Голубая луна - Макс Мах

своих детей!

– Ах вот оно что! – еще шире улыбнулась Герда. – Значит, государь? Письмо! – резко изменив тон, холодно потребовала она, протянув к боярину руку.

– Какое письмо?

– Вот что, боярин, – сейчас Герда смотрела так, что у боярина на лбу выступил пот. Он был храбрым человеком, но Герда за эти годы научилась проецировать вовне почти любое чувство, включая страх.

– Ты, сучий потрох, – сказала она тоном, с которым посылают на плаху, – решился прийти ко мне со своими глупыми требованиями, да еще и в присутствии короля. А теперь слушай. Во-первых, ты позволил себе назвать меня просто княгиней…

– Извините, ваше сиятельство… – начал было оправдываться боярин, но Герда его перебила:

– Высочество, а не сиятельство, и ты это должен знать. Я принцесса Эринорская, али не знал?

Это не было тайной для короля Леопольда, так что Герда ничем, в сущности, не рисковала, тем более теперь, когда к ней наведался посол из ее прошлого.

– Знал… – признался побледневший, как полотно, мужчина, – но я думал…

– Не надо думать! – отрезала Герда. – У тебя, говнюк, все равно мозгов на это не хватит!

Второе подряд оскорбление, высказанное прямо в лицо, окончательно выбило боярина из колеи. Но Герда этого и добивалась, намеренно обостряя ситуацию до предела, одновременно воздействуя на его психику. И боярин ее не подвел, он взревел, как раненый медведь и, выхватив из ножен кинжал, бросился к Герде. Опасный человек, но неумный. Напасть на принцессу на глазах у короля… Герда хотела просто парировать атаку, но посланец задействовал амулет. И ей пришлось поставить щит. Заклинание срикошетировало и убило боярина на месте.

– Идиот! – сказала Герда, глядя на дымящееся тело в обгоревшем кафтане.

– Безумец! – согласился Леопольд, которого прикрыл от удара его собственный колдун. – Знал, принцесса, что вы сильная колдунья, но одно дело знать, и другое – увидеть.

– Прошу меня извинить, ваше величество! – покачала головой Герда. – Я и представить себе не могла, что эта мразь решится на покушение на глазах у венценосца, выступающего посредником.

– Не за что, – отмахнулся Леопольд. – Вы здесь ни при чем. Но все-таки я вас спрошу, в чем смысл этого паноптикума? За что вас преследует великий князь Гардарики? Ведь, как я слышал, он обязан вам троном и жизнью покойной жены…

«Каламбур так себе, – тяжело вздохнула Герда, – но что-то же я ему обязана сказать?»

– Видите ли, ваше величество, – сказала она вслух, – дело в том, что в период, предшествующий попытке переворота, мы с князем Иваном состояли в любовной связи…

– Так это действительно его дети?

– Это мои дети! – твердо ответила Герда, причем твердость ее была такого сорта, что опасность, прозвучавшую в ее голосе, почувствовал даже король.

– Ваши, ваши! – поднял он перед собой руки. – Бог с вами, принцесса! Даже если бы вы были его законной женой и эти дети родились бы в освященном церковью браке, я и тогда не стал бы вмешиваться. Но вы были всего лишь невестой, и никаких прав у него – без вашего слова – нет. Я просто пытаюсь понять, что подвигло великого князя на такой странный поступок?

– Это не он, – покачала головой Герда. – Это в очередной раз инициатива его бояр. Они один раз на меня уже покушались. А он… Если бы этого послал князь Иван, он написал бы мне письмо. Как минимум попытался бы объясниться и уж точно не стал бы готовить покушения на мою жизнь. Это не его стиль!

«Во всяком случае, раньше был не его…»

* * *

За обедом о делах не говорили, вполне отдав должное как правилам приличия, так и яствам, которыми угостили их повара Герды, но после трапезы, оставшись наедине в ее кабинете, перешли все-таки к предмету обсуждения, и граф ди Гравина смог наконец сформулировать то, чего не смог сказать Герде накануне, на приеме в королевском дворце:

– Буду с вами откровенен, ваше высочество, – начал он, смочив губы вином, на которое он, вопреки ожиданиям, отнюдь не налегал, – я нахожусь в отчаянном положении. Добряк Кассий изгнал меня из пределов империи, заодно лишив доходов с принадлежащих мне имений. И, как назло, именно сейчас мне не к кому наняться. Профессия военного востребована не всегда. Полагаю, это временно, поскольку вечный мир всего лишь красивый образ, но это то, что определяет мое нынешнее положение. Разумеется, у меня осталось немного денег и драгоценностей, и, если сейчас же распустить армию, один я смогу без напряжения продержаться несколько лет, пока не найду нового покровителя или богатую невесту. Но вы, ваше высочество, должны понять вот что: я солдат. Я был солдатом всю свою жизнь, солдатом, надеюсь, и умереть. И для меня эти четыреста человек – не просто отряд наемников. Это лучшие. Это костяк любой армии. Те, кого я знаю много лет, с кем участвовал в доброй дюжине кампаний. Я не хотел их терять, и поэтому мысль предложить вам свою помощь показалась мне хорошей идеей. Причем не важно, какую кампанию я уговорил бы вас начать: против Новгорода или за трон Эринора, главное было начать. Победа не обязательна, а участие в военной кампании позволило бы пополнить казну.

– Почему вы мне все это рассказываете? – Герда не обольщалась насчет маршала, верить тому, что он говорит, не стоило. Опытный человек и дипломат не из последних. Умеет красиво подать и продать любую мысль.

– Потому что я передумал, – коротко и бессмысленно.

– Что изменилось?

– Я встретил вас.

– Я вам уже говорила, маршал, – улыбнулась мужчине Герда, – разговоры о любви в ваших устах звучат не слишком убедительно.

Репутация у маршала была как раз из тех, что отпугивают робких богобоязненных женщин и, напротив, притягивают «рискованных особ», то есть тех, кто знает, что именно следует ценить в настоящем кавалере. Не следует только путать мужчину, способного стать хорошим любовником, с тем, за кого можно выйти замуж.

– Тем не менее это так, – ее слова собеседника отнюдь не смутили. – Сейчас, увидев вас воочию, я верю каждому слову в восторженных рассказах о вас тех гардарикских дворян. Такой красоты, такой внутренней силы я прежде нигде не встречал. С каким бы недоверием вы ни отнеслись к моим словам, они правдивы, и я готов доказать вам силу моего чувства любым способом, какой потребуете. Скажете, распустить армию, распущу. Прикажете ждать вашей милости, буду терпелив.

«Не оригинально, – поморщилась в душе Герда. – Иван мне тоже много чего обещал, а что в итоге?»

– Что ж, маршал, откровенность за откровенность. Не знаю, насколько подробно вы осведомлены о событиях в Новгороде, но я была не просто невестой князя Ивана. Он сделал мне предложение задолго до того, как я приехала в Гардарику, и тогда он даже не знал, что я принцесса. Но в результате вышло то, что вышло. Видели вчера во