Медвежатник - Евгений Сухов

— Что вы! Столько я стараюсь не проигрывать. А потом, в отличие от многих, я способен вовремя остановиться. А как ваши дела? Всех ли преступников переловили?

— Разве всех переловишь? — отмахнулся Григорий Васильевич, слепив озабоченное лицо. — Крупный преступник всегда хитер, его просто так не поймаешь, а попадается в основном одна мелочь. Вот не далее как вчера снова арестовали одного любителя, так сказать, вкусно пообедать. Он заходит в ресторан, заказывает по шесть блюд, шампанское, коньяк и после того, как все это съедает, начинает объяснять, что у него нет денег! И что самое интересное — это не первый его случай. Он, так сказать, профессиональный обжора.

— Любопытный экземпляр.

— Вот именно. А что мы можем сделать? — разочарованно воскликнул генерал. — Ну сажаем мы его в кутузку. Так он просидит там с месяц и опять выходит. И что вы думаете? Сразу идет в ресторан, так сказать, отмечать свое освобождение. Опять закажет себе всевозможных деликатесов, велит принести винишка. Отобедает изрядно, а потом опять идет в кутузку.

— Позвольте полюбопытствовать, сколько же раз он сидел за свои гастрономические пристрастия?

— Вы не поверите, пятьдесят шесть раз! Он числится во всех черных списках питейных заведений. Его перестали пускать в рестораны Москвы. Так что вы думаете! Он наловчился изменять свою внешность — надевает парик, приклеивает усы, бороду. Становится совершенно неузнаваемым и вновь заявляется в ресторан.

Савелий Родионов откровенно хохотал.

— Не беда, если бы его можно было узнать как-то по манерам. Но дело в том, что он ведет себя совершенно безупречно, как будто бы вырос в светской обстановке.

— Неудивительно, если у него такая большая практика.

— Количество обедов и ужинов, которые он съел за счет заведения, не поддается никакому подсчету. Его же не все время сажают в каталажку — выведут во двор половые да набьют ему крепко морду. Недели две он в ресторанах не показывается, ждет, пока синяки заживут. А там опять начинается все по новой.

— Веселенькая история, ничего не скажешь!

— Так что нашему делу, как говорится, не позавидуешь. Разглядеть преступника среди простых людей очень непросто. Он ведь может иметь самые обыкновенные черты лица, я бы даже сказал, приятные. У него нет рогов, копыт и хвоста. Это при Екатерине Великой все было понятно и просто. Попался на лжи — заполучи клеймо на щеку в виде буквы «Л». Если убийца, тогда украшает лицо буква «У». Ну а вору можно выжечь целое слово: ВОР — одна буква на лбу и две другие на щеках. Такого представителя человеческой породы видно издалека. Я далеко не кровожаден, но мне порой думается, что наши предшественники были в чем-то правы. А так разговариваешь с человеком и не знаешь, что это за субъект. Вот вам случай, например. Довелось мне как-то по своим служебным делам посетить Варшаву. Там я познакомился с прелюбопытным господином: милым, очень любезным, словом, приятным во всех отношениях. Он свободно разговаривает на трех языках. И что вы думаете? Оказался карманный вор.

— Вот как? — изобразил неподдельное изумление Савелий. — Я вас понимаю, Григорий Васильевич, беседуешь с человеком, а он в это самое время на твой карман засматривается. В высшей степени неприятно.

— Не то слово, — кивнул Аристов. — Неимоверно обидно. А потом вдобавок выяснилось, что он не обычный карманник, а международный вор наивысшей квалификации. Представляете себе такую ситуацию, разъезжает себе по всей Европе в вагонах первого класса, останавливается в лучших гостиницах, заводит дружбу с влиятельными людьми. Благодаря своим многочисленным связям оказывается вхож в самые аристократические салоны. И все это время крадет! Внутри пиджака он даже пришил два потайных кармашка, куда складывал ворованные кошельки. По этому делу мы допросили массу свидетелей! В его добрых знакомых числятся солидные банкиры, графы, князья. И что интересно, никто не желает верить в его виновность. Ограждали от подозрений, как могли! — развел Аристов руками. — Делают во-от такие глаза, когда я рассказываю о его приключениях.

— Как же вы его разыскали? — удивился Савелий Родионов.

