Языки современной поэзии - Людмила Зубова

Грамотный человек чувствует, где как уместнее говорить. А может быть, здесь, наоборот, изображается растерянность, психологически обусловленная противоречивыми ощущениями своего превосходства и зависимости.

Возможно, в этом стихотворении представлена архетипическая метафора жизнь — путь.

Александр Левин много экспериментирует и со словообразованием. Некоторые примеры уже рассматривались в связи с грамматическими преобразованиями (а я такой всего боец). Проанализируем стихотворение, в котором часть имени собственного становится автономной и преобразуется в концепт, выражающий идею превосходства одних людей над другими:

СТИШИЕ ОЧЕНЬ ДЛИННОЕ

Ов не любит Ева, но уважает.Ечко не уважает Енко, но боится.Зян не боится Янца, но что-то в нем такое чувствует.Ман считает Зона гадом, но молчит.Оглы не верит Заде, но вынужден терпеть.Дзе как увидит Швили, весь аж синеет.Тяну как услышит, что Оцу идёт, весь аж бледнеет.Авичус чуть не зарезал Айтиса, но их разняли.Оев чуть не убил Аева, но Ыев его унял.Если Ыев сейчас же не уймет остальных,Бог знает чем всё это может кончиться![479]

Александр Левин пишет об этом стихотворении так:

Основная мысль этого текста, как я ее для себя формулирую, такова: СССР распался, а внутри каждого из новых государств люди так же не ладят друг с другом, как раньше не ладили с людьми из других республик. А то и хуже. То есть вместо межнациональной розни на первый план вылезла внутринациональная… И если Ыев… Короче, форменное «предчувствие гражданской войны»…[480]

Автономные аффиксы здесь не просто превращаются в самостоятельные слова (лексикализуются), а становятся гиперонимами (Николина, 1998)[481], аффиксальные части слов пишутся с заглавных букв. При этом каждый обрывок имени является одновременно и собственным именем, и нарицательным, личные имена вытесняются индексами родового происхождения. Смысл стихотворения оказывается выраженным на уровне словообразования. Ненависть между представителями разных родов внутри одной национальности ведет к деградации культуры:

в архаическом сознании индивид был только экземпляром рода <…> И, в соответствии с этим, у всех было только одно настоящее имя — имя рода, или же известный корень, лежащий в основе всех дериватов от него.

(Флоренский, 2006: 179)

Концептуализация словообразовательных и грамматических значений, представленная автономными аффиксами, ярко выражена и в таком тексте:

Все аемые и яемыевсем ающим и яющим:«Что вы щиплетесь, что вы колетесь!как вам не ай и яй!»Все ающие и яющиевсем аемым и яемым:«А вы двигайтесь, двигайтесь!Ишь, лентяи-яи!»

Все ущиеся и юшиесявсем ащимся и ящимся:«Что вы акаете? Что вы якаете,как москвичи?»Все ащиеся и ящиесявсем ущимся и ющимся:«А вы не мычите, не брюзжитеи отстаньте-яньте!»

Все ательные-ятельныевсем ованным-ёванным:«Почто ругаетесь матернов общественных местах?»А каждый ованный-ёванныйкаждого ательного-ятельногок маме евоннойлично и недвусмысленно!

Блаженны инные и янные, ибо их естьцарствие небесное.Блаженны авливаемые-овываемые, ибо их естьне пора ещё.Блаженны ующиеся-ающиеся, ибо их естьнихт вас нах послать унд вас нах пойтить.Дважды блаженны айшие и ейшие, ибо их естьу нас, а нас есть у них!

(«Все аемые и яемые…»[482])

Фрагмент из этого стихотворения приводит К. Э. Штайн с комментарием:

Так, используя в качестве подлежащих только суффиксы и окончания прилагательных и причастий, получают некие не-идентифицируемые объекты, обладающие двойной семантикой: семантикой непосредственных звучаний и семантикой подразумеваемых слов, в которых эти элементы используются. <…> Формообразовательные элементы — суффиксы причастий — создают значимое отношение актива и пассива, противопоставление активных и пассивных субъектов держится на сближении их в общей неудовлетворенности друг другом, взаимной вражде, текст «прорезают» ономатопы ай-яй со значением ‘укоризны’, ‘неодобрения’, они отслаиваются не только от маргинальных элементов (аемые, яемые, ающим, яющим), но и от слов двигайтесь, лентяи, составляя с собственно ономатопами ай, яй одну гармоническую вертикаль.

