Метро 2033: Третья сила - Дмитрий Ермаков

Фил взял на руки измученную Лену. Маленький отряд снова скрылся в туннеле.

И почти сразу же на Площадь Ленина ворвались крепкие ребята бандитского вида, вооруженные до зубов. Они искали Фила, Будду и Молота.

Глава 6

Несказанные слова

Планы пришлось менять на ходу: комендант Выборгской куда-то делся, а без его разрешения выпускать кого-либо на улицу охрана станции наотрез отказалась. Имелась и другая проблема.

– Не дойдет Ленка до «Мужества», – покачал головой Фил, глядя на девушку, рухнувшую от изнеможения, едва они достигли конечной станции перед Размывом.

Чужие сапоги натерли Лене ноги. Ее мутило. Голова кружилась. Тошнота прошла, но на смену пришла такая жуткая усталость, что Рысева буквально засыпала на ходу.

– Вижу, – вздохнул Борис Андреевич. – Делать нечего, придется уходить по межлинейнику.

В глубине души Молотов надеялся, что Фролов не знает о существовании технической линии, соединяющей Выборгскую, Петроградскую и Спортивную[35].

Туннель, в который свернули беглецы, оказался узким, тесным, душным. Тут и там путь преграждал всевозможный мусор. Несмотря на свет двух фонариков, путники уже через сотню метров отбили ноги. Лена упала три раза. Два раза грохнулся Фил.

– По межлинейке кто только не ходит, – ругался Молот, налетев во тьме на очередной отвалившийся тюбинг. – Какого хрена не расчищают проход?!

– Молот, чё ты как маленький, – отозвался Филипп и сам выругался в голос, стукнувшись головой о кусок арматуры.

Тут же в стену в паре шагов от Фила ударила пуля. Свинцовая гостья срикошетила, высекла искру и улетела в темноту. Грянул второй выстрел, третий. Молотов недооценил телохранителей Фролова – они нагнали беглецов раньше, чем можно было ожидать. Никаких угроз или переговоров. Никаких: «Отдайте нам девушку, а то…».

– Сдается мне, брать Ленку живой они не планируют, – процедил Борис, занимая удобную для обороны позицию.

Таиться дальше смысла не было. Фил развернулся и выпустил во тьму короткую очередь. Открыл огонь и Бадархан. Раздался предсмертный крик, быстро перешедший в хрип. Преследователей стало на одного меньше, но остальные продолжали двигаться вперед, поливая беглецов шквалом свинца.

Молот силой заставил оглохшую от грохота Лену лечь на пол, и сам укрылся за кучей земли, просыпавшейся из щели между тюбингами. Теперь он поминал добрым словом тех, кто не удосужился привести туннель в порядок.

Перестрелка между тем усиливалась. Плотным огнем сталкеры заставили преследователей остановиться. Тут Лена, лежавшая рядом с Борисом, оглушительно закашлялась. Она жадно хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная прибоем на берег. Из-за порохового дыма в тесном проходе становилось душнее с каждой секундой. Вести огонь приходилось почти вслепую. Никто не включал фонари – только вспышки выстрелов освещали туннель, давая возможность прицелиться.

Враг потерял троих. Но и Фил получил серьезное ранение: пуля вошла ему в правую ногу и застряла в кости. Кровь хлынула рекой. Остановить ее было нечем и некогда.

– Нам не устоять! – крикнул Борис товарищам. – Надо отступать!

– Не, все не уйдем, – отозвался Фил, вставляя в АК последний снаряженный магазин. – Валите отсюда, ребят. Я их остановлю. Гранату дай, Молот.

Борис замер.

Фил был прав. Со всех сторон прав. Сейчас он стал для отряда просто обузой. У бурята кончались боеприпасы. Лена кашляла все сильнее. Люди Фролова неумолимо наступали. Только взрыв мог остановить их. И все же Борис колебался. Он достал РГД, положил рядом с товарищем, но не уходил.

– Дядь Борь, надо уходить, – простонала Лена.

– Еще минута и будет поздно! – зашипел Будда.

– Молот, бляха муха, вали отсюда! – зарычал Фил. – Пошел, пошел! Живо!!! Ну, ублюдки, получайте! – и он выпустил очередь в сторону противника, убив наповал еще одного.

Минуту спустя патроны у сталкера кончились. Филипп бросил бесполезный АК. Достал РГД, выдернул чеку.

Когда шорох камней начал раздаваться в считаных метрах от него, сталкер криво усмехнулся, и, шепнув во тьму: «А летать вы умеете, суки?!», бросил гранату под ноги наступавшим врагам.

Ржавые туннельные конструкции не выдержали взрыва. Ветхие стены просели. Посыпались обломки стали и чугуна, а следом в межлинейник хлынула лавина камней и грунта, погребая под собой и Фила, и наступающих головорезов.

Наступила гробовая тишина.

