Глаз бури - Александра Торн

фыркнул.

– Логично, – заметил Бреннон. – Вы бы провертели дыру, в которую перла бы нечисть, и героически спасали бы тысячи жизней, пользуясь силой с той стороны. Неужто все это – только ради власти?

– Если он скажет, что ради величия Церкви Христовой, – я его удавлю голыми руками! – прорычал кардинал.

– Нет, – с усмешкой отвечал Бартоломео, – церковь не учитывается в этом уравнении.

– Власть, – повторил Бреннон. – Богатство, вечная молодость, а главное – полная безнаказанность. Вы щедро раздавали обещания своим сообщникам, и после демонстрации пары-тройки фокусов они вам верили.

– Вы в этом отношении ничем не отличаетесь от меня, – едко отозвался экс-инквизитор. – Ваши консультанты – просто ходячие дрессированные мертвецы. А эти две…

– Давай, скажи еще что-нибудь, – промурлыкала ведьма. – Дай мне повод!

– Я предоставляю вам последний выбор. – Комиссар на несколько шагов брезгливо отступил от чернокнижника. – Назовите всех сообщников, которые, по-вашему, еще уцелели, и умрете быстро. Если откажетесь, будете умирать так, как того заслуживаете.

– А вы считаете себя вправе решать? – сипло прошептал Бартоломео. – Ведь вы точно праведник!

– Куда уж мне. Ну так?

Чернокнижник молчал, тяжело дыша, пока наконец не просипел:

– Отчего бы вам не использовать телепатию, а?

– Нет, – тут же произнес пироман. – Не вздумайте.

– Почему? – нахмурился комиссар.

– Потому что не существует способа прочесть только одну мысль или воспоминание, отделив их от всего остального. Человеческое сознание не пирог, чтобы разделить его на части и рассматривать по отдельности.

– Гм, так, значит, на этой уйдет много времени?

– Дело не во времени. Тот, кто будет допрашивать его с помощью телепатии, практически сольется с ним воедино, и я не знаю, сможем ли мы отделить их друг от друга. Что дает этой твари шанс, который я не намерен ему предоставлять.

– А! – Комиссар быстро повернулся к чернокнижнику и по выражению его лица понял, что догадка Энджела верна. – Все надеетесь жить вечно?

Лицо Бартоломео дернулось в судороге, он слабо закашлялся, и кашель наконец перешел в смех.

– Ну нет – мои люди еще потреплют ваших птенчиков и обожгут им перышки!

– Пусть это не слишком вас окрыляет, – ответил Бреннон. Он уже знал, каким будет решение, и впервые за все это время не испытывал никаких сомнений. Он знал (и до конца жизни будет знать), что Валентина одна удерживает защитный купол над мертвым городом, где шестьдесят тысяч человек никогда не получат даже достойного погребения. А потому решение далось ему без колебаний. – Джен, займись допросом. Когда расскажет все – сожги живьем то, что от него останется.

Брат Бартоломео побелел как смерть и отчаянно задергался, пытаясь разорвать цепь или сдернуть с руки браслет. Натан отвернулся от него и отошел к опушке. Легкий ветерок мерно качал листья, на траве под лунным светом играли резные тени. За спиной комиссара полыхнул огонь и раздался пронзительный, почти нечеловеческий вопль.

20 октября

Маргарет читала записи показаний чернокнижника, сидя в дядиной комнате – он ушел вместе с Саварелли на поминальную службу, которую кардинал устроил сегодня утром в честь погибших инквизиторов. Девушка кое-что выписывала, когда в комнату ворвалась Джен с криком:

– Он очнулся!

– Что? Как?! – выдохнула мисс Шеридан и бросилась следом за ведьмой, забыв обо всем на свете. Господи, наконец-то! – Это, по-твоему, очнулся? – холодно осведомилась она спустя минуту, стоя перед кроватью Лонгсдейла.

– Ну он же приходит в себя, да? Откуда мне знать, как вы, людишки, это делаете. Но на помирающего он не похож.

– Слава богу.

– Которому?

