Хан с лицом странника - Вячеслав Софронов

— Не время сейчас шутки шутить, — переведя дух, Басманов придал голосу крайнюю суровость, понимая, что от того, как народ примет его речь, зависит очень многое, — потом с вами пошуткуем, погуляем, повеселимся, как татар прогоним, город отстоим. А сейчас думайте, кто и чем в обороне помочь может, чем каждый сгодится. Перво-наперво надо бочек, кадушек, ушатов притащить, воды запасти, чтоб башни и стены гасить, заливать. И готовьте дровишек костры жечь, ядра калить. Если смола в городе сыщется, то варить будем, гостей со стен потчевать. И уж само собой, у кого в домах копья, стрелы, сабли, рогатины припасены — несите сюда и ратникам раздавайте. Мужики пусть ко мне или к сыну моему, Федору, — указал он на стоящего позади него молодца, — подходят и мы их к делу определять, снаряжать станем. Ну, помолимся о правом деле своем и благословения у Богородицы, заступницы нашей, попросим, — он обвел взглядом площадь, запруженную от края до края рязанцами, и перекрестился три раза, кланяясь на собор. И люди, стоящие перед ним, опустились на колени, кланяясь крестам, поблескивающим на маковках, припадая к земле, вбирая силу ее, вселяющую уверенность в одолении врага, сливаясь и сплачиваясь в единую массу, которая и есть русский народ. Раскрылись двери храма и на паперть вышел батюшка в полном облачении с крестом в руках и в сопровождении причета благословить народ, произнести совместную молитву, испросить милости и защиты Божией. Басманов заметил, как на глазах жителей городка заблестели слезы, и единый вздох пронесся над площадью, устремившийся к небу в таинственную высь и зашедшее за кромку темного леса солнце, вдруг слабеньким лучом, пробежавшим над городом, высветило площадь, озарило кресты собора, ответившие сиянием, рассыпав тысячи лучей на стоящих внизу коленопреклоненных людей.

— Знак! Добрый знак! — пронесся шепот по площади. И с просветленными лицами вставали с колен люди еще и еще раз осеняя себя крестным знамением, растекаясь по улицам к своим домам, чтоб вернуться у же, кто с оружием в руках, кто с ведрами, кто с припасами — со всем необходимым в предстоящем ратном деле.

Басманов увидел шагающего через площадь воеводу Пронского, за которым вели коня под седлом. Был воевода уже в полном боевом облачении и решительно шел мимо кланяющихся ему горожан, изредка отвечая кивком седой головы, но не останавливаясь и ни с кем не заговаривая.

— Ворота городские рано твои люди закрыли, — обратился он к Басманову, — народ с окрестных сел прибывать начал, как набат услышали.

— Пусть пускают тех, кто с оружием пришел. А остальные в лесу на время укроются, пересидят. В городе от них только неразбериха выйдет.

Воевода ничего не ответил на это, но было видно, что не согласен с решением боярина, а перечить ему не хочет.

— Велел я людям своим весь запас ядер по башням разнести и пушкарям раздать, а порох у них имеется.

— Пушкари хоть добрые, или к пушкам приставлены по случаю? — спросил Басманов, думая о чем-то своем.

— Да, кто их знает. Не проверял. В деле себя покажут.

— Вели им ко мне прийти. А пока давай по стенам пройдем, поглядим, где прежде всего полезут. Эй, Федор, — крикнул сыну, — вели людям бочки поближе к башням ставить и отправь кого каменьев принести, пусть на стены таскают.

Они пошли с воеводой вдоль стен, придирчиво вглядываясь в мощные рубленые бревна, лежавшие пазами одно на другом, с наставленными сверху мостками для переходов.

— Низковато стены, низковато, — ворчливо ронял слова Басманов, — да и настил узкий. А навеса от стрел, почему нет?

— То тут нет, а вон возле ворот и навес возведен и бойницы для стрельбы прорубили. Я на воеводстве и года нет всего-то. Когда за всем углядеть, все успеть, — оправдывался Пронский, понимая, что ничем не оправдается, коль татары возьмут город. Он боялся сказать Басманову о выкупе, которым надеялся ублажить крымцев, отвести их от города, зная заранее, что засмеет его боярин. И уж о чем, о чем, а про это обязательно царю доложит. Царь же в том может всякое усмотреть… Так что лучше молчать и ждать, как все обернется, чем закончится

— Смола, деготь есть в городе?

— Несколько бочек скопил, — с готовностью ответил Пронский, — как же без этого?

— А котлы?

— Два есть, но дырявые.

— Вели кузнецам, чтоб заделали. А пороху, сколько бочек?

— Дюжины две будет.