– Спасибо, Фил. Спасибо, друг. Век тебя не забуду! – повторял снова и снова Борис, уводя оставшихся спутников в сторону Петроградской.

Борис планировал сделать на Петроградской короткую остановку, но в итоге они задержались тут почти на три часа.

Лена стерла ноги, простудилась в туннеле и теперь лежала пластом на куртке Молота. Слезы катились из глаз измученной девушки. Лена шептала, стиснув зубы, что если надо, она готова идти. Борис лишь мрачно опускал глаза и бормотал: «Лежи-лежи, мы не спешим». Хоть девушка и кашляла в кулак, и пыталась сморкаться как можно незаметнее, чтобы скрыть свое болезненное состояние, но сталкер все видел.

«Вот, полюбуйся. По твоей милости она заболеет, – корил себя Борис Андреевич. – Чем ее лечить? На какие шиши лекарства покупать?!»

Тащить ее на руках он больше был не в состоянии. Выдохся даже невозмутимый Будда. Он сидел, прислонившись спиной к цветочной кадке, положив на колени «Бизон».

Борис думал о Филе. Воскрешал в памяти рейды, в которые они ходили, совместные попойки и карточные баталии. Вспоминал, как Фил пел песни, а точнее – рвал глотку, безбожно фальшивя и периодически путая слова, зато с неизменным блеском в глазах. Борис никогда не воспринимал Филиппа всерьез – уважал за честность и прямоту, но о физической силе и храбрости приятеля был скептического мнения. Молотов часто ругал Фила и даже лупил его – последнюю затрещину Борис отвесил другу на Площади Ленина. Всего за полчаса до его трагической гибели.

– Разве это долго – извиниться? – размышлял сталкер, кусая и без того кровоточащие губы. – Протянуть руку. Сказать: «Ты это. Прости». И услышать в ответ: «Да забей». Пару секунд на это нужно. Нет! Вместо этого говорим грубости, а потом дуемся друг на друга. Типа: «Мужики не просят прощения». Ага, блин. Конечно! А еще мужики не плачут. Тьфу. Те, кто это говорит, ни хрена не знают. Ни хре-на они не знают.

– Что-что, дядь Борь? – переспросила Лена. Она проснулась и внимательно слушала бормотание сталкера. Тот и сам не заметил, что говорит вслух.

– Ничего, – Борис сжал зубы и отвернулся.

Поговорить с кем-нибудь хотелось. Очень хотелось. Но только не с Леной – грузить ее своими переживаниями и страданиями не стоило, на ее долю за последние часы тоже выпало немало злоключений. Впрочем, Будда тоже не слишком подходил для бесед на эту тему, ведь для него Фил был единственным родным человеком.

Девушка не отступала, снова и снова приставала с расспросами. Пришлось, скрепя сердце, выложить ей малую часть того, что накипело на душе. Первые слова давались тяжело. Они слетали с губ медленно, неохотно, словно гигантские валуны, которые надо раскачать, иначе не сдвинешь с места. Потом стало легче, фразы посыпались сами собой, как мелкие камушки.

Сам не желая, он выложил ей все. Начиная с первого дня знакомства трех удалых сталкеров и кончая сегодняшней битвой. Лена лежала калачиком на куртке Молота, укрывшись свитером Будды, и лишь время от времени переворачивалась с боку на бок. Она ни разу не перебила его, не задала ни одного вопроса. Порой Борису казалось, что Лена уснула. Но она не спала. Лишь закрывала время от времени уставшие глаза, и снова устремляла взгляд в пустоту… И тихо вздыхала в те моменты, когда сталкер рассказывал о ссорах с Филом, о забытых, но не прощенных обидах.

– Так коротка жизнь, черт возьми, а мы тратим ее на такую фигню! – произнес Борис, заканчивая свой рассказ. – Ругаемся по пустякам. Не желаем ни слушать, ни понимать друг друга. Кажется, впереди куча времени, всегда успеешь. А потом человек погибает, и ты остаешься один на один с несказанными словами. Грустно.

– Грустно, – эхом повторила Лена. – Но вы не думайте, дядя Боря, что так только у вас бывало. Я тоже сильно поругалась с Гришей незадолго до… До всех этих событий. Что мы не поделили – не помню. Он ушел, ни слова не сказав. Я провалялась всю ночь без сна. Потом вроде как все забылось, но прощения я так и не попросила. И он молчал.

– Гложет? – тихо спросил сталкер. Наклонившись вперед, он осторожно провел ладонью по волосам девушки.

– Гложет, дядь Борь, – кивнула девушка и вытерла рукавом слезящиеся глаза.

Они замолчали. Борис проверял автомат. Лена села по-турецки и рассматривала расставленные тут и там растения в кадках, просто чтобы чем-то себя занять. Взгляд Лены равнодушно скользил по диковинным кустам и цветам, видеть которые девушке прежде доводилось разве что на картинках. Ничто сейчас не трогало Рысеву, не удивляло.