Николка Персик. Аня в Стране чудес - Льюис Кэрролл

Яшка прет с другой». – «Яшка! Тащи ее сюда, малый!» – «Ну-ка, приставь их сюды, к стенке!» – «Стой, привяжи их одну к другой!» – «Да они того – не достают до верха». – «Ничего, и так ладно, нечего деликатничать». – «Эй, Яшка, лови веревку!» – «А крыша-то выдержит?» – «Смотри-ка, черепица шатается». – «Сейчас обвалится, берегись!» – (Грох!) – «Кто это сделал?» – «Да уж Яшка, конечно». – «Кто по трубе спустится?» – «Уволь, братцы, не я!» – «Сам лезь!» – «Врешь, не полезу!» – «Пусть Яшка попробует». – «Эй, Яшка, барин говорит, что ты должен спуститься по трубе».

«Вот оно что! Значит, Яшка должен по трубе спуститься, – сказала про себя Аня. – Они, видно, все на Яшку валят. Ни за что я не хотела бы быть на его месте; камин узок, конечно, но все-таки, мне кажется, я могу дать ему пинок».

Она продвинула ногу как можно дальше в трубу и стала выжидать. Вскоре она услышала, как какой-то зверек (она не могла угадать его породу) скребется и возится в трубе. Тогда, сказав себе: «Это Яшка!», она дала резкий пинок и стала ждать, что будет дальше.

Первое, что она услыхала, было общий крик голосов:

«Яшка летит!»

Потом, отдельно, голос Кролика:

«Эй, ловите его, вы, там, у плетня!»

Затем молчанье и снова смутный гам:

«Подними ему голову. Воды!» – «Тише, захлебнется!» – «Как это было, дружище?» – «Что случилось?» – «Расскажи-ка подробно!»

Наконец раздался слабый, скрипучий голосок («Это Яшка», – подумала Аня): «Я уж не знаю, что было… Спасибо, спасибо… Мне лучше… Но я слишком взволнован, чтобы рассказывать. Знаю только одно – что-то ухнуло в меня, и взлетел я, как ракета».

«Так оно и было, дружище!» – подхватили остальные.

«Мы должны сжечь дом», – сказал голос Кролика.

И Аня крикнула изо всех сил:

«Если вы это сделаете, я напущу Дину на вас!»

Сразу – мертвое молчанье. Аня подумала: «Что они теперь будут делать? Смекалки у них не хватит, чтобы снять крышу».

Через две-три минуты они опять задвигались и прозвучал голос Кролика: «Сперва одного мешка будет достаточно».

«Мешка чего?» – спросила Аня. Но недолго она оставалась в неизвестности: в следующий миг стучащий дождь мелких камушков хлынул в окно, и некоторые из них попали ей в лоб.

«Я положу конец этому!» – подумала Аня и громко крикнула: «Советую вам перестать!» Что вызвало опять мертвое молчанье.

Аня заметила не без удивленья, что камушки, лежащие на полу, один за другим превращались в крохотные пирожки, – и блестящая мысль осенила ее. «Что, если я съем один из этих пирожков! – подумала она. – Очень возможно, что он как-нибудь изменит мой рост. И так как я увеличиваться все равно больше не могу, то полагаю, что стану меньше».

Сказано – сделано. И Аня, проглотив пирожок, с радостью заметила, что тотчас рост ее стал убавляться.

Как только она настолько уменьшилась, что была в состоянии пройти в дверь, она сбежала по лестнице и, выйдя наружу, увидела перед домом целое сборище зверьков и птичек. Посредине был бедненький Яшка-Ящерица, поддерживаемый двумя морскими свинками, которые что-то вливали ему в рот из бутылочки. Все они мгновенно бросились к Ане, но она проскочила и пустилась бежать со всех ног, пока не очутилась в спасительной глубине частого леса.

«Первое, что нужно мне сделать, – это вернуться к своему настоящему росту; а второе – пробраться в тот чудесный сад. Вот, кажется, лучший план».

План был, что и говорить, великолепный – очень стройный и простой. Единственным затором было то, что она не имела ни малейшего представления, как привести его в исполнение; и пока она тревожно вглядывалась в просветы между стволов, резкое тявканье заставило ее поспешно поднять голову.

Исполинский щенок глядел на нее сверху огромными круглыми глазами и, осторожно протягивая лапу, старался дотронуться до ее платья. «Ах ты мой бедненький!» – проговорила Аня ласковым голосом и попыталась было засвистеть. Но ей все время ужасно страшно было, что он, может быть, проголодался и в таком случае не преминет съесть ее, несмотря на всю ее ласковость.

Едва зная, что делает, Аня подняла с земли какую-то палочку и протянула ее щенку. Тот с радостным взвизгом подпрыгнул на воздух, подняв сразу все четыре лапы, и игриво кинулся на палочку, делая вид, что хочет ее помять. Тогда Аня, опасаясь быть раздавленной, юркнула под защиту огромного чертополоха, но только она высунулась с другой стороны, как щенок опять кинулся на палочку и полетел кувырком от слишком большой поспешности. Ане казалось, что это игра с бегемотом, который может каждую минуту ее растоптать. Она опять обежала чертополох, и тут щенок разыгрался вовсю: он перебирал лапами вправо и влево, предпринимал ряд коротких нападений, всякий раз немного приближаясь и очень далеко отбегая, и все время хрипло полаивал, пока, наконец, не устал. Тогда он сел поодаль, трудно дыша, высунув длинный малиновый язык и полузакрыв огромные глаза.

Это для Ани и послужило выходом: она кинулась бежать и неслась до тех пор, пока лай щенка не замер в отдалении.

«А все же, какой это был душка!» – сказала Аня, в изнеможении прислоняясь к лютику и обмахиваясь одним из его листков.

«Как хорошо, если бы я могла научить его всяким штукам, но только вот – я слишком мала! Боже мой! Я и забыла, что не выросла снова! Рассудим, как бы достигнуть этого? Полагаю, что нужно что-либо съесть или выпить. Но что именно – вот вопрос».

Аня посмотрела вокруг себя – на цветы, на стебли трав. Ничего не было такого, что можно было бы съесть или выпить. Вблизи был большой гриб, приблизительно одного роста с ней; и после того, как она посмотрела под ним и с боков, ей пришла мысль, что можно посмотреть, не находится ли что-либо наверху.

Она, встав на цыпочки, вытянула шею и тотчас же встретилась глазами с громадной голубой гусеницей, которая, скрестив руки, сидела на шапке гриба и преспокойно курила длинный кальян, не обращая ни малейшего внимания ни на Аню, ни на что другое.

Глава 5. Совет Гусеницы

Гусеница и Аня долго смотрели друг на друга молча.

Наконец Гусеница вынула кальян изо рта и обратилась к Ане томным, сонным голосом.

«Кто ты?» – спросила Гусеница.

Это было не особенно подбадривающим началом для разговора. Аня отвечала несколько застенчиво:

«Я… я не совсем точно знаю, кем я была, когда встала утром, а кроме того, с тех пор я несколько раз менялась».

«Что ты хочешь сказать этим? – сердито отчеканила Гусеница. – Объяснись!»

«В том-то и дело, что мне трудно себя объяснить, – отвечала Аня, – потому что, видите ли, я –