Басманов прикинул, поднявшись на одну из башен, что татары, прежде всего, навалятся на ворота, попытаются пробить их и ворваться в город. Поэтому основные силы и надо расставить на двух надвратных башнях и туда же свести половину пушек. Он поделился размышлениями с Пронским и тот согласно закивал, вторя ему:

— Верно говоришь, боярин, верно. Всегда они так действуют. Зато если мы их от ворот отобьем, удержим, то полезут на стены, а они, сам видишь, всего-то в три сажени. Вот как тогда быть?

Алексей Данилович и сам понимал, что отбивши первый натиск, им предстоит ждать самого худшего, когда татары обложат крепость со всех сторон и начнут сыпать стрелами, пытаясь поджечь башни и стены, а потом, приставив лестницы, полезут сразу в нескольких местах неудержимым потоком, остановить который будет почти невозможно малыми силами защитников.

— Ладно, воевода, Бог не выдаст, свинья не съест. Авось, и продержимся.

— Дай-то Бог, — вздохнул тот.

* * *

Всю ночь подходили люди из соседних сел, прослышавшие о приближении Орды. Они ехали на телегах, гнали впереди себя лошадей, овец, громко мычавших на всю округу коров, а одна перепуганная бабка пригнала даже целый табунок гусей.

— Куда вы со всем хозяйством претесь? — кричали им со стен. — Не ведено пущать! В лесу укрывайтесь.

— Да что ж это такое делается? — отвечали крестьяне. — Неужто мы не такие же христиане будем? В лесу нас татары быстро повыловят, — вопили снизу.

Некоторые пробовали, выбрав укромное местечко, перелезть через стены, но Басманов поставил своих людей и велел принимать лишь здоровых мужиков, умеющих держать оружие. За ночь возле ворот скопилось огромное количество людей, которым не верилось, что крепость, где они столько раз спасались, где жила почти вся их родня, на этот раз не примет, позволит татарам заполонить, увести с собой. Гул и вой стоял возле закрытых ворот. Кто-то притащил бревно и несколько человек, ухвативши его, начали ударять в кованые створки ворот, гулко отзывающиеся на каждый удар. Басманов сам влез на башню и закричал:

— Бросьте бревно, черти окаянные! А то прикажу из пищалей пальнуть, коль не прекратите. Сказано вам в лес бежать. Зря время тянете. Как татары заявятся, вот тогда точно не успеете.

— Да будь ты неладен! Какая баба тебя такого выродила, что нас пожалеть не хочешь! Креста на тебе нет.

— А ведь, однако, прав боярин, — заговорил неожиданно седой старик, сидевший на краю телеги рядом с малыми детьми, — ворота у них едва держатся и татары город непременно возьмут. Вот тогда они нас точно всех переловят. Айдате-ка подобру-поздорову за Змеиную гриву в дальнее болото, там и схоронимся. Конным там не пройти, авось, да отсидимся.

— Куда ж я скотину свою дену? — уперши руки в бока, наскакивала на старика дородная баба, — тоже с собой на болото потащу?

— А это уж как тебе нравится, Лукерья, — ответил старик. — Хочешь себя спасай, а хочешь скотину стереги, татар дожидайся. Они тебе большое спасибо скажут, — и старик, хлестнув лошаденку, направился к темнеющему вдалеке лесу.

— Мы уж тогда лучше на лодках за Оку подадимся, — задумчиво заговорили меж собой старики, — а скотину в лес угоним, может и жива останется, — и народ, прислушавшись, стал потихоньку расходиться от городских ворот, все еще изредка оглядываясь и бросая на Басманова недобрые с укоризной взгляды.

Вскоре дорога опустела и над городом повисла непривычная тишина, прерываемая только ударами кузнечного молота, да сонливый петух запоздало извещал о наступающем дне.

После обеда, когда Басманов с сыном, направлялись к смотровой башне, раздался крик дозорного:

— Конники скачут! Конники!

— Может, из наших кто? — спросил Федор с надеждой.

— Сейчас глянем, — и Алексей Данилович, грузно ступая по шатким ступеням, поднялся на верхний помост, откуда открывался вид на несколько верст вокруг.

И точно, к городку неторопливой рысью подъезжали около полусотни всадников. Но по их цветастым одеждам и коротконогим приплясывающим коням, по высоким седлам можно было догадаться — то были крымцы, их разведочный отряд, шедший впереди основных сил.

— Да, на наших они не очень похожи, — обронил Федор.

— Сейчас начнут нас дразнить, в поле выманивать, на схватку с ними, значит. Это они всегда так делают, знают, что один-другой удалец обязательно из крепости выскочит на сшибку.