(Штайн, 1996: 105)[483]

Обратим внимание на то, что игра с грамматическим активом и пассивом представлена в стилистике и фразеологии библейского языка — с включением элементов иных религий (Блаженны инные и янные)[484], с вкраплениями немецкого языка, внутри которого автор переходит на современный полуматерный жаргон, обыгрывая межъязыковую омонимию слова их, вас (ибо их есть / нихт вас них послать унд вас нах пойтить), социальное просторечие (пойтить). Такое смешение стилей и языков значительно усиливает обобщающий смысл поэтических неологизмов.

В этом тексте примечательно и удлинение автономных аффиксов (Блаженны авливаемые-овываемые). Фонетическим обликом с труднопроизносимым повтором похожих, но не одинаковых слогов, содержащих согласный [в], Левин усиливает изобразительность давления, которое претерпевают жертвы активных действий.

В поэзии Левина встречается немало текстов с игровым и в то же время смысловым нарушением линейной последовательности предложения, словосочетания, морфем в слове. Таково, например, следующее стихотворение:

АПОЛЛОН СОЮЗНЫЙ

Я матый лох, бегущий краем света.Я натый мох в фундаментах домов,в которых жил тот ликий солнцем богвсех рявых куд, всех слов потенциальных,лысеющий в стараниях, однаконе слишком чтобы лепых и приличных, —о закудрявливаньи лысых и убогих,и тех, которым пофигу прислалииз всех иных краев трудолюбивых,но не центричных логосом и солнцем, —о загибании волосьев и колосьевполозьев и поленьев, и вареньев,не о раскручивании — о разгибайстве,о производстве из какого сорапушистого такого кифаредства.

Но ликий солнцем, в битвах растолстевший,увы, он не живет теперь в домах,где я фундаментом ментальным проживаю(центристом логоса и мелорадикалом)доставшийся в наследство материал.Тучегонителем он скрыт до основанья,он срыт во тьме (и там же спит и ест),в гонимых тучах он нашел приют,мой ликий солнцем, мой союзный ойла,мой бывший, но отставленный стремист.

И нет его в устройстве зданья мира,(там правит слово пьяный винокрадо треснувший асфальт в словоподтеках),где я как матый лох за каждый звукплачу наличной кровью и усмешкой,но счет свой, обязательный к оплате,я, мирный любочад и сидидом,Орфей, необязательный к прочтенью,не предъявлю ни демосу, ни Зевсу[485].

Заглавие стихотворения указывает на совместный космический полет русских и американцев «Союз» — «Аполлон» в июле 1975 года и на парадоксальную ассоциативную связь Аполлона, предводителя муз, с Союзом писателей (в тексте есть выражение мой союзный ойла, отсылающее к персонажу повести А. и Б. Стругацких «Хромая судьба» Ойло Союзное[486], члену Союза писателей).

Названием космической программы у Левина задана интенция разнообразных перемещений: в этом полете космонавты переходили из одного корабля в другой. Все это стихотворение пронизано метатезами и верланами[487]. Ими преобразованы такие слова, как лохматый, мохнатый, кудрявый, логоцентричный, солнцеликий, фундаментальный, экстремист, мирозданье, чадолюб, домосед.

Начало стихотворения, пародирующее заглавие повести Чингиза Айтматова Пегий пес, бегущий краем моря, слово лох, которое появляется в первой строке, а также слова ликий солнцем бог имплицируют имя Аполлона: в античной литературе Аполлон именовался Аполлон Ликейский и Аполлон Волчий (Apollon loxi). Далее Левин намекает на Аполлона словами о закудрявливаньи лысых и убогих (ср. строки Пушкина из стихотворения «Поэт»: Пока не требует поэта / К священной жертве Аполлон, / В заботах суетного света / Он малодушно погружен; / Молчит его святая лира; / Душа вкушает хладный сон, / И меж детей ничтожных мира, / Быть может, всех ничтожней он[488]).