одну ночь.

И тут вдруг свет фонаря выхватил из темноты такое, что Мэтью застыл как вкопанный.

На ручке двери соседнего погреба влажно блеснуло красное.

Нагнувшись, он присмотрелся внимательнее. Сердце, уже начавшее успокаиваться в последние минуты, заколотилось снова. Очень маленькое пятнышко, но влажное и свежее. Как будто оставленное окровавленной перчаткой.

Мэтью зацепил пальцем дверную ручку и попытался ее поднять, но дверь была заперта. Он шагнул назад, посмотрел на все здание. Двухэтажный жилой кирпичный дом или какая-то лавка? С этой стороны трудно было сказать. Ни в одном окне ни огонька.

Мэтью нашел тропинку к фасаду и железным кованым воротам, выходящим на Брод-стрит. Он собирался уже войти, как мимо пробежали двое с фонарями — вероятно, к месту убийства. Мэтью решил, что лучше дать им время уйти подальше — он не хотел, чтобы его прервали или чтобы на него напал какой-нибудь перепуганный констебль. Когда эти двое были уже далеко, Мэтью вышел из ворот на Брод-стрит и обернулся назад, на здание.

Теперь стал виден свет — две или три свечи в окне второго этажа. И можно