Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом - Карр Джон Диксон

«Платить туземцам? — восклицал граф де Смет де Найер. — Да им ничего не полагается. Им платят пособия».

Год спустя сообщение британского консула в Боме, идеалистического ирландца по имени Роджер Кейсмент, взбудоражило Европу. Король Леопольд назначил комиссию по расследованию. Комиссия приглушила факты, однако пообещала реформы, которые никогда не были осуществлены. Новое либеральное правительство Британии, в котором пост министра иностранных дел занимал сэр Эдвард Грей, пригрозило неприятностями. На события в Конго в резкой форме отреагировал президент США Теодор Рузвельт. Но король Леопольд опять тянул время, обещая подлинно прекрасную форму правления. Тем не менее в Верхнем Конго продолжались жестокости. В деревне Буендо мятежные туземцы были свидетелями того, как длинными заостренными кольями убивали их женщин.

К концу 1908 года Свободное Государство Конго прекратило свое существование: оно было официально аннексировано Бельгией.

Впервые прочитав эти свидетельства, Конан Дойл отказывался им верить. Потом он бросился в борьбу вместе с Э.Д. Морелом и Ассоциацией за реформы в Конго. А после этого на протяжении двух лет наряду с другими делами занимался тем, что добивался реформ в Конго и читал лекции на эту тему.

«Я убежден, — писал он во введении к «Преступлению в Конго», которое впервые было опубликовано в октябре 1909 года, — что причиной того, почему общественное мнение не отнеслось с большей чуткостью к Свободному Государству Конго, является то, что эта ужасная проблема не была должным образом доведена до сознания общественности».

Это было целью написания «Преступления в Конго», еще одной брошюры в шестьдесят тысяч слов, которая не принесла ему ни пенни прибыли. Как и в случае с книгой «Война в. Южной Африке: ее причины и ведение», каждое заявление было тщательно продокументировано фактами и цифрами; описываемые события в переводе выглядели еще более ужасными и имели такое же широкое воздействие.

«Я очень рад, что вы обратили внимание на Конго, — писал Уинстон Черчилль, который занимал тогда пост министра торговли в правительстве либералов. — Я, безусловно, сделаю все возможное, чтобы оказать помощь». Умиравший Марк Твен передал из Реддинга, штат Коннектикут, через Альберта Байджлоу Пейна, что и он бы помог, если бы это было в его силах.

Но министерство иностранных дел предупредило: «Будьте осторожны!»

Министр иностранных дел сэр Эдвард Грей в одном из своих выступлений уже заявлял о том, что события в Конго могут поставить под угрозу мир в Европе. Адмиралтейство, у которого вызывал беспокойство германский кризис, хотело приобрести еще шесть линкоров класса дредноут. Однако в вопросе о Конго Германия занимала замкнутую и безразличную позицию. Конан Дойл вовсю вел свою кампанию, когда в декабре 1909 года с ним произошел трагикомический эпизод: он получил два послания из Америки.

4 июля следующего года в Рено должен был состояться матч на первенство мира среди боксеров-тяжеловесов, во время которого Джиму Джеффрису предстоял бой с соискателем титула негром Джеком Джонсоном. Поскольку возникал вопрос цвета кожи, они не могли прийти к согласию относительно рефери, который устроил бы обоих менеджеров. Не согласится ли сэр Артур Конан Дойл быть рефери? Он приемлем для обеих сторон.

«Ей-богу, это нечто самое спортивное из всего, что мне когда-либо предлагали!» — сказал он.

Он никогда не прекращал занятия боксом; каждую неделю в «Уиндлшем» приезжал спарринг-партнер. Джин, которая его хорошо знала, была гораздо меньше поражена предложением американцев, чем некоторые из его друзей.

«Ну и что, ты поедешь?»

«Поеду? Конечно поеду! Это такая честь!»

Вилли Хорнанг и даже Иннес пытались его отговорить. Они указывали на то, что англичанину, можно сказать» повезет, если он сможет сохранить жизнь после судейства американского призового матча, носящего расовую окраску. Здесь они делали тактическую ошибку. Это было как раз таким предложением, которое он должен был сразу же принять, что он и сделал в предварительном порядке. Но после продолжавшихся неделю размышлений он, будто на него вылили ушат холодной воды, понял, что придется отказаться, потому что совесть мучила его так же безжалостно, как Мадам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Кампания за Конго только началась, — говорила совесть. — Как же можно бросать Морела и начатую работу, как? И кроме того, как же пьеса?»

