Замок серебряной розы (СИ) - Снегова Анна

Так по-разному и так благодарно откликаться на разные прикосновения… теперь, губами, совсем-совсем без преград, было в миллион раз острее и ярче…

Платье определённо мешалось. Ричард хотел стянуть его ещё ниже, но оно не хотело поддаваться больше, и тогда его постигла та же участь, что и рубашку. Рывок за остатки рукавов – и жалобно разойдясь по шву вдоль крючков, моё бальное платье всё-таки сдалось на милость распалённому победителю, лиф съехал к самому животу.

Вот только снимать его совсем ни у него, ни у меня не хватило терпения.

Я откинулась на камне и закусив губу, с горящими щеками следила за тем, как мой мужчина отрывается от жадного исследования моего тела и приподнимается на локте. Внимательно глядя мне в глаза, ловя выражение лица, ловя каждую мою эмоцию, медленно ведёт ладонью от обнажённого колена вверх, задевая шершавыми мозолями нежную кожу на внутренней стороне бедра.

Когда его рука нырнула под сбитые у самой талии комом юбки, я задержала дыхание. Дюйм за дюймом, неторопливое, как наплыв грозовой тучи на небо, движение его ладони было форменным издевательством над моими нервами.

А ещё у него был невозможно серьёзный вид. Так и хотелось что-то с этим сделать.

Я облизала пересохшие губы.

- Послушай, я вот тут подумала… может и правда нам еще повременить? Ну, то есть ты вечно твердишь, что я ещё глупенькая и ничего не понимаю в жизни, что мне надо ещё подрасти… а и правда – годика два же погоды не сделают… или три….

Иронично приподняв бровь, он одним резким движением завершил своё путешествие по моей ноге и коснулся меня так, что я забыла все слова на свете.

Глухо вскрикнула и запрокинула голову.

Кончиками пальцев, совсем-совсем легко и невесомо, лишь едва касаясь влажной тонкой ткани… Когда огонь впивается в кожу, это тоже не сразу ощущаешь в полной мере. Это сначала почти как ласка – и лишь потом становится невыносимым мучением, кусающим, жгучим и разрывающим на части. Оставляющим лишь пылающие угли, лишь горячий пепел на месте добычи.

Перед моими плотно сомкнутыми веками плясали такие же огненные искры, как те, что высекали из моего тела прикосновения его пальцев.

Так же методично и целенаправленно, как всё, что делал, он доводил меня до исступления. До какого-то немыслимого предела, у которого мне хотелось в безумии впиваться пальцами в камень… у которого сердце прекращало биться… у которого время замедлялось всё сильней и сильней… чтобы почти остановиться насовсем… почти…

Ричард убрал руку.

- Так что ты сказала, сладкая? Я не вполне расслышал. Значит, повременить годика два или три?

Мне показалось, я умру, если его руки оставят меня в покое прямо сейчас. Как будто я жила только потому, что они меня касались. И только до тех пор, пока они касались меня.

- Убью! - мило пообещала я, не в силах даже улыбаться. Так что прозвучало вполне себе серьёзно и угрожающе.

Ещё бы хоть кто-нибудь тут меня боялся.

Совсем расслабился и страх потерял! Надо мне, пожалуй, обновить арсенал заклинаний. Или эликсирчик какой-нибудь новый придумать, а то…

С победной улыбкой на краешке губ Ричард продолжил наказывать меня за попытку невовремя пошутить. И это было самое желанное в мире наказание.

Я сама не заметила, как оказалась без белья. И его пальцы касались уже обнажённой, изнывающей от желания кожи.

Я даже не успела рассердиться. Пожалуй, оставим на потом выяснение того, когда это он научился так ловко девушек из панталон вытряхивать.

Прямо сейчас я была слишком занята собственными ощущениями.

…И всё-таки я смущённо отвела взгляд, когда он поднялся, чтобы снять обувь и бриджи. Этого было пока слишком для меня. Кровь и так бешеными толчками разносилась по телу, отдаваясь где-то в висках. Щёки горели, кончики ушей тоже…

Вот сейчас.

Сейчас же, да?

Сейчас всё произойдёт.

