Книга - Ефимия Летова

наркоманскую ломку, в каком-то поучительном видео для подростков типа «или ЗОЖ, или умрёшь». Надеюсь, муженёк не выдаст чего-нибудь в таком же духе и как минимум не уделает мне кровать.

— Крейне, пожалуйста, мне нужно, мне очень нужно. Честно. Только сегодня. Сейчас. Прямо сейчас…

— Говори, где.

Пока он давился объяснениями через нарастающую дрожь, с трудом сглатывая слюну, я думала. Прикидывала. Вряд ли когда-нибудь мне ещё удастся повернуть обстоятельства в свою пользу так, как сейчас. И никто не знает, что придумает Тельман утром, как и кому прилетит за эту ночь на трезвую его голову.

Времени на раздумья оставалось немного, звать на помощь слуг или Стражей не хотелось. Рем-Таля я уже подставила — дальше некуда.

— Кр-рейне… Пожалуйста. Поторопись. Поторопитесь… Мне правда очень, очень плохо. Крейне, умоляю, мне надо, прямо сейчас…

Кто-то робко поскрёбся в дверь, а я сердито дёрнула себя за прядь волос. Кажется, пора повесить на двери табличку: "Королеву просьба не беспокоить".

Глава 40. Наш мир.

Маленький Тель в коридоре заходился в истерике, кричал каким-то странным визгливым голосом что-то нечленораздельное, говорить он, судя по всему, ещё не умел. Как вообще такие детки учатся говорить? Как он слышит происходящее вокруг?

Вячеслав стоял, склонившись над ним, и выражение беспомощной растерянности на его лице внезапно вывело меня из себя ещё больше, чем даже безумное похищение с литературной подоплёкой.

— Не хочет раздеваться, — горе-похититель уставился на меня поверх очков, на донышке его тёмных глаз плескалось искреннее, я бы даже сказала, исконное мужское недоумение из разряда «стиральная машина регулярно похищает мой второй носок», «этого супа ещё пять минут назад не было в холодильнике, я клянусь!» и «как это, неинтересно смотреть футбол?!».

Я подняла ребёнка и прижала к себе, мокрые сапоги — дождь, что ли, на улице? — колотили меня по животу с неожиданной силой.

— Тшшш, — зашептала я ему в прикрытое шапкой ухо, то, что без слухового аппарата. — Ш-ш-ш, Тель! Пойдём-ка, посмотрим, какие игрушки тебя целый день ждали в комнате. Ждали и ждали, пока Тель вернётся из садика…

Так, с орущим ребёнком на руках мы потихоньку отступали по коридору в сторону тихой и тёмной детской. Постепенно надрывные рыдания становились тише. Вячеслав не стал препятствовать и вмешиваться — спасибо хотя бы за это.

Пусть своих детей у меня и не было, но с маленьким Телем мы как-то однозначно находили общий язык. Он обхватил меня руками за шею и сопел, как-то сердито и одновременно беспомощно, а я ходила с ним, то ли укачивая, то ли просто меряя шагами комнату, и бормоча всё, что приходит в голову:

— Не повезло тебе, дружок. Знаешь, я вот смотрю на тебя — и все мои теории заговора и трагические мысли летят в тартарары. Почему-то я никак не могу поверить, что люди могут так издеваться над маленьким ребёнком в угоду каким-то своим идеям, даже если это очень-очень странные люди. А твои родители — странные люди. Кажется, до Книги им есть куда больше дела, чем до тебя, уж прости, что говорю это вслух, надеюсь, это не нанесёт тебе психологическую травму, то есть, не травмирует больше, чем уже есть… Знаешь, наверное, я тоже сумасшедшая, но вдруг всё это правда, и Карина вернётся после того, как я закончу роман? И хотя бы у тебя всё будет хорошо. Наверное, она тебя любила и заботилась о тебе… Глупо, но мне так хочется в это верить.

Мы опустились на небольшой стульчик, и я принялась осторожно стягивать с Теля варежки, шапку, расстёгивать куртку.

— Но ведь роман нельзя закончить просто так, даже я это понимаю. Карина, — я не хотела произносить "мама" вслух при ребенке, мало ли, вдруг снова расплачется, хотя на самом деле не была даже уверена, что он вообще меня слышит. — Карина всегда заканчивала свои книги счастливым финалом, хотя и не без грустной нотки, именно это мне всегда больше всего в её книжках нравилось… Настоящие писатели пишут по плану, однако о каком плане может идти речь, если каждую главу мой невидимый соавтор меняет по собственному желанию в неведомую мне сторону?

Я стянула сапожки, и Тель сполз с моих коленей, потопал к игрушкам, схватил те самые, полюбившиеся нам обоим мячи и бросил в мою сторону.

— Вы в детском саду, случайно, не работали? — Вячеслав стоял в дверях.

— Только Снегурочкой на библиотечном корпоративе.

— У вас неплохо получается обращаться с детьми.

— Зато у вас — отвратительно, — огрызнулась я. — Хреновый из вас отец.

— Сказать по правде, это не мой ребёнок.

— Как это — не ваш? — глупо переспросила я. — А чей?

— Не знаю. Мы познакомились и поженились с Кариной, когда она уже была… в общем, я не знаю, кто его настоящий отец. Карина всегда говорила, что родила его просто для себя. Но официально он записан на меня. Я всегда много работал, и им занималась Карина.

Высокие отношения, ничего не скажешь.

— Надо же, какое благородство, — я пожала плечами. — Так вам нянька требовалась, на самом деле, или писатель?

— Милена скоро придёт, у неё какие-то… семейные обстоятельства.

— А кем, если не секрет, вы работаете?

— Я предприниматель.

— Предпринимаете попытки выжить в этой стране, — пробормотала я себе под нос старую шутку из интернета.

— Что?

— Ничего. Всё это очень интересно, но похищать людей вам права никто не давал.

— Аня, я понимаю, и мне, правда, очень жаль, но… У меня нет другого выхода, — Вечер стянул очки и уставился на меня, почти с той же беспомощностью как тогда, в прихожей. — Мне нужно, чтобы Карина вернулась. Вы же видите, без неё тут всё катится в бездну. Она нужна ребёнку. Она нужна читателям. Она нужна нам всем! Мне… Допишите книгу.

— Послушайте, Вячеслав, — я вздохнула, поднялась и подошла к нему. — Мне действительно хочется вам поверить. Но так не делается. Я сочувствую вашей беде, но у меня своя жизнь!

— У вас её нет, — совершенно спокойно отозвался новоиспечённый предприниматель и вдруг взял