Хранительница Грез - Пэррис Бондс

Шевонна посмотрела на свой живот. Довольно впалый. Никаких признаков того, что она носит в себе плод Брендона. Радостное беспокойство заглушило остальные ее чувства.

Она знала, что Брюс женится на ней, стоит только слегка намекнуть, что не отвергнет его предложение. Но как же можно отвернуться от Брендона, несмотря на все его бездушие?

Как можно выйти замуж за человека, к которому не питаешь ни малейших чувств, когда на свете есть большая любовь? Возможно, знание того, что на свете существует настоящая любовь, делало ее счастливой. Если только она вернется. Ведь ничто не гарантировало, что она будет продолжаться вечно.

Утром она сказала Минни, что на обед к ней придет Брюс, и проинструктировала ее по поводу приготовления тюрбо (вид рыбы.) старомодным способом: с устрицами и соусом морнэй из сливок и вермута.

Вина были подобраны произвольно. Шевонна надела платье с открытыми плечами. Во время обеда она часто наклонялась в сторону Брюса, демонстрируя свои прелести, смеялась над его историями, главным героем которых выступал он сам. Истории, конечно же, были выдуманы им самим, чтобы выставить себя в наиболее выгодном свете.

— Вы и в самом деле красавица, Шевонна. Вы знаете об этом? — Он полуприкрыл глаза, и она почувствовала, что мысленно он уже раздевал ее.

Еще она подумала о том, что наверное заболела. Ее тюрбо лежал нетронутым на тарелке с золотой каймой. Шевонна улыбнулась фальшиво и вымученно и понизила свой голос до нежного мурлыкания.

— Вы возбуждаете меня, когда на меня так смотрите, Брюс.

Бледные глаза Брюса вспыхнули на мгновение, а брови нахмурились как бы в смушении.

— Я смотрел на вас так всегда, с того самого момента, когда увидел вас стоящей у Старого Королевского Паба на Файв Уэйс.

Файв Уэйс — перекресток пяти улиц в Паддингтоне — находился недалеко от ее конторы, за казармами Виктории на Оксфорд-стрит. Тогда Брюс набрался смелости и пригласил ее на чай. То была первая их встреча.

Ее кончики пальцев коснулись груди у самого края корсета.

— В последнее время я что-то не замечала, что возбуждаю вас.

Глаза Брюса внимательно следили за каждым движением ее пальцев. Он опрокинул в себя еще один бокал вина. Третий или четвертый за вечер.

— Прежде вы не давали повода думать, будто хотите, чтобы я затащил вас в постель.

Затащить ее в постель? И это говорил поэт? Шевонна еле сдержала свой гнев. Ее веки томно опустились.

— Я была так захвачена избирательной кампанией…

Он наклонил свое кресло назад и принялся на нем раскачиваться. Губы растянулись в улыбке горгойлы (фигура на выступающей части водосточной трубы, часть архитектурного декора.).

— Я собираюсь обхватить ваши ноги, забросить их себе на плечи и заставить почувствовать то, что вы еще никогда не чувствовали.

Она в этом ничуть не сомневалась. Но также знала и о том, что неспособна пойти на обман, неспособна позволить ему осквернить себя.

Все последующие недели Брендон посвятил свое свободное время Мойре МакИннес. В течение всего прошлого года она откровенно заигрывала с ним на Королевской Регате, на Марди Грае, Фестивале Искусств, поэтому он и подумал: черт возьми, а почему бы и нет?

Он начал ездить с ней по пригородам Сиднея. Их имена теперь печатались вместе в газетных хрониках светской жизни. Иногда Брендон бегло просматривал хронику и безо всякого интереса откладывал газету в сторону.

Из газет явствовало, что он затащил в постель юную девственницу. На самом же деле его апатия распространялась даже на сексуальную сферу. Он знал, что его недостаточный интерес к таким вещам озадачивал чувственную брюнетку, но не мог заставить себя отвечать на ее заигрывания.

Когда Шевонну переизбрали в парламент, он и Мойра были приглашены на праздник по случаю победы на выборах. Брендон тщательно готовился к их первой, после того, что с ними произошло четыре месяца назад, встрече.

Он был шокирован. Шевонна, которая должна была радоваться, выглядела подавленной, нет, даже больной. Словно увядший цветок. Ее кожа потеряла свой розовый цвет и стала бледной. Глаза и волосы потускнели.

Рядом с Мойрой, пышущей красотой и здоровьем, Шевонна выглядела трупом.

— Кампания очень дорого обошлась Шевонне, — пробормотала Мойра. — Сегодня вечером она выглядит ужасно разбитой. — Она улыбнулась Брендону. — Я была так занята тобой, что даже не заметила, как ухудшилось здоровье Шевонны. Я должна сказать ей, что нужно получше заботиться о себе.

У него появилось огромное желание защитить Шевонну. Разве еще мальчиком он не спас ее от лошади? В тот момент он любил сильнее, чем когда-либо прежде. Чуть позже он задержал ее руку в своей несколько дольше, чем принято, и пристально посмотрел ей в глаза.

— Шевонна, могу ли я попозже поговорить с тобой? Наедине? Она покачала головой:

— Нет. — И вежливо улыбнулась. — У меня слишком много вопросов, связанных с кампанией и выборами, которые нужно решить незамедлительно.

Ему только оставалось отойти в сторону.

Этим же вечером он сказал Мойре, что они не должны больше встречаться.

— Это все из-за Шевонны, разве не так? Ты любишь ее. Что ж, пусть будет по-твоему. — Она взяла его за лацкан пиджака. — Но помни: я все еще доступна для тебя, я люблю тебя, Брендон.

Мойра излучала здоровье и красоту даже в своем разочаровании. Почему она не интересует его? Потому что он не мог избавиться от навязчивого образа болезненного лица Шевонны?

И когда он не ответил, Мойра продолжила после минутного молчания:

— Выполни мою последнюю просьбу, приведи меня к себе домой и позволь остаться на ночь.

— Почему? Зачем тебе это нужно? Она пожала своими очаровательными плечиками.

— Люди говорят. Пусть они думают, что им хочется. Нужно хоть в чем-то потрафить им.

Ага, значит, он был ей нужен для завершения похождений. Что ж, его совершенно не заботило, что о нем скажут люди.

— Ну, что же. Пусть будет, как ты хочешь.

На эту ночь он разместил ее в спальне для гостей, но сам так и не сомкнул глаз. Брендон по давней привычке оделся рано, еще до восхода солнца, и спустился по лестнице.

— Доброе утро, сэр, — сказал дворецкий, ставя перед ним чашку чая и кладя сложенные газеты.

Почти не задумываясь, Брендон пробежал глазами газетные заголовки, но по мере того, как начал читать, глаза его стали расширяться. И было от чего. Германия объявила войну Франции и России, а Англия, в свою очередь, немедленно объявила войну Германии.

Австралийский парламент призывал добровольцев для формирования двадцатитысячного корпуса, обещанного Великобритании.

Шевонна должна была знать об этом прошлым вечером. Наверняка эта ужасная новость послужила причиной ее вчерашнего подавленного настроения.