Григорий Васильевич на секунду задумался:

— У нас имеются, конечно, свои профессиональные секреты, но с вами, разумеется, я могу поделиться, так сказать, по-дружески. — Взгляд Аристова на несколько долгих секунд застыл на лице Родионова. — Дело в том, что кроме умелых рук мой подопечный имел еще и невероятный темперамент. Ну вы понимаете, о чем я говорю, — по-приятельски подмигнул он Родионову, заставив того расхохотаться. — Так вот, у одной из своих приятельниц он вытащил бриллиантовую брошь, а потом подарил ее другой любовнице. Догадываетесь, какие ее обуревали чувства, когда она увидела фамильное украшение на груди своей соперницы?

— Можно представить!

— Вот такими мне приходится заниматься делами, милейший Савелий Николаевич. Ну а вы-то как поживаете?

— Бездельничаю. Вчера выиграл на ипподроме почти сто тысяч. Не знаю, что с ними делать. Решил прийти сюда и побаловаться в картишки.

— Таким счастливчикам, как вы, всегда сопутствует удача. Не сомневаюсь в том, что вы сегодня удвоите свои капиталы.

— Что вы, в карты мне всегда не везет.

— Признайтесь, зато вам очень везет с женщинами. Эдакий вы проказник! — шутливо погрозил пальцем генерал.

Савелий негромко рассмеялся и сдержанно отвечал:

— Ну что вы, разве я могу тягаться с вашими победами!

Сказано было с улыбкой, однако Аристов почувствовал в словах Родионова некий скрытый подтекст, смысл которого уловить не сумел.

Звонкий голос княгини не дал Аристову ответить.

— Генерал, как вам не стыдно! Я разыскиваю вас по всему дому, а вы спрятались от меня здесь. Это, по крайней мере, неприлично. Вы должны были сразу сообщить о своем прибытии.

В этот раз Анна Викторовна вышла к гостям в длинном темно-синем платье, которое слегка касалось пола. Она была из той когорты победительниц, что умеют не только завоевать мужчину, но и удержать его, а собственные недостатки представить в его глазах неким дамским шиком. У княгини была несколько великовата грудь, но, вместо того чтобы спрятать ее под платьем, она отважилась на глубокое декольте и по старинной традиции екатерининского времени прилепила на левую грудь крохотную мушку. У всякого мужчины, кто видел подобное совершенство, невольно возникало желание прихлопнуть насекомое ладонью.

— Прошу прощения, Анна Викторовна! — извиняющимся тоном произнес Аристов.

— Не надо, генерал, извиняться!

— А что мне остается, Анна Викторовна! — Генерал взял женщину за обе руки и поочередно поцеловал каждую ладонь. — Надеюсь, вы меня простите?

— Уже простила, разве на вас можно сердиться, негодник вы эдакий.

Грудь ее слегка приподнялась, видно, от волнения. Казалось, что достаточно мушке едва взмахнуть крылышками, как она оставит прекрасную поляну и вспорхнет к потолку.

— Так о чем вы секретничаете? — Княгиня, взяв обоих мужчин под руки, повела их в сторону зала. — Наш строгий генерал, видно, пугал вас всевозможными страстями из своей богатой криминальной практики. — При этом княгиня кокетливо посмотрела на Савелия.

В глазах Анны Викторовны, кроме обыкновенного женского кокетства, Савелий прочитал вызов. Женщина и вправду была хороша. Запросто верилось в слухи о том, что лет десять назад из-за любви к ней на дуэли стрелялись два графа. Она не растеряла своего очарования, даже перешагнув тридцатилетний рубеж.

Наверняка у Анны Викторовны потрясающее тело, которое великолепно будет смотреться на широкой кровати с белыми простынями. Но наживать такого могучего врага, как генерал уголовной полиции, было бы в высшей степени неразумно.

— Ну что вы, мы говорили о мелких шалостях российских разбойничков, — не пожелал отвести взгляда от чарующих глаз княгини Савелий.

Во взгляде Анны Викторовны плескался огонь такой силы, что он запросто мог запалить не только дубовые столы в зале, но и все деревянные постройки Москвы.

— Ничего себе мелкие шалости, — хмыкнул Григорий Васильевич. — Только за последние недели ограблено несколько банков, и я даже не знаю, как приступить к этому делу. Единственное, что мне известно, то, что вор обожает розы. Мне, в качестве приветствия, оставляет одну-единственную розочку. Не правда ли, занятный тип?

— Любопытный, — охотно согласился Савелий, усилием воли погасив улыбку.

— И что самое удивительное, он действительно необыкновенный медвежатник. Признаюсь, с такими экземплярами в своей практике мне сталкиваться не приходилось. Он образован, это чувствуется по многим деталям, технически грамотен и способен открыть любой сейф.

— Что и говорить, русский человек талантлив, — улыбнулась княгиня. — Вы не находите, Савелий Николаевич?