Плата за души (Книга 2) - Сергей Гомонов

- Да рассудят меня с Сетом, ибо уже восемьдесят лет мы перед судом, и никто не знает, как рассудить нас! И не бывал он признан правым против меня, но тысячу раз до этого я был признан правым против него ежедневно! Он же не считается с тем, что говорят Нетеру. Я состязался с ним в Дороге Истин и был признан правым против него. Я состязался с ним в Поле Тростников и победил его. Я состязался с ним в Пруду Полевом и был признан правым против него. Что делать мне, Нейт?!

И Нетеру сказали Шу, сыну Ра:

- Прав во всем, что сказал он, Гор, сын Исиды!

Влад присел на корточки возле деревянного забора, вытащил из нагрудного кармана сигарету и закурил.

- Ты - Хусейн? - услышал он на чеченском.

Прищурившись от низко висящего зимнего солнца, Ромальцев поднял голову и взглянул на привалившегося к тому же забору мужчину в серой каракулевой папахе и поношенном черном тулупе их овчины. На ногах чеченца были трико, заправленные в высокие сапоги. Незнакомец пригляделся:

- Нохча вуй?

- Вуй, - согласился Ромальцев, и беспокойство его собеседника прошло.

- Ты Магомеда искал? - по-прежнему на чеченском продолжал тот.

- Ты и есть Магомед?

- А зачем искал?

- Работу ищу.

Вокруг темных глаз чеченца собрались морщинки смеха, и лицо приняло добродушное выражение:

- С чего ты решил, что Маге нужно работников?

Влад поднялся и сделал глубокую затяжку, а, выдохнув дым, ответил:

- А то не ищет?

Видимо, незнакомцу он понравился. По крайней мере, в глазах его была симпатия:

- Ты сам, Хусейн, откуда?

- Отсюда. Аракеловский помнишь?

- Ну.

- Из того дома...

Чеченец сочувственно кивнул:

- Мой дом в микрорайоне тоже разбили. А сейчас откуда путь держишь?

- В селе жил, у родственников. Потом русские пришли, теткин дом спалили. Всю скотину перерезали. Я три дня в лесу прятался, но солдат тех запомнил... - светлые глаза Влада сверкнули недобрым огнем.

Собеседнику приглянулась свирепость и безрассудная смелость, сквозившая в каждой черточке лица Ромальцева. Он кашлянул в кулак, прикидывая, стоит ли вести его прямо к Маге или пока подождать, присмотреться, что за человек. Влад молча докуривал свою сигарету.

- Ладно, посмотрим... - пробормотал чеченец. - Ехали пока, у меня погостишь...

Ромальцев исподлобья посмотрел на него. Сам того не желая, чеченец сделал небольшой шаг назад - на всякий случай.

- Не подойду твоему Маге - не пропаду. Отыщу других, мне все равно... - глухо, как бы рыча, презрительно вздернув верхнюю губу, проговорил Влад.

- Ладно, орел. Уболтал! - чеченец протянул ему ладонь. Шарипом меня зови. Пошли к Маге, пусть он на тебя поглядит...

Влад бросил окурок в глинистую лужу, под колеса стоящего у края дороги БТР. Если бы не бронетранспортер и не дома с выбитыми стеклами да выщербленными стенами, а некоторые - в руинах, можно было бы подумать, что в столице Ичкерии сейчас мир. По улице время от времени ходили люди, чаще мужчины, изредка - вооруженные. Как и "оборотни", "духи" вылезут из этих людей ночью. Сейчас все они - забитые войной тихие жители, пытающиеся восстановить разоренное хозяйство. Именно таких снимают корреспонденты из России... Именно этому потом и удивляются они, недоумевая, куда исчезают многочисленные бандформирования...

Прощаясь с ним позавчера, Афганец сказал:

- Теперь без прикрытия будешь работать, Ромаха. Не буду тебя обманывать: думаю, что не выживешь между двух огней... Так что давай прощаться, как если насовсем...

Они простились, впервые в жизни обняв друг друга и похлопав по спине.

Шарип вел его по длинному, обсаженному вишневыми деревьями, переулку. Здоровался по дороге со знакомыми. На Влада не оглядывался.

- Погоди! - сказал он, задерживая Ромальцева у поворота за угол. - Не суетись. Тут простреливаться может...

Шарип осторожно выглянул из-за низенькой оградки, заплетенной пожухлым редким виноградом, и обозрел окрестности возле реки.

- Пошли пока... Там увидим... Не дергайся.

К Сунже спускаться не стали: улочка вильнула вправо и снова повела их мимо дворов и усадеб, целых и разбитых. Она была односторонней, дворы смотрели на поросший старыми деревьями берег, пологий, но не дававший увидеть саму реку. Шарип тревожно поглядывал на противоположный, крутой откос. И Влад знал, почему: где-то на той стороне находилась тюрьма, заключенных которой еще в начале 90-х распустил генерал Дудаев и которая теперь стала исключительным бастионом для снайперов и любителей всех мастей. Проводник тихо сказал что-то себе под нос и перешагнул через валявшуюся поперек дороги тушу огромной собаки. Убитая уже давно, она медленно разлагалась, никем не убираемая в окружающем мусоре. Влад повторил за Шарипом его действия.

Наконец они достигли цели - дома, огороженного зеленым железным забором и воротами с узором из пятиконечных звезд и еще различных аляповатых завитушек. Во дворе тут же заклокотали индюшки, а когда открылась калитка, толпой повалили от входа, напирая друг на друга и высоко задирая грязные лапы. На участке злобно залаял цепной пес.

Поднявшись на крыльцо, Шарип приоткрыл дверь в дом:

- Мага! К тебе пришли...

На деревянных перилах крыльца висела застиранная, некогда зеленая бархатная тряпка, вывешенная для просушки после мытья пола. Посреди штандарта еще можно было различить круглую эмблему со звездочками и воющим волком.

"Ох, и не говори, братишка! О-о-о-очень плохая примета так обращаться со своей свободой! Но ты - один из них. Придется привыкать, никуда не денешься!"

- Проходи, - кивнул головой Шарип, оглядываясь на Влада.

Магомед - крупный седой мужчина с глубокими морщинами на щеках - обедал. По левую руку от него за столом сидел маленький рыжий парень, при ближайшем рассмотрении оказавшийся человеком лет тридцати пяти. Даже так было видно, что у него невероятно кривые ноги. Одет он был, как боевик - в отличие от Магомеда, на котором был обычный, гражданский, серый костюм. На телохранителя рыжий не тянул, скорее им был Шарип, но вот какую функцию он исполнял при "Маге", Влад еще не определил. Вокруг них суетились три женщины в капроновых косынках: одна подавала, две - убирали. Или наоборот.

- Садись. Будешь с нами обедать, - Магомед указал на табурет напротив себя - чтобы лучше видеть гостя.

Все нутро Влада протестовало против того, чтобы обедать с ними. Он знал, что эти вареные куски теста - чеченские галушки, что их нужно макать в жир и есть, несмотря на неприятный запах. На самом деле эта пища была довольно вкусной и калорийной. Однако чтобы не навлечь на себя подозрений хозяев, пришлось есть в их доме. У многих других народов, в частности, у русских, этот обычай уже изжился, а вот на Кавказе отказ разделить трапезу непременно приняли бы за дурной знак.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});