Львиная охота - Александр Щёголев

— Где ж вы раньше были, телохранители? — упрекнул я незнакомку.

Она молча открыла вторую панель, скрытую в дверце, и принялась нажимать на кнопочки. Загорелся экран бортового монитора, показывая мне запись. Некий персонаж, высунувшись из-за кустов, целился в другого, который прогуливался по темной безлюдной улице. Роли в этом любительском кино талантливо исполняли мы с Киухом.

— Так-так-так, — грустно сказал я. — И вы туда же.

— Нельзя было допустить, чтобы с тобой что-то случилось.

Было хорошо видно, как я выталкиваю бутыль с самогоном, как волочу тело поверженного врага, было хорошо слышно, как тот бредит: «Камо, шуви камо», как болезненно бормочет: «Сиу тан», истекая кровью у меня на руках. Криминальная мелодрама…

— Если бы дело зашло далеко, тебя бы вытащили, — последовал комментарий.

Удивительно, но столь нахальное вторжение в мою частную жизнь на этот раз почти не задело меня. Я себя не узнавал.

— У вас есть специалисты по индейским культурам? — спокойно спросил я. — Что это за язык?

— «Шуви камо» можно перевести, как «восемь тысяч благодарностей», — сказала эрудированная толстушка. — «Сиу тан» переводится как «не понимаю». Один из языков группы майя. Специалисты у нас есть, Максюша, у нас все есть, а теперь есть и будущее…

«Теперь есть и будущее». Загадочно, но красиво. Разговор складывался, хотя из нее была такая же Инна Балинская, как из пепельницы сахарница — в том смысле, что меня-то, в отличие от Эдгара с его свитой, не могли обмануть ее румяные щеки с ямочками и якобы небрежный русский говор. Однако пригвождать и разоблачать не пришло еще время. Голосом светского льва я справился, взаправдашний ли у нее муж. О да, наставительно сказала она, при всем старании не найти более крепкого прикрытия, чем муж-начальник, особенно если брачные узы скреплены документально. И что же подвигло почтенного главу земельного Совета оказать агентуре такую услугу? Уж не личная ли просьба Эммы? Все может быть (она погрозила мне пальцем). А зачем замужней даме понадобилось приходить в номер к спящему мужчине, да еще ночью? Я тебя разочаровала, огорчилась она, знаем, знаем, ты любишь молоденьких и худеньких, но ведь это, собственно, был мой номер. За обстановкой следила строгая старушка-мама, и когда стало ясно, что убежище писателя Жилова неизбежно и скоро найдут (отель трясли — с подвала до крыши), дочь поспешила на подмогу. Слава Богу, успела вовремя. Сыграла роль, как смогла… Кстати, как зовут нашу потрясающую маму, поинтересовался я мимоходом — ну просто чтоб в следующий раз быть с пожилой женщиной повежливее. Мама тебе сама представится, развеселилась госпожа Балинская, а мою девичью фамилию узнаешь, когда отобьешь меня у мужа. Помечтать полезно, согласился я, особенно после того, как прошел по краешку пропасти. Как же вы все, такие предусмотрительные и осторожные, не боялись, что ваше сокровище будет захвачено?! Очень боялись, сникла пассажирка. К счастью, Буквами, соединившимися в Слово, не так просто завладеть, их можно взять только вместе с автором…

— С кем? — переспросил я.

— С автором, — повторила она. — С тобой.

— Ух ты, — сказал я. — Со мной?

— А тебя им не взять, — уверенно сказала она.

— А что же ваш Покойник? — напомнил я. — Он больше не «автор»?

— Может быть он исписался? — задумчиво предположила женщина. — С другой стороны — ты. Честно говоря, я до сих пор не понимаю, кто ты вообще такой, чтобы ЭТИМ владеть?

— «Честно говоря», — сказал я желчно. — Как-то не верится, что разговор стал вдруг честным…

Пассажирка поглядывала по сторонам, силясь определиться, куда мы едем. Я был ей не помощник. Пусть сама спросит, если любопытная. Или она настолько вошла в роль моего телохранителя, что не могла расслабиться ни на секунду?

— Послали человека на три буквы, да еще целым спектаклем это дело обставили, — прибавил я.

Она промокнула платочком вспотевший носик.

— Не шути так, Максюша. Плохая шутка.

— Хорошо… Инна. Давай серьезно, — согласился я. — Ты видела, что лежало в твоей спальне на трюмо?

— Я видела, что было на трюмо, — произнесла она сухо. — О таком шаркодере я в интернате мечтала. Сейчас эта модель проигрывателя уже не выпускается, а когда-то, помню, я все каникулы на конезаводе вкалывала, чтобы денег скопить…

— Ты хочешь меня убедить, что ничего в ситуации не понимаешь? — спросил я. Она ответила:

— Когда этот твой рыжий друг радостно завопил «люгер, люгер!», трудно было не понять.

— Ну и? — спросил я. Она ответила:

— Я же не спрашиваю, что видел на трюмо ты.

— Почему, кстати? — удивился я.

— Мое дело солдатское, — призналась милая толстушка то ли с горечью, то ли с гордостью. — Тот, кто назвал эту штуку Буквами, не очень разговорчив. Значит, так и надо.

— Тот, с двумя хвостами вместо ног… Ты о ком?

Вместо ответа она пожала плечами. На меня так и не смотрела, всё по сторонам, по сторонам.

— Ах, вот куда мы едем, — догадалась она.

— Да, мы едем туда. Я спросил о твоем неразговорчивом друге.

Фрау Балинская рывком повернулась ко мне.

— Нашел дорогу к сейфу и задаешь такие вопросы? Да ты гораздо лучше меня знаешь этого человека, если вычислил мой номер в отеле!

Я его знаю? Смелое утверждение. То, что хранила моя память, случилось настолько давно, что Вселенная с тех пор успела погибнуть и снова родиться. Молодой адъюнкт, готовившийся стать преподавателем Парижской академии космических комиссаров и отбывавший практику в Лунострое, столкнулся на свою беду со столь же молодым Жиловым, который ни к чему особенному в жизни не готовился. Молодой адъюнкт тяжело болел мечтами о всеобщей справедливости, тогда как Жилов был здоров. Кулак попал в глухую стену — или стена погребла под собой хозяина кулака? Племянник Великого Аудитора, разумеется, владел астробоксом, иначе ни за что бы не рискнул, несмотря на весь свой азарт и гонор, перенести ничтожную ссору на ринг, и какой же знатный конфуз получился! Клубная публика получила удовольствие. А что же «товарищ Племянник»? Он, поборник мировой справедливости, до того рокового дня ни разу не воспользовался дядюшкой для решения личных или карьерных вопросов — и вдруг сломался. Что-то подвинулось в пластах его комиссарской души. Душетрясение. Захотел утопить врага в бездонных начальских кабинетах, и немедленно, пока позор от публичного купания во рве не отравил навсегда его кровь, пока слухи о незаконченном поединке не расползлись по всем уголкам Моря Ленинграда. Однако не рассчитал, мальчишка, что Кузмин ненавидит стукачей еще больше, чем вольнодумцев, — больше даже, чем гостиничных воров! — вот и вышвырнул Великий Аудитор своего родственника с Луны. Вот и занесло его, несостоявшегося преподавателя, в пояс астероидов — строить жизнь и душу заново…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});