Но кое-какое утешение у него все-таки было. Задолго до 4 июля 1910 года, когда Джонсон в пятнадцатом раунде нокаутировал Джеффриса, человек, который хотел судить этот матч, стоял за кулисами театра «Аделфи» на Стрэнде и слушал, как раздавались глухие удары кулаков в его собственной пьесе «Дом Темперли» со сценами профессионального бокса.

1910 год был годом театра, взвинченных нервов и почти катастрофы. Чтобы быть абсолютно точным, надо сообщить, что все началось за шесть месяцев до того, как на сцене театра «Лирик» с успехом прошла постановка «Огней судьбы», его инсценировки «Трагедии Короско».

Уже упоминавшийся Льюис Уоллер играл в «Огнях судьбы» главную роль чересчур молодого полковника Бенгальского уланского полка. Уоллер требовал эффектных ролей, среди которых были роли д’Артаньяна и месье Бокэра. Он был кумиром дневных спектаклей, олицетворявшим собой мужество; сама его личность оживляла сцену подобно заводному волчку; он даже мог играть (какой актер осмелится на это?) в паре с выступавшей в ведущей роли женщиной, которая выше него ростом. Еще в 1906 году, когда он одновременно был актером и менеджером императорского театра, Уоллер выступал в главных ролях вместе с госпожой Лилли Лэнгтри, играл в «Бригадире Жераре» Конан Дойла.

Мы не говорили здесь о пьесе «Бригадир Жерар», поскольку, по крайней мере если судить по рукописи пьесы, Жерар был представлен в ней не в наилучшем виде. От бригадира требуются монологи, он сам должен быть рассказчиком, рисовать свой собственный фон, возбуждать воображение; он был бы великолепен в современной радиопостановке. Кроме того, хотя автор упорно работал над тем, чтобы создать широкую комедию с участием этого сумасброда, почитательницы Льюиса Уоллера были озадачены и возмущены. Где вызывающая трепет торжественность? Где Бокэр с затуманенными слезой глазами?

«Вы знаете, — услышал в фойе Конан Дойл слова какой-то девушки, — вы знаете, порой мне трудно удержаться от смеха». И автор хлопал себя ладонью по лбу, как, видимо, и должно было быть.

Но что касается Уоллера в роли полковника Эджертона в «Огнях судьбы», то в его пользу сыграла и мелодрама, и сила «нравоучительной пьесы», как она называлась в подзаголовке. Ее успех летом и осенью 1909 года, когда расходы на постановку он делил с Уоллером, подтвердил давнишнее убеждение Конан Дойла в том, что он может покорить театр (хотя каждый импресарио говорил, что не может), если рискнет оплатить постановку «Дома Темперли» из собственного кармана.

Для «Дома Темперли» требовалось семь актерских пар, в нем было сорок три говорящих роли, не говоря уже о звездах. Ни один импресарио не хотел браться за такое дорогостоящее представление. Но это была его давняя мечта: создать зрелище, панораму спортивной Англии 1812 года. Каждая деталь должна быть точна. Надо было показать, что в профессиональном боксе нет ничего унизительного, если в нем нет шулерства. А бои на сцене!..

Пойдя на огромный риск, он подписал шестимесячный контракт об аренде театра «Аделфи». Его расходы должны были составлять шестьсот фунтов в неделю сверх стоимости постановки в размере двух тысяч. 27 декабря 1909 года, когда был поднят занавес, он сидел в ложе за шторой, держа в своей ладони руку Джин.

Слухи о том, что произойдет нечто сенсационное, уже будоражили прессу. В качестве театрального критика газета «Уикли диспэтч» направила на спектакль английского чемпиона по боксу в легком весе Фредди Уэлша, на что «Вестминстер газетт» язвительно заметила, что отныне обзоры пьес типа историй Рэффлза будут писать профессиональные взломщики. В передних рядах партера можно было видеть рефери Национального спортивного клуба Юджина Корри, председателя лондонской окружной Ассоциации Территориальной армии лорда Эшера. «Аделфи», традиционный дом мелодрамы, был заполнен до отказа.