Без жалости - Лоис Гилберт

— Я иду спать.

— Доброй ночи, — сказал он.

Бабушка не сказала мне ни слова. Она лишь проводила меня взглядом, в котором промелькнуло испуганное, затравленное выражение.

Я поднялась к себе в комнату, залезла, поеживаясь, в ледяную постель и стала ждать, когда подействует снотворное. Ни горевать, ни плакать мне не хотелось. Требовалось одно: избавиться от душевной боли — хотя бы на время. Через четверть часа снотворное растворилось, проникло в кровь и в голове у меня затуманилось.

«Подожди немного, — говорила я себе, засыпая. — Бабушка старая, она скоро умрет. А до тех пор можно и помолчать, сохранить ее тайну. Не садиться же в самом деле старушке в тюрьму…»

Глава 10

Во сне я пыталась взобраться на огромного белоснежного жеребца. У него была такая гладкая, шелковистая шкура, что я всякий раз соскальзывала с его спины и падала в грязную лужу, которая издавала неприятный, резкий запах.

Я распахнула глаза, и видение исчезло. Но неприятный запах остался. Я с силой втянула в себя носом воздух. Пахло газолином.

Хотя вставать мне не хотелось, запах был слишком силен, и мне ничего не оставалось, как выбраться из-под одеяла и спустить ноги с постели, — необходимо было установить источник запаха.

«Что, черт возьми, происходит? — думала я, морщась от газолиновой вони. — Неужели Райан полил им сырые поленья, чтобы они лучше разгорелись?» Это происходило крайне редко, но я знала, что на кухне под раковиной всегда стоял бидончик на случай, если отсыреют дрова.

Впрочем, меня встревожил не только запах. Хотя ветер на дворе утих, в коридоре слышался какой-то странный звук, похожий не то на шепот, не то на вздохи крупного животного. Запах все усиливался — теперь к нему примешивался запах гари.

В свете луны я заметила, как сквозь дверную щель стали пробиваться серые клубы дыма.

«Боже мой — дым!»

Я выпрыгнула из постели, распахнула дверь и выскочила в коридор. Коридор был охвачен пламенем, ярким, как магниевая фотовспышка, а воздух напитан дымом и гарью. Огонь распространялся быстро, его острые желтые языки жадно лизали стены, потолок и стропила, поддерживающие крышу. Не прошло и секунды, как пламя набросилось на меня, словно дикий зверь. От дыма и нестерпимого жара у меня заслезились глаза, а волосы на голове стали потрескивать. Потом начал тлеть подол моей ночной рубашки, и я как безумная вбежала к себе в комнату и захлопнула за собой дверь.

Первым делом я устремилась к окну и стала что было силы дергать за оконную раму, пытаясь ее приподнять. Тщетно. Несмотря на все мои усилия, окно не желало открываться. В ужасе, не зная, как быть дальше, я схватила настольную лампу, вырвала из розетки вилку и, размахнувшись, запустила лампой в окно. Зазвенело разбитое стекло, и в окне образовалась порядочная дыра, сквозь которую я, как торпеда, вылетела наружу и рухнула в глубокий сугроб. Подол моей рубашки был объят пламенем, и снег подо мной зашипел, гася огонь и охлаждая мое разгоряченное, обоженное тело.

Кое-как выбравшись из сугроба, я подняла глаза на окно спальни, увидела дыру в стекле, полыхавшее у меня в комнате пламя и объятые огнем шторы. Из окна вырывались клубы дыма и снопами сыпались искры, какие бывают, когда зажигают бенгальские огни. Находившиеся внутри дома собаки лаяли как заведенные, а с противоположной стороны дома, там, где был вход на кухню, до меня доносились раскаты громкого смеха и чьи-то возбужденные восклицания.

Я сразу узнала этот голос.

«Но этого не может быть! — подумала я. — Ведь Винсент мертв. Я сама столкнула его с вершины скалы и видела его распростертое на льду водоема тело». Ни один человек не смог бы уцелеть, падая с обрыва высотой в шестьдесят футов. Потом я вспомнила о своем собственном прыжке из окна. Если я смогла спрыгнуть со второго этажа и, упав в сугроб, ничего себе не повредить, почему, спрашивается, то же самое не могло произойти с Винсентом? Когда он падал, я находилась на вершине скалы и просто не подумала о том, что лед внизу покрыт толстым слоем мягкого, как птичий пух, снега. Как иначе объяснить, почему Винсент воскрес из мертвых и снова оказался у нашего дома?

Моя рубашка превратилась в обгоревшие лохмотья, едва прикрывавшие наготу. Руки и ноги у меня мгновенно занемели от холода, а из порезов на коже, нанесенных осколками стекла, текла кровь, пятная девственно-белый снег.

Замерзшая, окровавленная, вся в ожогах и почти голая, я тем не менее двинулась в ту сторону, откуда доносился голос Винсента. Кругом громоздились настоящие снежные завалы, и я проваливалась то по колено, то до середины бедра. Но я упорно продвигалась вперед, хотя часто падала и лишь ценой невероятных усилий поднималась снова. Теперь уже меня донимал не огонь, а пронзительный холод, который обжигал кожу ничуть не меньше, чем желтые языки пламени. Ноги плохо меня слушались, и временами мне казалось, что они обратились в неподъемные чугунные тумбы.

— Бретт! — послышался голос Ноа у меня за спиной.

Я повернулась к нему и, почувствовав невероятное облегчение, поспешила навстречу, проваливаясь и захлебываясь от рыданий. Когда мы встретились, я упала к нему на шею, неожиданно осознав, что ресурсы моего организма исчерпаны, а мои силы на исходе.

— Вот — возьми мое пальто, — сказал Ноа, срывая с себя старую дубленку.

— Эми, — произнесла я одно-единственное слово, вскидывая заледеневшую руку и указывая на полыхавший, как вязанка хвороста, дом. Я так озябла и так переживала за судьбу дочери, что едва могла говорить.

— С Эми все будет хорошо, Бретт, верь мне, — пробормотал Ноа. — Мы сейчас ее найдем.

— Здесь Винсент, — прохрипела я. — Я слышала его голос. Он на заднем дворе, за домом.

— Я знаю, — сказал Ноа. — Я тоже слышал его голос.

— Думаю, это он поджег дом. Когда я проснулась, то почувствовала сильный запах газолина. Возможно, он взял его в погребе, который мы не запирали.

— Мы все выясним, — сказал Ноа, таща меня за собой по глубокому снегу.

— Ты не видел Эми? — продолжала наседать я с расспросами. — Может, она уже выбралась из дома?

— Ты только взгляни, — сказал мне на это Ноа, кивая головой в сторону кухонной двери. Она распахнулась, и из нее вышли одетые в халаты Эми и Райан, за которыми выбежали напуганные до полусмерти собаки. Они забегали по двору, лая и рыча на человека, притаившегося за ступенями крыльца.

Это был Винсент. Как только я его увидела, то поняла, что он поджидает Райана.

В следующий момент Винсент выскочил из своего укрытия и набросился на брата. Сцепившись, они покатились на обшитое досками крыльцо, молотя друг друга кулаками. Райан не ожидал нападения, и скоро Винсент оседлал его и нанес мощный удар в челюсть. Райан обмяк. Винсент, не теряя времени, сунул руку в карман его халата, выхватил оттуда сложенный вчетверо лист бумаги и вскочил на ноги.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});