Волшебство для короля - Дэниел Худ

«И зачем ты лезешь во все это, дуралей?»

— Как насчет священной долины? — небрежно спросил Лайам. Раз уж его втянули в историю, надо, по крайней мере, блюсти свою выгоду. — Ведь завтра туда хлынут все.

— Прекрасно! — воскликнула Уорден, и лицо ее на миг озарилось улыбкой, которая, однако, тут же исчезла. — А-а, понятно! — протянула она. — Вот, значит, где вы должны встретиться с принцем казны.

— В святилище Тьмы.

— Чья это идея, его или ваша? Впрочем, неважно: храм нам годится. В его полумраке удобно как наблюдать, так и подслушивать.

Лайам видел, что для себя она уже все решила.

— Вам легко говорить! А я буду вынужден отдуваться. Сколько у вас надежных людей?

Уорден, нахмурившись, подсчитала.

— Тех, в ком я точно уверена, — дюжина.

Теперь подсчитывать принялся Лайам.

— Значит, на девятьсот восемьдесят семь стражей порядка положиться нельзя. Да меня изрубят на фарш, прежде чем вы с вашей дюжиной явитесь мне на выручку.

— У вас есть фамильяр, — возразила Уорден. — И потом, в священной долине носить оружие запрещено.

— Тогда из меня сделают отбивную, — вздохнул Лайам. — Ладно. Я пошлю вашему лорду письмо. Предложу ему встретиться в десять утра. Ровно в десять, вам ясно?

— В десять, — кивнула Уорден.

— Надеюсь, ваши люди уже будут там, и жрец тоже. Если не найдете жреца или вообще окажетесь не готовы, зайдите в святилище и предупредите меня. Потому что если Северн придет, а вы нет, я продам ему Панацею. И вся ответственность, таким образом, ляжет на вас.

— Вы так не поступите, — возразила Уорден. И с той же раздражающе безапелляционной уверенностью добавила. — Но я буду там. Со своими людьми и с надежным жрецом.

— Ну, смотрите!

Один из миротворцев снова зашевелился. Лайам знаком велел Фануилу его усыпить. Когда тот затих, он наклонился и принялся стягивать со спящего куртку.

— Что вы делаете? — Лайам поднял глаза.

— Хочу приодеться. А заодно прихватить его кошелек. Возможно, вы не обратили внимания, но мой — весь в крови.

— Ренфорд, это же воровство!

Лайам досадливо мотнул головой — что за женщина! — и вновь склонился над миротворцем. Уорден пожевала губами, однако сдержалась и промолчала.

Лайам содрал с себя липкую рвань, размотал одеяло и, словно бы между делом, спросил, не может ли пацифик убрать с Молитвенного тракта охрану. Или хотя бы поставить там своих доверенных лиц.

Уорден ответила не сразу. Похоже, беззастенчивый грабеж, творящийся у нее прямо под носом, вверг ее в состояние, близкое к шоку.

— Нет, — буркнула она наконец. — Это опасно. Есть риск, что кто-нибудь из моих подчиненных донесет о том Аурику, и тот заподозрит неладное. Пусть все остается как есть. Держитесь, кстати, подальше от гостиниц и постоялых дворов. Хозяевам вручены ваши портреты.

— Жаль.

Лайам покосился на свой бок. Тот самый, где еще четверть часа назад зияла свежая рана. От нее не осталось и следа, если не считать полосок запекшейся крови. Он осторожно погладил нежную новую кожу, потом тихонько присвистнул и натянул на себя куртку мирно храпящего миротворца.

— Ладно, управлюсь сам.

Он снял со спящего ремень с кошельком. Уорден, досадливо передернувшись, отвернулась.

— Наймите лодку, так будет проще. Она переправит вас через гавань. Там нет дополнительных патрулей.

— Рад это слышать.

Лайам аккуратно пересыпал содержимое окровавленного кошелька в новый. Руки его были в темных потеках, штаны липли к ногам.

— Мне бы надо отмыться и раздобыть другую одежду. Что там с моим лицом?

— Крови, похоже, нет, — сказала Уорден. — Впрочем, вы так разрисованы, что об этом трудно судить. Это ведь только роспись, а не наколка?

— Роспись. Хотя я подумываю ее закрепить.

— Не делайте этого. Татуировка вас изуродует.

— Благодарю за совет! — Лайам коротко хохотнул. — А как быть с этими молодцами? — Он указал взглядом на спящих. — Они ведь следили за мной. И знают, как я теперь выгляжу.

Синие глаза льдисто блеснули.

— С ними я разберусь. Их, как изменников, будут держать в самом глухом каземате вплоть до очной ставки с главой преступного клана.

— Ну-ну…

Лайам вздохнул.

— Что ж, мне пора. Увидимся завтра. Смотрите же, не опаздывайте, не то я и впрямь продам Панацею!

Она покачала головой и вновь заявила все с той же ошеломляющей безаппеляционностью:

— Не продадите.

Лайам нахмурился. Нет, она все-таки штучка. То носится за ним по всему городу, не давая вздохнуть, то вдруг отпускает на все на четыре — без каких-либо гарантий и обязательств.

— Откуда вам знать? А вдруг я сбегу? Сяду сейчас на корабль и исчезну? Чтобы избавить себя от лишних хлопот?

Уорден пожала плечами.

— Я перечла письмо герцога. И кое-что поняла.

— Хм… — Лайам прокашлялся. — Когда все закончится, хотел бы и я взглянуть на это письмо.

Она промолчала. Лайам нахмурился, почесал подбородок. Все вроде бы сказано. Пора уходить… Он потоптался на месте, поддал ногой камешек.

— Ладно, леди. Я ухожу… — Ответом был короткий кивок.

Он повернулся и торопливо пошел к выходу из тупичка, гонимый странными ощущениями, главными из которых были неловкость и непонятное сожаление.

16

Через пяток кварталов он остановился возле фонтана, чтобы помыть руки. Большая часть крови тут же сошла, остались лишь коричневые следы в складках ладоней да бордовое окаймление под ногтями. Лайам из осторожности полусогнул пальцы, насколько возможно упрятал их в рукава и двинулся дальше.

Солнце стояло уже высоко, близился полдень. Сообразив это, Лайам ускорил шаг, потом махнул рукой — спешить было некуда. Он твердо знал свой маршрут (переправиться через гавань, затем подобраться к Молитвенному пути) и все-таки ощущал себя словно бы не в своей тарелке. Ожидание, опять ожидание… Ему предстояло бездельничать почти целые сутки… «Найди другое убежище, купи новые брюки, тунику, поешь!»

Ладно, однако на сутки этих занятий не хватит. Кроме того, его грызла тайная неуверенность как в успехе задуманных предприятий, так и в людях, от которых зависело, пройдет ли завтра все гладко. Взять Катилину — практически нельзя предсказать, как тот себя поведет, и все же сейчас его куда больше волновала Уорден. Ее возмутительная самоуверенность, ее весьма странная система оценок… «Ты говоришь, что убил ее лейтенанта, — она пожимает плечами; ты снимаешь с ее подручного куртку — она чуть не падает в обморок. Ты хочешь помочь королю, она жаждет арестовать Северна. И появляется в самую для себя выгодную минуту, когда у тебя голова идет кругом и ты не можешь ей отказать…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});