Проклятая герцогиня (СИ) - Смольская Майя

Но супружник, вместо радости, слегка покачнулся придерживаясь за стол, а после и вовсе сел на пол, неотрывно глядя на меня и будто не желая принимать эту новость. В глазах неверие и вселенская скорбь, а покровы кожи сильно побледнели. Я, конечно, понимала, что мужчина может не сразу все принять и прочувствовать, может даже равнодушно отнестись, но такой реакции я точно не ждала. По этой причине мне захотелось в него чем-нибудь запустить, но здравый смысл взял вверх и секунду поразмыслив, я решила ему просто все высказать.

— Ну знаешь, если ты не рад, мог бы оставить свои чувства при себе, а не так явно демонстрировать! — я даже топнула ногой, показывая всем видом и телом мое возмущение.

Друзья, вбежавшие на мой радостный крик в помещение, безмолвно смотрели на блондина, явно не разделяя его мнение, но боясь встревать в ссору супругов, да еще и в такой деликатной теме, тихонько стояли в стороне.

— Я рад. — тихо проговорил он, не вставая с пола и не поднимая головы.

— То-то я вижу, как ты светишься! — ерничала я.

Но блондин, набравшись храбрости и посмотрев на меня, решил пояснить свое нелепое поведение:

— Каро, если ты ждешь ребенка, значит, я тебя скоро потеряю, ты забываешься, что проклятие мы так и не сняли, а теперь ведьма мертва и мы уже не узнаем, как это сделать.

Его голова снова безвольно повисла, а плечи затряслись, словно в рыдании и пусть я никогда не видела, чтобы он плакал, да и мужчинам не пристало это делать, но сейчас он определенно оплакивал меня и мою будущую смерть. Стало жаль его и себя тоже, я как-то, и сама запамятовала, об этой части в нашей истории и если все повторяется, так же, как и с Дартой, то жить мне осталось до рождения сына, а пол ребенка был предрешен.

В растерянности я села на пол рядом с супругом, гладя его по светлой макушке, не зная, что с этим делать или уже пора готовиться? Выбрать себе гроб, например и саван, то, что понравится именно мне, я даже уже перебирала гардероб, в поисках подходящего, как мои раздумья прервал герцог, что встал из-за стола и быстро подойдя ко мне, погладил мою щеку.

— Каролин тебе плохо? Ты какая-то бледная и холодная или тебя так Сэмюэль расстроил? — он не сводил с меня внимательного взгляда, а я действительно почувствовала себя нехорошо.

Стало холодно, руки тряслись, а жизненная сила будто уходила, я с трудом уже могла сидеть. Отвлеченный от своего мокрого занятия Сэм, подхватил меня на руки и отнес в комнату, а я все слабела, понимая истинную причину происходящего.

— Но еще же рано! Нет, не может быть так быстро! — блондин заламывал руки и ходил вокруг кровати крича, не веря, что одна вроде бы радостная новость стремительно сменилась ужасной второй.

Он в гневе пинал мебель, а что мог сбросить — бросал, круша и ломая, все что попадалось ему под руку.

—Ничего не поделаешь, — успокаивал его герцог, — я правда в нее верил, жаль, что мы не успели снять с нее проклятье.

Болтон-старший сидел в кресле мрачный и подавленный. На краю кровати всхлипывала русалка, а эльф прижимал ее к себе, едва поглаживая спину. В ногах, пытаясь сохранить тепло моего тела, лежали грустные шимы и даже китар бросив игры, затих и непонимающе смотрел по сторонам.

Наверно о такой смерти я и мечтала, в кругу любимых, близких мне существ, без боли, без страха, только холодно очень. Тук-тук, затухающие удары сердца, сейчас раздавались очень громко. Сэм прилег рядом, сграбастав меня в охапку и сжимая так, что казалось вот-вот и начнут хрустеть кости. Но не обращая внимания на причиненную им мне боль, в порыве отчаяния, я жадно принюхивалась, стараясь запечатлить его запах в своей угасающей памяти. Тук-тук, и темнота.

Чувствовала я себя вполне живой, только темно очень вокруг, даже своих рук не вижу, где я интересно? Немного побродив, я присела, здесь не было ни тепло, ни холодно вообще никак. Может это и есть грань между мирами, миром мертвых и миром живых.

— Да, это она, — возникший во мраке голос, напомнил мамин.

— Мам это ты? Мам, мне как-то не по себе здесь, забери меня отсюда, — попросила я, все еще пытаясь понять откуда раздался голос.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Тебе еще рано, твой час не пришел, — сказала мама и зажгла огонек, который разгораясь осветил ее.

