Перевал Дятлова: загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на советском Урале - Алексей Ракитин

Хотя основная часть территории США в целом расположена намного южнее СССР, тем не менее подготовке армии к ведению войны в арктических и субарктических условиях там уделяли немалое внимание. С 1948 г. регулярная подготовка военнослужащих сухопутных войск велась на двух базах Вооруженных сил (в Форт-Грили, штат Аляска, и «Кэмп Грили», штат Колорадо). В рамках курса изучались следующие специальные дисциплины: «арктическое выживание», «альпинизм», «лыжная подготовка», «решение тактических и технических задач в условиях арктического региона». Все военнослужащие отрабатывали практическое десантирование в горной местности в условиях низких температур. В 1951 г. собственным центром подготовки к ведению боевых действий в горных и холодных условиях обзавелся Корпус морской пехоты (так называемая база «Моунтайн Варфайр» (MWTC — «The Moutain Warfare Training Center»)). MWTC располагался на площади в 190 кв. км на восточном склоне гор Сьерра-Невада с высотами от 2000 до 4300 м. Хотя в географическом отношении это был южный регион (северная Калифорния), большая высота над уровнем моря превращала его в весьма суровое место.

Разведывательное управление Министерства обороны США широко использовало упомянутые учебные центры для индивидуальной подготовки лиц, чья работа в интересах разведки предполагалась в горных районах с суровым климатом. «Дят-ловеды» очень смеялись над автором настоящего исследования, услыхав о «НАТОвском спецназе на лыжах», но не будет большой ошибкой сказать, что агенты американской военной разведки, прошедшие специальное обучение на упомянутых выше базах, имели лыжную подготовку куда лучшую, нежели большинство студентов УПИ. И, кроме того, они обладали знаниями, навыками, медикаментами и специальным оснащением, о существовании которых большинство дятловцев даже не подозревали.

Пугающее невежество «самодеятельных исследователей» трагедии группы Игоря Дятлова, на протяжении многих лет ковыряющихся в наборе одних и тех же фотографий, воспоминаний и документов из уголовного дела, конечно же, заслуживает сожаления. Но ввиду очевидного незнания отечественной истории значительной частью современной молодежи, да и лицами среднего возраста тоже, имеет смысл сделать хотя и пространный, но совершенно необходимый экскурс в прошлое нашей Родины, дабы показать, что разведчики стран НАТО не только могли появляться на Урале в 1950-х гг., но и бывали там на самом деле и даже действовали весьма и весьма активно. И встреча группы Игоря Дятлова с таковыми представляется не только умозрительно возможной, но вполне вероятной. Более вероятной, чем любое другое драматическое столкновение из рассмотренного нами в соответствующей главе списка. Более того, такая встреча могла оказаться далеко не случайной. Ее могли предопределить некоторые существенные обстоятельства задолго до описываемых событий. Другими словами, молодые туристы оказались пешками в сложной многоходовой комбинации, начатой без их ведома другими людьми совсем в другом месте.

Эмблема центра горной подготовки Корпуса морской пехоты (гора Варфайр). Экипированный диверсант. Снимок сделан на леднике Эклутна, на Аляске, к востоку от Анкориджа, 19 июля 1961 г.

Боевые группы. Снимки сделаны: первый — на леднике Эклутна, на Аляске, к востоку от Анкориджа, 4 сентября 1962 г., второй — там же, в 1963 г.

ГЛАВА 22

ОТСТУПЛЕНИЕ ОТ СЮЖЕТА: НЕКОТОРЫЕ ФРАГМЕНТЫ ИСТОРИИ ТАЙНОЙ ВОЙНЫ СТРАН НАТО ПРОТИВ СССР В 1950-х ГОДАХ

Эпиграфом к следующему ниже отступлению можно сделать меткие слова американского разведчика Роберта Стила (Robert Steel), сотрудника межведомственного Центра по борьбе с терроризмом, заявившего в 2004 г. в интервью французским тележурналистам (телекомпании «Arte France & Roche productions») буквально следующее: «Даже наиболее опытные сотрудники ЦРУ, люди с двадцати- и тридцатилетним стажем, не до конца сознают, каких успехов ЦРУ добилось посредством убийств и других тайных операций». Фрагменты этого интервью приведены в весьма познавательном 3-серийном документальном фильме «Тайные войны ЦРУ», его имеет смысл посмотреть всем, кто твердо верит в то, будто главная американская разведка в своей деятельности всегда руководствовалась нормами международного права.

