Серебряный Клин - Глен Кук

– Обязательно. Если слышал о награде. Он наверняка считает, что мы с ним плохо обошлись, а значит – заслуживаем того, чтобы подложить нам свинью. Но сам он не знает, где спрятана эта штука. Зато ему в голову вполне может прийти мысль продать палачам меня.

– Запросто. Притом без малейших угрызений совести, – сказал Рыбак. – Талли Стаха интересует только один человек на всем белом свете: Талли Стах. Думаю, он с самого начала просто хотел нас всех использовать, а потом избавиться от нас, поодиночке. Только дело оказалось совсем не таким простым, как он думал.

– Наверно, ты прав, – согласился Смед. – Значит, будем исходить из того, что он собирается нас продать, так?

– Мы сваляем дурака и сыграем ему на руку, если позволим себе думать иначе. Пойди поищи его по городу. Ты знаешь, где он раньше любил околачиваться. А я выясню, где отсиживается Странник, и буду ждать, не появится ли Талли там. – А если он уже?..

– Тогда нам хана.

– Да уж. Послушай! Почему бы нам самим не загнать Клин тому парню? Сто тысяч – совсем неплохо. Я такую кучу денег даже пересчитать не сумею.

– Большие деньги, верно. Но если ситуация действительно такова, как говорят, и Хромой возвращается, тогда они накинут цену. Надо бы выждать еще пару дней.

Смед не стал спорить, хотя про себя подумал, что лучше брать то, что дают. Пока дают.

– Вдруг я не найду его? – все же спросил он. – Тогда надо хватать что предложено. Дают – бери, бьют – беги.

Рыбак только сердито заворчал в ответ.

Смед начал поиски. Он несколько раз натыкался на след Талли. Повсюду трепались о Серебряном Клине. Талли, конечно, уже знал об обещанной награде. Но к Страннику он так и не пошел. Это был хороший знак. Если только…

Если только он не сунулся к кому-нибудь другому. Несколько колдунов пустили слух, что они готовы заплатить больше, чем Странник. Одна ведьма, по прозвищу Мошна, уже предложила сто пятьдесят тысяч.

Смед считал, что никому из них верить нельзя. Он видел эту свору разбойников в деле, когда охота за Клином только начиналась. Вряд ли они изменились с тех пор. Они запросто могли сулить горы оболов, но когда придет пора расплачиваться, плата будет только одна – смерть.

Но Талли имел дурацкое пристрастие к самообману. Он мог поверить в серьезность их намерений. А мог тешить себя надеждой, что сможет их перехитрить. Он всегда страдал избытком самомнения.

Двигаясь по следам Талли, Смед вскоре пришел к выводу, что тот ищет какого-то человека.

Похоже, наиболее денежного.

Он растерял остатки уважения к своему братцу.

Все говорило за то, что Талли окончательно утратил твердую почву под ногами. А Смед – нет. Он спрашивал себя, дергается ли Талли, если ему стало известно, что они пустились на его поиски.

Наверное.

Смед поймал своего братца. Но ситуация совсем не подходила для той очной ставки, которую он вот уже несколько часов прокручивал в голове.

Улица, по которой он шел, казалась неестественно спокойной и мирной после всех бесчинств. Разнервничавшись от этого, Смед вдруг увидел: в какой-нибудь сотне футов впереди открылась дверь, и из нее прямо на середину мостовой вылетел Талли. Он не успел даже подняться на четвереньки, как его окружили солдаты в черном. Они связали ему руки за спиной, накинули на шею петлю и потащили в центр.

Солдат было шестеро. Смед оцепенел, будто к нему приближалась сама Смерть. Но что он мог сделать? Бежать к Рыбаку? А чем тот сможет помочь? Устроить им засаду средь бела дня? Вдвоем? Безумие.

Он последовал за ними. С каждым шагом у него становилось тяжелее на душе. Ему не хотелось делать то, что было необходимо сделать. Хоть Талли и собирался их списать со счета.

Он нырнул в переулок и побежал; кровь бурлила в его жилах. Он двигался быстрее, чем требовалось, пытаясь заглушить свои страхи лихорадочной, суетливой активностью.

Мешок колотил по спине. Подобно половине горожан, он тащил на себе все свои пожитки. Придется как-то избавиться от этого тюка. Но надо спрятать его понадежнее, ведь там была почти вся добыча, принесенная им из Курганья.

В одном из самых темных мест переулка он наткнулся на груду щебня, торопливо закопал в нее свой узел, а потом поспешил к тому месту, где рассчитывал перехватить Талли и его конвой.

Но поблизости никого не было видно. У него даже сердце упало. Неужели они выбрали более длинный, обходной путь?

Нет, вот они. Идут. Просто он забежал слишком далеко вперед. Смед притаился в черном горле переулка. Назад придется уходить той же дорогой. Чтобы прихватить по пути мешок и не налететь случайно на ненужных свидетелей.

Ожидание растянулось на целую вечность. Его снова начали одолевать страхи. Он почти успел убедить себя отказаться от задуманного.

Но они были уже совсем рядом. Пара солдат впереди; двое сзади, один на веревке ведет Талли, а другой время от времени подгоняет его хорошим пинком под зад. Так. Нож Смеда сам собой скользнул в руку. Это был все тот же нож.

Он рванул вперед, не чувствуя ног под собой. Солдаты даже не успели повернуться, чтобы разглядеть, что происходит. Мелькнули вытаращенные от ужаса глаза Талли, в последнем отчаянии видящие только нож, сверкнувший у его горла.

Смед споткнулся, зацепился за веревку, полетел кувырком, тут же вскочил на ноги и секунду спустя оказался в спасительной темноте переулка. Пальцы все еще крепко сжимали рукоятку. С лезвия на землю тихо падали капли крови его единственного родственника… Опомнившись, солдаты подняли крик. Позади раздался шумный топот. Погоня.

Смед почти не испытывал ни физического напряжения, ни душевного волнения. Прислушался к топоту преследователей. Похоже, двое, решил он. Бегут изо всех сил. Решили догнать его, ублюдки. Оторваться не получится.

Смед не имел ни малейшего желания с ними связываться, но придурки сами не оставили ему другого выбора.

Это место он хорошо знал. Отсюда было всего несколько ярдов до той кучи щебенки, куда он запихал мешок. Можно попробовать фокус лекаря: они проскочат вперед, а он попытается ускользнуть в другую сторону.

Он даже удивился. Неужели это он, Смед Стах, напуганный до предела, все же еще в состоянии рассуждать?

Он притаился в проломе кирпичной стены, оставшемся незаделанным со времен погрома Хромого. Кто-то пользовался этим лазом. Может быть, грабители. А может, незаконные жильцы, скваттеры. Они даже слегка расширили эту брешь. Сейчас Смед, наверно, мог проскользнуть внутрь и уйти от погони. Если бы не мысль о мешке, в котором находилось все его имущество.

И он остался.

Он подобрал обломок толстой доски и стал ждать.

Услышав, что топот его ног стих, солдаты перешли на шаг. Они шепотом обменялись несколькими словами на незнакомом языке. Смед напрягся. Если они двинутся вперед вместе… Что ж, тогда он уйдет через дом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});