Замуж по контракту - Агата Лав

сделаем это по-человечески.

— Пашу тоже пригласим?

— Не язви, тебе не идет.

Я, если честно, не против Паши за общим столом. Зря Влад острит, им нужно поговорить всем вместе. Они семья, как ни крути. Да и поступки Павла стоят взгляда под другим углом. После того, как он не дал Элине изуродовать меня, я лучше понимаю его. Да, он мстил Владу. Как старшему и любимому сыну, которому досталось всё. Обычная человеческая ревность. Тем более Влад сын Яскевича, который убил отца Павла. Этот ядовитый клубок скрутился так плотно, что слова матери в записке стали последней каплей.

Но все-таки Паша не подонок.

Он не виноват в смерти матери в клинике. Я верю его словам, бывают моменты, когда ты понимаешь, что человек вырывает правду из сердца. И он был приближен к Владу все эти годы, но не сотворил ничего фатального. Устраивал неприятности в бизнесе, подогревал склоки с отцом… Что еще? Я вспоминаю резкие слова Анастасии об Яскевиче и начинаю думать, что это тоже дело рук Павла. Он настроил против Адама весь ближний круг Влада.

Поэтому я ему сразу не понравилась. Я оказалась новым человеком с незамутненным взглядом. Я не из их тусовки, не знаю сплетен и пересудов, которые передают друг другу за бокалом шампанского, для меня что Паша, что Адам были абсолютные незнакомцы. Паша растерялся и перепробовал все методы. Сначала он был со мной подчеркнуто любезен, набиваясь в друзья, потом стал давить высокомерной грубостью. Решил показать, что я всего лишь служанка за большую зарплату, и не мне разговаривать с ним на равных.

А потом…

Потом я оказалась обездвиженная перед ним на том стуле. И ему пришлось вскрыть карты. Пришлось спасти, показав, что ненависти в его сердце недостаточно для настоящих зверств.

— А где сейчас Павел? — спрашиваю у Влада, когда он возвращается из душа.

— Адам забрал его.

— Он все-таки привык считать себя его отцом, — произношу шепотом, но Бестужев все же улавливает мои слова. — Чему ты удивляешься? Мне трудно представить, что творится у Адама на душе. Он недолгое время, но все же воспитывал Пашу, считал своим сыном. Потом узнал об измене, причем очень вызывающей, с его подчиненным… Влад, я не осуждаю твою мать, я знаю твое отношение и не хочу говорить о ней ничего плохого.

Влад не изменится. Образ матери не померкнет, он слишком сильно ее любит. Детская незамутненная любовь отлилась в граните после ее трагической гибели.

— Я только говорю о том, что тут есть две стороны. Твой отец тоже пережил горе. И он чувствует свой долг перед Пашей, он же отлучил его от родной матери и поучаствовал в смерти его отца.

Я смягчаю углы, как могу. Подхожу к Владу вплотную и обнимаю со спины.

— В любом случае, тебе решать. Я подготовлю стол, а ты выбери гостей.

Я впервые устраиваю ужин в нашей квартире. Это домашняя встреча, но все же люди непростые. Помощница по дому вызывает двух официантов, чтобы они помогли с сервировкой. Мне приходится лишь закусить губу. Даже стыдно, что я сказала Бестужеву, что подготовлю стол. Тут от меня требуется только роль наблюдателя. Кивнуть или попросить добавить цветов, оценить выбор повара, указать на стул, который нужно переставить.

Для себя я выбираю нежное коктейльное платье на бретельках. Глубокий голубой цвет идет мне, а туфли на небольшом каблуке не смотрятся чересчур для домашней остановки. Мне удалось добавить уюта в московскую квартиру за прошедший месяц. Появились букеты не монохромных искусственных цветов, ковры и шторы! Не знаю, почему богачи так не любят шторы. Как будто сговорились.

— Винная карта, — официант протягивает мне буклет.

— Ой, это к хозяину! — я смотрю на наручные часы. — Он уже скоро будет.

Влад обещал пораньше вернуться из офиса. Он должен приехать раньше гостей, так что я кладу карту на видное место. Нужно будет напомнить ему. Еще я подготовила для него рубашку с серыми брюками. Мне чертовски не хочется, чтобы он сидел за столом в строгом деловом костюме цвета беззвездной мрачной ночи.

— Это надо убрать, — я указываю на медицинские тюбики на журнальном столике.

Я обрабатывала раны Влада утром. Во мне живет здоровый скептицизм, я не верю, что его гематомы заживут до свадьбы. Я уже напугала его, что ему придется выдержать экзекуцию профессионального визажиста. На что Бестужев признался, что знает, что такое телевизионный грим. Он несколько раз выступал экспертом в экономических шоу, несколько раз у него брали интервью, так что макияжем его не напугать. И вообще, он сказал, что я сильно недооцениваю современные средства.

В общем, он уверен, что всё заживет и свадьбу не придется переносить.

— Я открою, — произносит официант, когда раздается звонок.

Глава 37

Я выхожу в холл, чтобы встретить гостей. Вряд ли, это Влад. Я посмотрела пробки в приложении, так что понимаю, что ему нужен вертолёт, чтобы оказаться сейчас на пороге квартиры.

Официант открывает дверь и здоровается с любезной улыбкой. Внутрь заходят двое мужчин. Я смотрю на Адама и Павла и чувствую прилив радости и удивления. Все же я сомневалась, что Влад согласится на второго гостя. Думала, что понадобится больше времени. Но кажется, я умею убеждать. Вернее, я поняла, как надо разговаривать с Владом. На него нельзя давить, как на всех сильных мужчин, иначе нарвёшься на рефлекс тупого сопротивления. Когда ему неважно что, главное чтобы наперекор.

— Здравствуй, Лена, — Яскевич отзывается первым и смотрит внимательным взглядом.

Он рассматривает меня, словно прошёл не месяц, а целый год, и я могла кардинально измениться. Впрочем, именно так я себя и чувствую. Мне мерещится в глазах Адама, что он едва узнаёт меня. Но моя перемена ему по душе.

— Стала еще красивее, — наконец, произносит он. — Владу повезло.

— Спасибо, — киваю с вежливой улыбкой.

А вот Павлу не до улыбок. Он держится неуверенно, хотя и старается не подавать виду. Он напоминает человека, который сделал шаг вперед, но еще оглядывается назад и не исключает возможности отступления. Его шатает и