Исповедь любовницы Сталина - Леонард Гендлин

— Где спрятаны деньги? — спросил Сталин.

— Мы все истратили.

— Кто мы?

Заковский тихо:

— Ягода, Ежов, Жданов, Щербаков…

— На что тратили?

— Я — страстный коллекционер, приобретал книги — редкие издания, собирал марки, монеты, фарфор, бронзу.

— Где находится ваша коллекция?

Берия, радостно потирая руки:

— Во время обыска нам удалось все изъять.

Сталин возбужденно:

— Правильно сделали. Завтра утром пришлите экземпляр описи. Заковский, на женщин вы тоже тратили казенные деньги?

Измученный Заковский опустил голову, тихо прозвучало беспомощное «да».

Берия:

— В рабочем кабинете Заковского в потайном стенном сейфе мы нашли альбомы с фотографиями обнаженных женщин.

Сталин:

— Кто фотографировал?

Заковский:

— Ежов и я.

Каганович сипло:

— Где вы нашли столько женщин?

— В школах, институтах, в театрах, в ресторанах, поездах.

Сталин:

— Кто непосредственно занимался поисками женщин?

— Сотрудники аппарата.

— Назовите фамилии поставщиков.

Заковский назвал несколько человек, запомнила две фамилии: Тангуров и-Османов.

— Куда вы отвозили женщин?

— На дачи.

— Несовершеннолетние девочки тоже проходили через ваши постели?

— Школьницами интересовался Николай Иванович Ежов. Он любил совсем юных, от 13 до 17 лет.

— А вы, Заковский, специализировались на старых дамах?

— Всякое бывало, гражданин Сталин.

— Неужели в вашей компании были товарищи Жданов и Щербаков?

Заковский порозовел, засмеялся:

— Они оба, Андрей Александрович и Александр Сергеевич, когда пользовали девочек, захлебывались слюной. Им, конечно, мешала чрезмерная тучность, но они приспосабливались.

Молотов брезгливо:

— Какая мерзость!

Каганович:

— Где вы брали товары для подпольного магазина? Кто вас снабжал и финансировал?

— В Одессе было два торгсина. Под нашим контролем находились комиссионные магазины, куда поступали конфискованные вещи: картины, бронза, фарфор, изделия из золота, серебра, всевозможные бриллианты, скульптура, старинная мебель, монеты, марки… В подвале торгсина мы оборудовали роскошный бар…

Сталин перебил:

— И цивилизованный бардак, где, как я понимаю, вы занимались не только коллекционированием марок, монет, книг, парнографических открыток?

Побледневший Заковский устало:

— Я согласен дать новые показания и подписать все протоколы допросов.

— Товарищ Берия, — оживленно, почти весело проговорил Сталин, — примите слова Заковского к сведению. Гражданин Заковский, что вы можете нам рассказать о балерине Лепешинской?

— Ольга Васильевна блистательно танцевала на концерте в Колонном зале Дома Союзов. Я пригласил ее на ужин.

— Сентиментальные излияния нас не интересуют, она была вашей любовницей?

— Да.

— На протяжении какого времени?

— Периодически до самого ареста, то есть с того памятного дня, когда мы познакомились, с 22 февраля 1933 г.

— Ты за ней следил?

— Да, она мне очень нравилась и я ее по-своему любил.

— Кроме вас, с кем еще жила Лепешинская?

— Мне неудобно об этом говорить.

— Не бойтесь, нас не надо стесняться.

— Ольга Васильевна жила с Ворошиловым, Олегом Густовым, несколько раз исчезала на даче Булганина, когда ездила на гастроли в Ленинград, навещала на даче Жданова.

— Где находится Густов? Нам хотелось бы взглянуть на его физиономию!

Берия подобострастно:

— Густов арестован, сейчас его приведут, он ждет своей очереди.

Сталин, смеясь:

— Бедный, наверно, устал.

Пуская кольца дыма, он спросил Густова:

— Вы знакомы с человеком, который сидит напротив вас?

— Гражданин Заковский, бывший зам. народного комиссара внутренних дел.

— Какие у вас были с ним отношения?

— Служебные.

— Заковский, вы что-то хотели добавить?

— Лепешинская жила со мной и с Густовым.

— Густов, подумайте, прежде чем ответить, Заковский говорит правду?

— Да.

— Кто привозил балерину Лепешинскую на дачу маршала Ворошилова?

— Несколько раз я ее сопровождал.

— Вы знали, что она нужна ему не для концертных выступлений и не для уроков бальных танцев?

— Догадывался.

— И после этого вы продолжали с ней спать?

