Фантастика 1990 год - Владимир Фалеев

Когда пришел в себя, буря утихла и на темном небе мерцали звезды. Удивительно, но я чувствовал себя непривычно легко, как будто сбросил тяжесть и могу взлететь высоко-высоко…

Опираясь о землю руками, я встал на колени, оглянулся и вздрогнул - на траве рядом со мной лежал юноша. Он был в глубоком обмороке. Я вгляделся в его лицо, и меня охватило смятение - как две капли воды, юноша был похож на меня! Я побежал к бассейну, принес воды и попытался напоить юношу.

Приложил ухо к его груди - сердце бьется… И все уверенней, сильнее. Наконец юноша открыл глаза, посмотрел на меня, видимо, тоже с удивлением узнавая во мне знакомые черты, и тихо, с налетом иронии сказал:

– Ты лучше послушай свое сердце. Есть ли оно у тебя?…

Оторопев, я приложил руку к левой стороне груди. Как будто ничего не слышно… Не может быть!…

– Да, не удивляйся. Сердце у нас с тобой одно, и оно у меня,- он показал на свою грудь.

– А кто ты такой? - Я не очень-то поверил его словам.

– Я - это Ты.

Голова у меня закружилась, я едва удержался на ногах. Пошарив в карманах, нашел сигареты, закурил и предложил ему.

Мы долго молчали и курили. Наконец он заговорил:

– Ты был несправедлив к фее Дурдане. Эта девушка - самая прекрасная на свете. А ты поверил чепухе, которую болтают о ней люди непорядочные. Я очень люблю ее, да и ты ведь любил?

– Нет,- поспешил возразить я.- Я ее не люблю. Она колдунья. Ей тысячи лет, и она превращает каждого, кто к ней стремится, в горсть пыли…

– Брось, все это сплетни господина Хамави. Ты просто боишься. Боишься, что и тебя могут выгнать из института, как выжили старого учителя. А ведь у каждого таланта есть своя фея, своя вдохновительница. Высокое служение Музе - вот о чем ты забываешь…

Я раздраженно махнул рукой и ушел. А он отправился искать свою фею.

С того дня и жил без Него. Так было легче. Теперь Он не был во Мне и не мучил своими вопросами. Я уже не совершал благородных поступков, а руководствовался трезвым рассудком. Моя искренность немало повредила мне раньше, и с ней также расстался.

О, как я был искренен в молодости! Из:за этой своей слабости сколько раз я оказывался посмешищем друзей. Я верил словам всех знакомых и строил свои грандиозные планы на песках-обещаниях друзей, считая их крепким фундаментом. Потом оказывалось, что они жестоко пошутили надо мной, хохотали над моей наивностью. Сколько раз друзья обманывали меня, а я не переставал им верить. Однажды мой самый близкий друг Пу обещал мне помочь приобрести за сносную цену машину, якобы принадлежащую одной знатной особе. По его словам, эта особа,- молодая и красивая, недавно была покинута неблагодарным ветреным мужем, и что это нежное и хрупкое создание достойно лучшей участи, что она из-за нужды продает свою машину и хочет, чтобы ее приобрел благородный человек.

Услышав рассказ друга, я разволновался и, разумеется, сразу же передал свои небольшие сбережения для этого доброго дела. Потом выяснилось, что мой друг жестоко обманул меня и на другой день в трактире “Под липами” угостил на мои деньги своих друзей и рассмешил всех своей предательской шуткой. Для моего успокоения потом он рассказал, что его друзья, славные ребята, а также прекрасные их спутницы похвалили меня “за благородный порыв” и якобы попросили его познакомить со мной в ближайшие недели. Я поверил тогда и этому…

В другой раз, сидя на свадебной вечеринке молодого ученого, мой друг My познакомил меня с юной и красивой девушкой с нежными глазами, представил ее как свою родственницу. В тот вечер мы с ней крепко подружились, не раз танцевали под волшебную, восхитительную музыку. Даже когда мы оказались в разных компаниях собеседников, не могли оторвать глаз друг от друга. В тот вечер она обещала явиться в Озерный парк на свидание. Но в назначенное время она не пришла, заставив меня терзаться в сомнениях. А я в надежде, что она или находилась в долгой отлучке, или. слегка прихворнула, все ждал. Казалось мне, что она должна несомненно прийти в назначенное место, я проводил долгие часы в ожиданиях.

Но спустя год она прислала мне приглашение на свою свадьбу. Оказывается, еще в то время, когда я сладко грезил, ища ее взглядом в тот вечер, она была помолвлена с одним юношей - сыном богатого торговца. А со мной она подружилась, чтобы развлечься до своей свадьбы; кажется, ей льстило знакомство с художником, которого ожидало блестящее будущее.

Я, разумеется, не пошел на свадьбу, но ее приглашение берег как реликвию…

После таких горьких разочарований я решил посвятить себя только искусству, перестал верить ложным друзьям. Лишь в редкие мгновения я вспоминал о своей доверчивой, искренней юности, как о чужой жизни…

Шли дни, недели, месяцы - благополучные, однообразные.

Хамави все чаще хвалил меня, и я втягивался в свою новую жизнь. И мне уже не казалось удивительным, что там, где раньше билось мое сердце, теперь пусто и спокойно. Но иногда я приходил в ужас: а вдруг окружающие узнают, что у меня нет сердца? И я старался отдалить от себя всех, с кем дружил раньше, кто был мне когда-то дорог. О своей тени я тоже старался не думать - это было мучительно.

Я преуспевал на работе и стал заместителем главного художника в Оперном театре столицы Икарии. Здесь у нас много талантливых художников, балерин и певиц, но мало кто из них добивается признания.

Получив столь завидное место, я решил вести себя так, чтобы понравиться Главному художнику, войти к нему в доверие и добиться успеха. Теперь моя жизнь наполнилась не моими замыслами, а идеями Главного художника.

В театре жизнь бьет ключом, здесь даже суета и сплетни кажутся приятными. Зритель чувствует себя в зале как на празднике, оно и понятно, творения великих композиторов, волшебная музыка, то мягкие, плавные, то неистовые, но всегда изящные движения балерин, бесчисленные нюансы в голосах оперных певцов и, конечно, бесконечные переливы красок - все это духовно обогащает человека. “За сценой придется из кожи вылезти, чтобы в течение часа зритель восхищался минутной игрой актера. Если будет зал переполнен и в глазах зрителей увидишь слезы восхищения, то нет человека счастливее тебя”,- вспомнил я слова моего второго Я. Да-да, художник везде и всюду ходит недовольным, но радостным от того, что он обеспечил все цветовые и световые гаммы спектакля, то есть воссоздал для героев и героинь жизненную среду, обстановку, в которой раскрываются их нравы и деяния. Так чувствовал я раньше. А теперь…

Однако ежедневная суета кому-то приносит радость, комуто огорчения. Как художник-постановщик, я возглавляю группу художников. Среди них немало талантливых, которые добиваются самостоятельной постановки спектаклей. Однако это нелегко. Наш Главный художник Тео выдвигает своих учеников, которые прилежно выполняют его поручения. Часто это бывают поручения, не касающиеся сцены, вообще театра. Они где-то оформляют, малюют дома и виллы его друзей и знакомых. А на сцене они редко работают. Когда же работают в театре, то делают огромные, но примитивные щиты, которые условно должны олицетворять дворцы, леса и поля…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});