Маргарет приложила ладонь ко лбу консультанта. Хотя Лонгсдейл бормотал во сне и метался по кровати, жара у него не было. Он выглядел на редкость здоровым, и казалось, что он вот-вот откроет глаза и потребует газету, чай и яйцо всмятку на завтрак. Девушка наклонилась к нему, пытаясь разобрать его речь, но он шептал на смеси стольких языков, что она не поняла ни слова.

– Давно это с ним?

– Минуты три.

– Маргарет, – вдруг отчетливо произнес консультант. Мисс Шеридан взяла Лонгсдейла за руку и сказала:

– Я здесь.

Но он не откликнулся на ее прикосновение, только забормотал:

– Sphaera in ignis. Три ложки нитрата серебра. Los libros de Alliantero.

Он произносил слова тихо, но отчетливо, и это было не похоже на бред.

– Он вспоминает, – сказала Джен.

– Что вспоминает?

– Не что, а вообще. Он добрался до памяти этого тела, которая, чтоб ты знала, хранится в мозге. Теперь он заново вспоминает свои воспоминания. За все шестьдесят лет, так что это надолго. – Ведьма села в кресло и небрежно обронила: – Можешь идти, он будет в них рыться несколько часов, а то и сутки.

– Тогда почему он вспомнил меня так скоро?

– Потому что сначала вспоминается самое недавнее, идиотка! А потом уж, по мере погружения…

– То есть, – чуть дрогнувшим голосом уточнила Маргарет, – рано или поздно он вспомнит, как стал консультантом?

– Да, – зловеще ответила Джен. – И тогда твоему ангелу конец.

– Почему?

– Потому что Лонгсдейл расскажет нам все, что твой трахаль от нас скрывает, усекла? Уверена, он обеими руками в этом превращении поучаствовал, иначе с чего бы псу так на него кидаться. Надеюсь, – мечтательно добавила ведьма, – они встретятся лично, и я наконец посмотрю, как Лонгсдейл переломает тощему выродку все кости до единой.

Маргарет нахмурилась: ей не приходило в голову, что новый консультант может с ходу броситься мстить Энджелу. Внезапно пальцы Лонгсдейла так крепко сжались вокруг ее запястья, что девушка пронзительно вскрикнула и лишь через секунду поняла: ей не больно. Он цепко держался за ее руку, глаза беспокойно двигались под веками, губы беззвучно шевелились.

– Только вякни что-нибудь своему Редферну, – угрожающе сказала ведьма. – Шею сверну.

Мисс Шеридан опустилась на кровать рядом с Лонгсдейлом, поскольку вырваться все равно не могла, и впервые задумалась над тем, что Энджел всегда пропускал одно: как он связался с превращениями людей в консультантов? Он никогда не рассказывал о том, как так вышло, что ему доверили такое дело. Не с первого же дня в компании консультантов…

– Где твой дядя?

– Ушел на поминальную службу. Потом встретится с Энджелом. У них какие-то дела.

– Не нравятся мне эти их дела, – проворчала ведьма. – От твоего недоноска можно ждать любой пакости.

– Прекрати! – вспыхнула Маргарет. – Он тебе ничего не сделал!

– Не хочу дождаться, пока сделает. На цепь бы его и в яму, раз уж такой полезный, пусть советы оттуда подает.

– Удивительно, – процедила мисс Шеридан, – как ты не любишь человека, которого истязала. Опасаешься ответной любезности?

Джен насмешливо фыркнула:

– Еще чего! Что он мне может сделать?

Маргарет опустила ресницы. В висках зазвучал слабый нежный звон, и когда он стал отчетливым, девушка вскинула голову, в упор уставившись на ведьму. Удар Цепи был таким стремительным, что Джен едва успела вскочить с кресла. Звенья со свистом пронеслись над ее головой. Ведьма метнулась в угол, но Цепь бросилась за ней, обвилась вокруг лодыжки и повалила на пол.

– Возможности есть, как видишь, – сказала Маргарет. Джен зарычала, полыхнула, как костер, и взвилась к потолку.