— Да, Ольга Васильевна мне нравилась. Прежде чем отправиться к Ворошилову, она яростно отдавалась мне в машине.

Вожди заржали. Сталин продолжал интересоваться подробностями:

— Вы знали, что она живет с Заковским?

— Да.

— Кто вам поставлял информацию?

— Иногда мы баловались втроем.

— Л. П., мы хотели бы побеседовать с артисткой Лепешинской.

— Сейчас ее приведут, она находится в секретариате.

— Молодец! Когда вы успели все предусмотреть?

Берия:

— Интуиция подсказала.

Вошла сонная, ничего не понимающая балерина. Она села на потертую табуретку. Сталин на нее внимательно посмотрел.

— О. В., вы недовольны, что мы прервали ваш сладкий сон?

— И. В., что случилось? Почему такая экстренность?

— Согласен, что в серьезных делах торопиться не следует. У нас произошел спор. Гражданин Заковский сообщил нам по секрету, что вы с ним живете шесть лет, а мы не поверили, даже пошли на пари в 30 руб.

— Он лжет! Я вижу его впервые.

— Густов, еще раз повторите, где и при каких обстоятельствах вы забавлялись с этой дамой?

— И. В., — сказал Берия, — у нас имеются фотографии, на которых сняты голенькими Лепешинская, Заковский, Густов. Можете взглянуть!

Лица вождей раскраснелись, глаза повлажнели.

— Вот фотография, где уважаемая Ольга Васильевна, без штанишек, на коленках у обнаженного Густова.

Сталин, саркастически улыбаясь, передал фотографии Лепешинской. Леля с остервенением порвала их на мелкие кусочки. Берия громко рассмеялся:

— О. В., на всякий случай у нас имеются копии и сохранились негативы.

Лепешинская заплакала.

— Какое вы имеете право вторгаться в личную жизнь?

Сталин:

— Говорят, у вас любвеобильное сердце. Вы по очереди спите с Ворошиловым, Булганиным, Вышинским? С кем еще?

Олег Густов взбодрился:

— Разрешите доложить?

— Говорите.

— Она жила также с Ежовым и с Ждановым.

— Чем вы можете подтвердить?

— Оригинальными фотографиями.

— Мы должны на них взглянуть.

Берия протянул Сталину альбом.

Молотов:

— Какая неслыханная низость! И это солистка прославленного Большого театра!

— Что вы теперь скажете, гражданка Лепешинская? — резко спросил Сталин.

— И. В., я арестована?

— Зачем впадать в крайность? Лучше будет, если вы посоветуете, какую казнь применить к вашим любовникам, которые вас только что предали!

— Я бы их собственноручно расстреляла.

— А кто больше виноват?

— Эти негодяи меня развратили.

— Помимо вашего желания?

Лепешинская зарыдала:

— Честное слово, я не виновата.

— Вы хотите расправиться с растлителями?

— Я не палач.

— Густов, вы по-прежнему любите Лепешинскую?

— Конечно! Она такая красивая, я хотел бы иметь от нее ребенка.

— Мы должны в этом убедиться.

Слоноподобный Густов встал. Цепкими лапищами он схватил хрупкую балерину. Лепешинская стала кусаться, царапаться, визжать. Общество захлебывалось от смеха, для них это был спектакль, яркое, незабываемое зрелище. Густов повалил молодую женщину на пол. Сталин крикнул:

— Густов, пошел на место! Ольга Васильевна, пожалуйста, возьмите железный прут и как следует накажите насильника. Лаврентий Павлович, внесите в протокол, что во время допроса подследственный Олег Густов пытался изнасиловать свидетельницу солистку Большого театра, возьмите подпись у пострадавшей.

Озверевшая О. В. остервенело била, железными прутьями Густова и Заковского. Окровавленный Густов прохрипел:

— Жалко, курва, что мы тебя раньше не задушили! Расскажи гражданину Сталину, сука паршивая, как ты поднимала тонус дедушке Калинину и что он тебе за это отвалил.

Заковский хрипло:

— Эта блядь переспала со всеми артистами Большого театра.

Сталин:

— О. В., ваши любовники мало получили, они продолжают вас публично оскорблять. Дайте им еще, не жалейте сил! Бейте как следует стервятников!

— И. В., разрешите мне уехать домой?

Берия:

— Гражданин Заковский, вы готовы в одиночестве поласкать гражданку Лепешинскую?

Изуродованный Заковский:

— С большим удовольствием, по всем статьям она останется довольной. Уверяю, вас, гражданин Сталин, что когда она выйдет из моей камеры, гример ей больше не понадобится, вместо танцев О. В. будет ползать.