Если читатель хорошо ориентируется в теме, вынесенной в заглавие главы, он может смело пропустить эту часть книги и перейти к следующей. Но поскольку многие представители отечественной читательской аудитории имеют совершенно неверное понимание характера противостояния советской госбезопасности и иностранных разведок в период 1950—60 гг. либо вообще ничего не знают об этом, то приведенный ниже материал может оказаться для них небесполезным.

В России широко известен и многократно повторен нашей прессой факт, что разведки США и прочих стран НАТО позорно проворонили момент создания Советским Союзом атомного оружия. Менее чем за год до подрыва первого советского атомного боеприпаса американские журналисты Джон Хогерон и Эллсуорт Рэймонд опубликовали в журнале «Look» статью под

говорящим названием «Когда Россия будет иметь атомную бомбу?» Прогноз авторов был безапелляционен: по их мнению, ранее 1954 г. СССР никак не мог обзавестись таковой.

А 29 августа 1949 г. Советский Союз в глубокой тайне взорвал свою первую ядерную бомбу. Таинственность, окружавшая это испытание, была вовсе не данью параноидальным страхам Сталина. Государственное руководство нашей страны имело все основания опасаться, что США, узнав о появлении атомного оружия в СССР, поспешат нанести упреждающий удар, не дожидаясь, пока Страна Советов заготовит достаточный арсенал. В тот день на Семипалатинском полигоне СССР «сжег» практически все наработанные запасы плутония, и новые бомбы было фактически не из чего делать…

Минули три недели, и великий государственный секрет СССР перестал быть таковым. Метеорологический самолет ВВС США над Тихим океаном попал в облако радиоактивной пыли непонятного происхождения. Американское политическое руководство оказалось шокировано предположением специалистов, что обнаружен след атмосферного ядерного взрыва, имевшего место в СССР. Не доверяя собственным специалистам, Трумэн велел передать образцы пыли для исследования ученым-ядерщикам Канады и Великобритании. Лишь после того, как полученные от союзников заключения полностью совпали с выводами американских коллег, Президент США сделал официальное заявление, из которого следовало, что американцам известно о ядерном взрыве в СССР. Произошло это 23 сентября 1949 г., в тот же день с аналогичными заявлениями выступили представители правительств Великобритании и Канады. Поскольку секрет перестал быть секретом 25 сентября 1949 г., Советское правительство распространенным через ТАСС сообщением признало точность утверждений американского президента.

Такова завязка этой истории, хорошо знакомая как в СССР, так и в нынешней России. Гораздо меньше известно о том, что последовало дальше.

Разведки США и Великобритании действительно не заметили тех колоссальных усилий, что Советский Союз приложил для создания ядерного оружия. Это означало крайне низкую эффективность их разведывательной деятельности на территории СССР. Американцы понимали, что вскрыть инфраструктуру атомной промышленности Советского Союза, узнать ее производственные мощности и перспективы развития не просто важно, а жизненно необходимо. Но поскольку классические способы и методы работы агентурной разведки показали свою неэффективность в СССР, им предстояло придумать нечто иное, нечто такое, что оказалось бы способным пробить контрразведывательный заслон, поставленный советским МГБ.

Слева: Борис Федорович Пашковский в форме полковника американской армии, фотография 1955 г. Справа: Сэмюэл Гаудсмит

Успехи американского «атомного шпионажа» оказались во многом связаны с неординарным военным разведчиком, полковником американской армии, этническим русским, Борисом Федоровичем Пашковским. Впрочем, в Америке его знали большей частью под фамилией Паш, которую он официально принял в 1926 г.

Этот человек настолько необычен, что о нем следует рассказать подробнее, тем более что многие решения Бориса Федоровича диктовались его личными пристрастиями, чертами характера и образом мышления.

Родился Борис Пашковский 20 июня 1900 г. в семье православного священника Федора Николаевича Пашковского (1874–1950), бывшего в то время секретарем миссии Русской православной церкви в Сан-Франциско. Матерью будущего разведчика и диверсанта была девушка из сербской общины города, и южно-славянская кровь, очевидно, сказалась определенным образом на его характере и темпераменте. В 1906 г. отец Бориса возвратился в Россию, а в 1910 г. за ним последовали жена и сын. У Бориса рано обнаружились способности к языкам — он с самого детства прекрасно читал и говорил не только на русском, но и на сербохорватском, а в дальнейшем в совершенстве изучил английский, немецкий и французский. Будучи глубоко религиозным молодым человеком, Борис подобно деду и отцу выбрал духовную карьеру и в 1917 г. закончил ускоренный курс Киевской духовной семинарии. Впрочем, несмотря на рукоположение в сан, он так никогда и не стал священником — этому помешало крушение исторической России, Гражданская война и красный террор.