Белый трибунал - Пола Вольски

— Здесь, — палец доктора постучал по пробке более объемистого пузырька, — чрезвычайно сильнодействующее снотворное. Две капли этого снадобья, добавленные в чашку молока или другого напитка, который вы пьете на ночь, обеспечат крепкий спокойный сон без всяких сновидений.

— Сон! Но… это не опасно? — забеспокоилась Эстина. — Не стану ли я рабой этого средства, если буду принимать его слишком долго?

— Нет, Это снотворное не вызывает привыкания.

— Прекрасно. Но что, если я по ошибке приму слишком много? Не случится так, что я усну и не проснусь?

— Это невозможно, миледи. Не сомневайтесь, я никогда не выписал бы пациенту средство, способное прервать его существование. Такой груз я на себя принимать не желаю.

— О! — В его словах женщине почудился какой-то двойной смысл, но ее это не касалось, и Эстина не стала искать объяснений. — А что в другой бутылочке?

— Это общеукрепляющее средство, необходимое в вашем случае. — Указательный палец доктора постучал по второй пробке. — Успокоительное моего собственного изобретения.

— Успокоительное?

— Одна-единственная ложка этого состава надежно успокоит сердце и мысли в самых волнующих ситуациях. Трудный разговор, появление перед публикой, неприятная встреча… И тому подобное. Должен подчеркнуть, что это успокоительное предназначено именно для таких случаев. Оно чрезвычайно действенно, но это довольно сильное средство. Вы меня понимаете?

— Конечно, доктор, — Эстина подождала, но он больше ничего не прибавил. Очень скоро молчание стало тяжелым, и Эстина не находила, чем бы его заполнить. По-видимому, прием был окончен. Она нервно хихикнула.

— Ну, вы мне очень помогли, и я благодарю вас, доктор, — поднявшись, она открыла ладонь, на которой лежала монета в двадцать ауслинов. — Надеюсь, этого вполне достаточно?

К ее изумлению, доктор Фламбеска не шевельнулся, и ей снова почудилась тень улыбки на его лице.

— Я не приму платы, — пояснил ей доктор, — пока не удостоверюсь, что вы полностью удовлетворены. Воспользуйтесь снотворным и успокоительным, миледи. Испытайте результат, и тогда, если вы останетесь довольны — и только тогда мы поговорим об оплате.

— Что ж, — растерянно пробормотала Эстина. Все это звучало очень благородно, однако она не понимала подобных поступков. Разве только, мелькнула у нее мысль, она для доктора — особый случай? Скромность не помешала ей уловить его нескрываемый интерес. На губах Эстины снова появилась загадочная, самодовольная улыбочка. — Вы очень великодушны, доктор. Я просто не нахожу слов.

Ответа не было, и ее улыбке стало немного неуютно в холодной атмосфере комнаты.

— Что ж, — ответа все еще не было, и она нервно защебетала, — я скоро вернусь, и, точно, с хорошими новостями.

Молчание. Прихватив со стола бутылочки, Эстина с облегчением выскользнула из комнаты.

Она прошагала мимо очереди пациентов, бормоча, чтобы подбодрить их и себя:

— Он, конечно, гений.

На улицу, где ожидала карета, и скорее домой. Она получила то, что требовалось, и все теперь будет хорошо. Леди Эстина со вздохом откинулась на мягкое сиденье. Теперь можно расслабиться и обдумать спокойно все, что произошло между ней и этим таинственным доктором Фламбеской.

Она думала о нем всю дорогу до дома, но ей ни разу не пришло в голову, что доктор после ее ухода еще долго сидел в полутемной комнате, не отрывая взгляда от песочных часов, в которых пересыпался ручеек светящихся песчинок.

Тредэйн ЛиМарчборг задумчиво отставил песочные часы в сторону. Как странно снова увидеть ее спустя столько лет… Она оказалась меньше ростом, чем ему запомнилось. Постарела, понятное дело. И болезненно разговорчива. Ему кажется или раньше она не болтала так много? Тщеславная, бестолковая, ограниченная в суждениях… Глупая.

Тредэйн бессознательно покачал головой. Может, Эстина и не умна, но тем она опаснее, и ни в коем случае не следует недооценивать ее. Она еще многих может погубить своей глупостью. Положить конец ее злодеяниям — бесспорно, доброе дело, не говоря уж о том, что это принесет ему глубокое внутреннее удовлетворение.

Обязательно принесет. Должно.

12

Снотворное, прописанное доктором Фламбеской, полностью оправдало все ее ожидания. Да, в тысячный раз подумала Эстина, стрелианец в самом деле гений. Дар, посланный богом человечеству, и ее, Эстины ЛиХофбрунн, спаситель. Он вернул ей покой и возвратил ее к жизни.

Последнее время ее не мучали кошмары. Равнар ЛиМарчборг отступил в темные трясины памяти, и его беспокойный дух больше не преследовал женщину во сне. Жуткие следы прекратили появляться в доме. К Эстине вернулось здоровье и хорошее настроение, и Крейнц соблаговолил вернуться на супружеское ложе.

Спасибо стрелианскому врачу, жизнь снова была хороша. Почти прекрасна.

Почти.

Время Зимнего Восхваления неуклонно приближалось. Эстина отдала бы половину своих драгоценностей, чтобы отдалить его, но это было невозможно. Более того, ее недовольство, как не уставал напоминать Крейнц, было неразумным ребячеством.

— Не понимаю вас, миледи, — не раз замечал супруг. — Неужели вы не понимаете, какая честь вам оказана?

— Понимаю…

— Почему же вы не желаете принимать того, что полагается вам по заслугам?

Она сама не могла толком объяснить. Как описать ему душевную тревогу, которую вызывало в ней это ежегодное напоминание о прошлом? От Крейнца нечего было ждать понимания или снисхождения.

— Должно быть, я стесняюсь, — она пожала плечиком, изображая святую невинность.

— Ах, я должен был догадаться. Такая застенчивость и скромность приличествуют любой женщине. Однако даже самые прекрасные добродетели не следует доводить до абсурда, а в данном случае вам грозит именно это. Право, миледи, вы получите только то, что заслужили.

Эстину такая перспектива почему-то не радовала. О причинах она предпочитала не думать, но надо было что-то ответить Крейнцу.

— Там будет столько народу, — робко заметила она.

— Лучшие люди города, — удовлетворенно кивнул Крейнц.

— И все это так… официально… — «Нудно, бессмысленно и скучно» — хотелось ей сказать, но супруг едва ли одобрил бы подобную эскападу.

— Я всегда восхищался торжественностью и благопристойностью этой церемонии, — подтвердил лорд Крейнц. — В наш век легких нравов приятно встретить людей серьезных и ответственных, ни на йоту не отступающих от высших требований приличия. Я, как всегда, с нетерпением ожидаю этого события. Было бы приятно знать, что жена разделяет мои чувства.

— Я постараюсь, Крейнц.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});