Злючка - Бертрис Смолл

— Но может, это что-то другое, милорд? — возразила Арабелла. — Мне очень нужно поговорить сначала со свекровью, тогда все будет известно наверняка. Я ведь была совсем девочкой, когда мать в последний раз была беременна от отца, а прошлым летом, до моего похищения, у нее еще ничего не было заметно.

— Есть и другие признаки, любимая. Тебя тошнит по утрам, и хорошенькие грудки увеличились и округлились. Я поместил свое семя в твой живот, глубоко-глубоко, и в тебе уже зреет мой сын.

Графиня покраснела еще гуще: даже прожив в браке почти год, она все еще немного стеснялась мужа и была смущена тем, что он знаком с ней так близко, что уверен в беременности прежде самой Арабеллы.

«Это почти насилие», — думала она раздраженно.

Увидев опасный блеск в ее глазах, граф поспешно объяснил:

— Я старший сын у матери и знаю, что происходит с женщиной, которая ждет первого ребенка.

— Неужели не могли подождать, милорд, пока я скажу сама?

По-моему, мужчине неприлично знать такие вещи! — Чувствуя, что вот-вот взорвется, Арабелла повысила голос:

— Как может человек, столь гордый и высокомерный, даже упоминать о таком… да еще и заявлять, будто ребенок, которого я ношу, — сын!

Графу хотелось смеяться — разъяренная жена напоминала маленького котенка с золотистой, вставшей дыбом шерсткой.

— Дорогая, — сказал он, скрывая смех, — я люблю тебя и поэтому замечаю каждую мелочь. Знаешь, иногда я просыпаюсь ночью и прислушиваюсь к твоему дыханию, желая убедиться, что ты здорова.

— Я хотела сделать тебе сюрприз, — надулась Арабелла, еще не готовая простить мужа, несмотря на объяснения в любви.

— Существует много способов сделать мне сюрприз, мадам, — тихо ответил Тэвис и снова поцеловал ее.

Арабелла обвила руками шею мужа, притянула его к себе, прижалась обнаженным телом.

— Возьмите меня домой, милорд, — сказала она с намеком.

— Колдунья, — пробормотал Тэвис, зарывшись лицом в спутанное золото ее волос, чувствуя, как маленькие ручки ласкают кожу, спускаясь все ниже…

С полустоном-полувздохом граф перекатился на спину, не выпуская жену из объятий.

Арабелла, смеясь, ласкала напряженный член, пока тот не набух кровью, а его обладатель не загорелся непреодолимым желанием. Арабелла, такая застенчивая, часто стеснялась мужа, но Тэвис, к своему изумлению, обнаружил, что в любви она вовсе не проявляет сдержанности. Он мечтал о том, что когда-нибудь сможет обучить жену тем утонченным, изысканным сторонам страсти, которых не выносили многие женщины. И сейчас, сидя на муже, Арабелла начала раскачиваться, сначала медленно, потом все быстрее, в порыве безудержного желания: голова откинута, губы чуть раздвинулись, зеленые глаза полузакрыты.

Еле сдерживаясь, Тэвис сжал ее груди, перекатывая между пальцами твердые соски, лаская шелковистую кожу. Приподнявшись, он припал губами к розовому бутону и осторожно прикусил нежную плоть и был вознагражден тихим страстным стоном. Тэвис снова нежно сдавил сосок другой груди — не желая причинять боль, но стремясь усилить желание — и в ответ почувствовал, как конвульсивно сжались стенки тугой влажной пещеры, в которую так беспощадно врезалось орудие его страсти. Спазмы наслаждения сотрясали тело Арабеллы. Отняв руки от ее груди, Тэвис осторожно перевернул жену на спину и одним толчком закончил то, что она так изысканно начала.

Они долго лежали молча, ощущая не только жар взаимной страсти, но и тепло наступающего дня. В саду пел дрозд, под окнами раздавались крики продавца цветов:

— Душистая лаванда! Маргаритки! Розы, по полпенни цветок! Цветы! Только что срезаны, еще роса не высохла! Покупайте цветы!

— Джемми нас не хватится, — наконец заговорил граф. — Он не может отказать мне в праве отвезти беременную жену домой, прежде чем путешествие станет слишком опасным для нее! Кроме того, город — место нездоровое, особенно в твоем состоянии.

— Да, — согласилась Арабелла, удовлетворенно потягиваясь. Она больше не сердилась на мужа, ведь тот заботился только о ней. — Хотела бы я увидеть лицо этой уличной кошки, Сорчи Мортон, когда она узнает о том, что у меня будет ребенок! Не нравится мне, как она смотрит на тебя! Словно на самый аппетитный засахаренный плод!

— Между мной и леди Мортон ничего нет, дорогая, но, по правде говоря, мне не нравится, как смотрит на тебя мой племянник!

— Ревнуешь? — подшутила она.

— Да.

Арабелла обрадованно засмеялась:

— Джейми — мальчик. У меня есть мужчина!

Тэвису польстил остроумный ответ, но все же он сказал:

— Джейми, конечно, молод, но причиндалы у него мужские, и он умеет обращаться с дамами! Помни это, Арабелла Стюарт. Не стоит недооценивать принца!

— В Данморе я буду в безопасности, милорд, — нежно прошептала она, — и принц исчезнет из моей жизни, как некогда сэр Джаспер Кин.

Король согласился на их возвращение в Данмор, хотя отказался встретиться с братом и невесткой, так глубока была его скорбь по умершей жене. Большую часть времени он проводил в покоях, молился за упокой души Маргариты и совсем не занимался государственными делами. В Лондоне велись переговоры о заключении долгосрочного мира, и король был там не нужен — больше не собирали армии в поход против дальнего врага, а если среди шотландской знати назревало недовольство, то все распри на время затихли из уважения к почившей королеве.

Граф и графиня Данмор вернулись домой в солнечный августовский день. Они отсутствовали восемь месяцев. Семья Флемингов из Глен-Эйлина встречала их. Эйлис и Мег сильно располнели: обе вот-вот должны были родить. Арабелла поспешила обрадовать их новостью о своей предполагаемой беременности. Свекровь, задав ей несколько осторожных вопросов и посоветовавшись с Флорой и Лоной, объявила, что сын прав. В начале следующей весны в Данморе появится наследник.

— Пли наследница, — упрямо возразила Арабелла. — Если будет девочка, назову ее Маргарет, в честь королевы, упокой Господь ее добрую душу.

— Не в честь своей матери? — удивилась леди Марджери.

— Нет, — коротко ответила Арабелла.

— Неужели ты не простила бедняжку? — охнула Марджери Флеминг.

— Простила, — ответила Арабелла, — но не могу забыть, что сделала мать, когда позволила себе сойтись с сэром Джаспером. Она была неплохой женщиной, но глупой и безрассудной, как я теперь понимаю. Мама вправе была отказать сэру Джасперу, но не сделала этого. Никогда не позволила бы мужчине так меня использовать!

— Моли Бога, чтобы не оказаться в подобном положении, дитя мое, — ответила леди Марджери невестке.

— Женщина сама виновата, если допускает это, — заявила молодая графиня со всей самоуверенностью юности и неопытности.