Я бросилась к баронессе, и она приняла меня, как долго я ждала этого, ее тепла, ее ласки, понимания, как же скучала.

— Я умерла? — не отлипая от нее я задала следующий вопрос.

— Да, — ровно, но так ласково, словно ничего плохого не случилось ответила родительница, — но сейчас ты вернешься, а встретимся мы, через много-много лет. Кстати, у тебя будет девочка. А у Мирем мальчик, эльф. расскажешь ей, — заговорщицки прошептала она, будто раскрывала очень большой секрет.

Я хихикнула: «Вот это будет расстройство для русалки, она почти на все сто верила, что даже если не девочка, то по расе будет русалом определенно». Мы еще немного так постояли, я уловила ее аромат, он остался неизменный, именно такой, как я помнила и сейчас мы одни, и неважно, где, главное вместе и мне не нужно ни с кем ее делить. Но я решила нарушить, эту идиллию.

— Сейчас проклятие снято? — этот вопрос мучил меня больше всего и если я вернусь, то должна знать — это наверняка.

— Скорее отсрочено, но я расскажу, как это сделать. — и она тепло улыбнулась, погладив меня по голове. — Серьги, что на тебе нужно разбить на могиле Карны и кулон тоже, — с этими словами, я нащупала на шее камень и удивилась тому, что даже здесь он со мной. — Пойдете вдвоем с Сэмом, кулон освободит привидений из склепа, а серьги тебя.

— Ты все это время все знала? — меня будто снова обидели недосказанностью, я даже демонстративно нижнюю губу надула.

— Всему свое время, девочка моя и сейчас оно пришло, — голос ее слабел, и баронесса растворялась в моих руках. — Проснись!

Эпилог

Яркий свет заставил прищуриться, я приподнялась и осмотрелась вокруг. Моя комната, рядом спящий Сэм и больше никого. Завядший бирюзовый цветок на столике, дал понять, какую такую отсрочку я получила.

— Спасибо Дарта. — прошептала я.

И тут же была повалена на кровать, а надо мной возвышался удивленный блондин и словно не веря, аккуратно касался моего лица, водя по нему пальцами.

— Теплая, — бесшумно, только одними губами сказал он, продолжая смотреть на меня.

А осознав, что это я и что я жива, подхватил на руки и как сумасшедший начал кружить, бегая по комнате и крича, что я очнулась.

— Сэм, ты там от горя совсем двинулся?Сначала рядом с мертвым телом спишь, потом орешь, что-то невнятное…— и она хотела еще наговорить колкостей, вот только войдя в комнату и увидев улыбающуюся меня, заверещала похуже блондина, а дальше и вообще прыгнула на нас валя с ног.

На шум прибежали и другие, терли глаза и все равно не верили им. И уже не раздумывая присоединялись к нашему валянию на полу, даже герцог присел рядом, приобняв и поцеловав меня в макушку.

— Нужно Зику выговор сделать, — задумчиво протянул Болтон-старший, вставая и отряхивая свой костюм. — разбаловали.

А я вспомнила, о том, что мама говорила и решила всех порадовать.

— А у нас будет девочка! — и не дав опомниться слушателям, у которых уже вытягивались лица в изумлении, добавила. — А у Мирем эльф, мальчик!

Сначала было возмущение русалки и радостные выкрики Сэма и Эла, рукопожатия, дальше смирение Мирем и тоже радость, какая, впрочем, разница, эльф, русал, девочка или мальчик.

***

— Давай, разбивай, — дал команду блондин, снимая с меня кулон и кладя вместе с серьгами на надгробную плиту.

Я с силой ударила по ним каблуком, но они не разбились, а разлетелись по сторонам. После чего, под мое хихиканье и недовольное ворчание блондина, мы ползали на четвереньках в поисках неуловимых украшений. Нашли. Попробовал Сэм, результат тот же. Оставалось одно наша магия, и мы решили сделать это вместе. Сложив рядом серьги и кулон, сплели руки и выпустили стихию, мягко, с любовью, глядя друг другу в глаза. А когда посмотрели вниз, там уже ничего не было, лишь несколько осколков. Маленькие звездочки поднялись, на миг зависнув в воздухе, блеснули и я услышала — «спасибо», это был голос Дарты. Затем они весело завертелись вокруг нас и направились ввысь. Мы еще немного понаблюдали, но искры света быстро исчезли, с нашего горизонта и мы засобирались — холодно.