Джентльменов нет - и привет Джону Фаулзу! - Ирина Степановская

– Мне было плевать, кого еще он удосужился полюбить! – горько улыбнулась мать, по-прежнему смотря в стену. – Хоть десять новых любовниц, хоть двадцать! Но меня он заставил страдать именно из-за этой женщины, которая сейчас унижена и оскорблена точно так же, как я когда-то!

– Это было глупо с твоей стороны, – заметила Лиза. – Ведь если бы отец не умер, он никогда не простил бы тебе этого!

– Мне было наплевать на его прощение! Я поняла, что он уже никогда ко мне не вернется!

– Я раньше не верила, что в человеке до старости могут играть роковые страсти, – сказала Лиза.

– Не до старости, а до смерти!

– Что же произошло? – Лиза почти догадалась, но решила уточнить. – Молодая жена устроила ему скандал, а у отца оказалось больное сердце? Старое не по возрасту? У него случился инфаркт?

– Сердце у твоего отца всегда было молодое, – с какой-то непонятной гордостью заявила мать. – Вот с головой – не в порядке. Врачи со «скорой» предположили, что у него лопнул сосуд в мозге.

– Его будут вскрывать? Я бы не дала. – Лиза поморщилась: она не могла представить, что можно говорить тако ее отце! Она и не верила еще сердцем, что речь шла о нем. Как будто раздвоились сознание и душа. Ей нужно было время, чтобы все понять.

– Не думаю, чтобы нас пригласили участвовать в этом деле, – сказала мать. – Тебя, как дочь, еще, может быть, позовут на похороны, а уж меня...

И вдруг страшное и грозное лицо этой почти старой женщины снова по-детски сморщилось, и из глаз опять полились крупные слезы.

– Мама, ну что ты! – Лизе теперь стало ее ужасно жаль.

– Когда я выходила замуж за твоего отца, я мечтала, что мы с ним вместе состаримся и умрем в один день. А теперь я даже не смогу полноправно подойти с ним попрощаться!

– Мама! Какая теперь уже разница?!

– Вся жизнь пошла насмарку, деточка! Вся моя жизнь!

Лиза не нашлась что ответить, только вспомнила, что где-то у нее лежало несколько таблеток снотворного. Она заставила мать их принять и уложила ее спать на диване. Снотворное подействовало быстро и страшно: мать как будто впала в кому, она стала храпеть и свистеть во сне, и невозможно было ее растолкать. И Лизе вдруг пришло в голову, что мама теперь рядом с ней стала маленькой, как будто впала в детство. Лиза постелила себе в Сашкиной комнате старое пальто на полу и с наслаждением вытянулась на нем. Ей не хотелось спать рядом с сыном, будто она могла его испугать своими эмоциями.

«Чувствуешь ли страх, когда умираешь?» – подумала она. И ей показалось, что она уже не может чувствовать ничего. И только проснувшись утром раньше всех от того, что у нее заныли бока, и снова вспомнив и осознав, что смерть отца не ночной кошмар, а реальность, она подумала, что теперь у нее двое детей – маленький Сашка и старая мать.

Юра явился к себе домой вечером после одиннадцати. Артур разговаривал с ним по поводу нового назначения почти два часа. Сначала, ничего не говоря о личных Юриных перспективах, Артур нарисовал ему перспективы расширения деятельности фирмы. Он рассказал о предполагаемой организации нового отдела и как бы невзначай поинтересовался мнением Юры на этот счет. Юра в процессе этого разговора весьма воодушевился, как перед студентами, обрисовал всю заманчивость перспектив и возможность получения колоссальной прибыли.

– Вот вам в таком случае и предстоит возглавить новое дело! – торжественно возвестил ему Артур, ожидая услышать в ответ как минимум что-нибудь в духе «Премного благодарен».

Но Юра в ответ замялся, стушевался и жалобно пробормотал:

– А как же Нина? Я думал...

– Вас эти вопросы не должны волновать. Я вам доверяю, беритесь за дело!

Юра сидел молча.

– Вас что-то смущает? – недовольно нахмурился Артур.

– Но...

– Ваш месячный оклад будет... – Глаза у Юры расширились, после того как Артур назвал цифру. – И процент от прибыли предприятий, которые будут пользоваться нашими услугами.

– Когда нужно дать ответ? – спросил Юра.

– Когда? – удивился Артур. – Немедленно. От таких предложений умные люди обычно не отказываются!

– Я должен подумать в течение суток, – негромко произнес Юра и вышел из кабинета. За шумом выдвигаемого стула он не слышал, как Артур громко и неодобрительно сказал: «Хм!», но, выйдя из кабинета, все же уважительно попрощался с ним за руку. После Артура помещение покинули последние остававшиеся там сотрудники, и в течение еще некоторого времени Юра был один.

– А что, интересно решить это не таким привычным способом, а вот таким! – сказал он себе и с удовольствием занялся сложнейшими вычислениями.

После этого, свежий и бодрый, как всегда после интересной работы, он с удовольствием купил вечернюю газету и спустился в метро, где вполне уютно устроился на своем любимом месте – угловом сиденье вагона – и до самого дома читал критическую статью по поводу нашумевшего сериала, который не смотрел.

– Хоть бы Настя куда-нибудь взяла и уехала! – мечтательно произнес он, входя в лифт. Но Настя вопреки всем мечтам находилась в кухне, из которой заманчиво пахло жареной курицей и тушеными овощами. Юра сказал ей «Привет!», прошел в комнату, бросил свое пальто на стул, портфель на пол, чего Настя терпеть не могла, и завалился в уличных брюках на диван, на котором уже было постелено белье на ночь. Стопку растрепанных книжек он положил рядом на подушку и нежно прилег на них щекой. Настя, сияя прической, всеми родинками, яркой помадой и обтягивающей кофточкой, вышла из кухни, прошлась перед ним взад-вперед. Он стойко молчал. Тогда она подняла его пальто и портфель и спросила:

– Ужинать будешь?

– Жаль, что зимой не бывает мух, – ответил ей Юра.

– Почему? – Настя клюнула на подвох.

– Потому что мы здорово бы могли сэкономить на липучках для них. Твой голос настолько сладкий, что все мухи к нему прилипли бы.

– Я и сама вся сладкая! – Не в Настиных намерениях было сейчас нарываться на конфликт. – Может быть, принести тебе еду на диван?

«Женщина должна быть нежной, уступчивой, во всем угождать мужу...» – вспомнилось Юре прочитанное не так давно в каком-то журнале.

– Ну, принеси! – Он устроился в позе турецкого султана – бедра разведены, щиколотки скрещены, руки уперты в колени.

– Сию минуту, повелитель! – Настя, победно виляя бедрами, быстро внесла поднос, на котором дымилась курица с овощами, стоял бокал с вином и в плетеной корзиночке лежал порезанный тонкими кусочками белый и черный хлеб. Когда Настя опустила поднос, в вырезе кофточки значительно и с намеком показались неоспоримые аргументы женского превосходства, и это возымело некоторое действие на Юру. Ему стало совестно.