Его источающее лихорадочный жар обнажённое тело опустилось сверху, подмяло под себя. Он всё ещё удерживал вес на локтях, чтобы не раздавить меня, такую хрупкую и беспомощную пред его силой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Подвеска с лягушонком на длинной цепочке дрогнула у самого моего лица, задела холодным скользящим прикосновением мои губы.

Я невольно подняла руку, коснулась горячей и твёрдой как камень груди ладонью.

- П-погоди минутку! Сейчас, я… настроюсь как следует… - пробормотала испуганно. Мысли метались как сумасшедшие, я никак не могла успокоить их нелепый хаос. Вскинула взгляд, словно пыталась найти какую-то опору, подсказку, что мне делать.

Наткнулась на его ответный.

Ричард смотрел на меня с каким-то странным выражением, в котором я с удивлением угадала… нежность.

- Лягушонок, отставить панику.

- Я не паникую!!

- Ну вот и прекрати паниковать.

- Да не паникую я!!

Он улыбнулся такой доброй и мягкой улыбкой, какой я никогда ещё у него не видела.

- Ты такая забавная, когда паникуешь. И красная вся. Надо было назвать тебя не Лягушонком – а Креветкой.

У меня не было сил даже обижаться. Я их все тратила на то, чтобы успокоиться и дышать, хотя бы дышать, а не судорожно втягивать раскалённый воздух по капельке, как утопающий.

Но… то, как он смотрел…

Я замерла, вцепляясь ему в плечи, и перестала дрожать.

Моя опора. Вот она.

Глаза в глаза – как и прежде, в самые важные моменты нашей общей судьбы.

- Знаешь… мне кажется, я искал тебя всю свою жизнь. Но нашёл только сейчас.

- Я всегда была рядом, - прошептала я.

- Теперь я это знаю, - ответил он, медленно входя в моё тело.

Боль пришла неожиданно – во всяком случае, я не ожидала её, целиком и полностью занятая невероятными ощущениями абсолютного единства.

Даже не представляла себе, что то, о чём я столько думала, и нервничала, и даже чуть-чуть боялась, может оказаться таким простым, тёплым и естественным, как восход солнца.

И вот эта боль – резкая и внезапная – она совсем не вписывалась, и наверное, поэтому моё тело отреагировало так странно. Сжалось спазмом и одеревенело.

Ричард остановился, тяжело дыша мне в шею, сжимая моё бедро.

- Сейчас… я помогу.

Его ладонь разжалась и нежным, гладящим движением двинулась выше. Я вдруг поняла, что он собрался помогать мне магией.

- Нет! Не надо, - запротестовала я.

- Почему, глупышка?

С его пальцев уже срывались искры, они покалывали кожу, они уже были наготове, чтобы исцелить, но…

- Ты… не понимаешь. Я слишком долго ничего не чувствовала. Словно кукла. А сейчас… я хочу ощутить всё сполна. Всё, как должно быть. Ничего не пропуская.

Боль волнами прокатывалась внутри. Я пыталась как-то расслабиться – но не выходило. Тяжёлое мужское тело придавливало всем своим весом к камню, как будто Ричард всё ещё опасался, что я сбегу. Напряжение во мне росло так, что я опасалась – ещё немного, и меня просто разорвёт на части. Мне хотелось кричать, или ударить его, чтоб он продолжал, чтобы сделал что-то, а не только замирал в неподвижности, по-джентльменски опасаясь причинять мне боль; что я не выдержу больше его джентльменства – но не могла найти нужных слов.

Я вцепилась Ричарду в спину, прижимая к себе ещё ближе – и ему очень крупно повезло, что у меня не было остромодного длинного маникюра, которым щеголяли барышни в нынешнем светском сезоне. Потому что в моём состоянии сейчас я бы, наверное, ему шрамы на всю жизнь оставила.

Его голос завибрировал на шее.

- Непослушный Лягушонок… хватит со мной спорить. Я же говорил, что кое-что тебе припомню. Так что сейчас не возмущайся.

До меня не сразу, но дошло, что он мне там собирался припоминать. Как я заставила его вылечить синяк от кулаков Орвика. Ричард платил мне той же монетой - ведь он тоже за меня переживал. Так что теперь настала моя очередь терпеть принудительное лечение. И судя по всему, никакие возражения не принимались.

Потому что поток синих искр вплавился в кожу, и я крупно вздрогнула всем телом.