Игры морока - Екатерина Белецкая

Но что-то было.

И возник Морок.

И единственное, что удерживало его в пределах этого осколка Русского Сонма, – два крестика, его и Клавдии, которые в недобрый для Морока час скрутила проволокой рука старухи. Старухи, которая любила его, которую он презирал за это и которую уничтожил первой – за своеволие и за то, что она, в отличие от Клавдии, сумела остаться собой и сохранить душу. Ему не нужна была любовь непокорной.

И вообще ему не нужны были непокорные. Никакие. И он десятилетиями гасил эти вспыхивающие огоньки, причем чем дальше шло время, тем лучше он различал эти слабые поначалу отблески истинного света в ровной серой мгле, которую создал. В его мире должны быть трудолюбивые покорные самки, сильные самцы, дающие много потомства, и – право, которое он не сумел получить при жизни. Право делать то, что хочется, с тем, с кем хочется.

Религия ему тоже мешала, и он еще при жизни начал спешно переделывать ее под себя – власть позволяла. Святая Марианна – девица, заделавшая от родного брата десять детей, половина из которых была, разумеется, умственно отсталой. Святой Григорий, убивший «во славу божию» собственных родителей, которые были агностиками и не разделяли фанатизм сына. И прочие, прочие, прочие…

Не только Россия, конечно. России ему давно было мало. Америка сдалась сразу, без боя – ну, они там никогда и не были особенно умными, да и сама система позволяла внедряться в нее с необыкновенной легкостью. С Азией пришлось повозиться, но чем дальше, тем сильнее становился Морок, и Азия сдалась, и легла к его ногам, и прониклась страхом и уважением.

Их уже даже не нужно было теперь ссорить – получившееся в итоге тучное стадо быстро забыло, что можно желать чего-то еще, кроме жратвы и размножения.

…В каком-то смысле он, наверное, даже любил людей. Вот этих, которых создал. И даже облегчал им жизнь – Клава, например, терпеть не могла готовить, а это значит, что и другим самкам такое занятие может прийтись не по нраву, так почему бы не учредить все так, что готовить не надо и посуду мыть не нужно? Запросто! Питайся, мое стадо. Удобно и быстро. Или машины – пусть у них будут машины, пусть будут широкие дороги. А вот курить вредно, поэтому пусть они не курят, не портят себе легкие; пусть проживают свои коротенькие жизни здоровыми и счастливыми – согласно тому представлению о счастье, которое он, Морок, им внушил…

Все просто. Если сумеешь увидеть.

* * *

Перед шлюзовыми дверями немного постояли, собираясь с духом. Кир крутанул ручку, и через несколько секунд люк плавно отошел в сторону.

– С поездом точно получится? – Скрипач поежился. – Скит, Фэйт, ответьте. У вас все нормально?

– Нормально, – отозвался Скит. – Подводим к воротам, сейчас будем открывать. Рельсы тут, конечно, на честном слове…

– Ладно, на один раз должно хватить.

Связь они теперь делали, разумеется, через «Ветер» – и это было замечательно, потому что в отсутствие корабля они вынуждены были мучиться с местной техникой, которая, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Ивин, когда они вернули корабль, признался, что пользоваться им они так и не научились – было некогда, они сидели на планете почти все время. Сэфес отвели корабль в межпространственный «карман» да так и оставили – им тоже оказалось некогда, нашлись занятия поважнее.

– …Ну теперь-то вы нам верите? – в который раз спрашивал Ит у Фэйта. – Даже ваши Сэфес и те подтвердили, что мы не лжем!

– Ит, прости, но не верим, – покачал головой тот. – Сэфес… Что – Сэфес? Это они в Сети такие распрекрасные, а в реальности – ничего не соображают, да еще за ними глаз да глаз постоянно нужен. Поэтому – не верим.

– Ну что мне сделать, чтобы ты понял, что это – правда? – горько спросил Ит.

– Не знаю, – пожал плечами Фэйт. – Например, больше не соваться к моей девушке домой. И не рассказывать ей всякие гадости. Она вас боится.

– Твоей девушке?..

– Не делай вид, что ты дурак и не догадался.

– Да о чем ты вообще?.. Ветка – твоя девушка?!

…Вошли в зал. Кир и Скрипач пошли расставлять «ловушки» по периметру, а Фэб с Итом и обоими спирит-хантерами принялись выкладывать на полу круг из артефактов и бумаг. Оба Мотылька сейчас стояли в центре этого круга – крестики держал Тринадцатый.

Этот круг по время разработки операции Ри назвал мишенью, и это слово подходило как нельзя лучше. По сути дела, это действительно была мишень, и Ри, сейчас находящемуся на борту «Ветра», предстояло в эту мишень попасть.

– …А нехилая получится воронка, – заметил Скрипач. – Диаметром метров пятьдесят и глубиной под сотню. Гений, смотри не промажь. И не торопись, нам ведь еще уйти оттуда будет нужно. Дождись сигнала.

– Не волнуйся. Не промажу. – Ри улыбнулся. – Экий ты нервный, рыжий.

– Будешь с вами нервным…

* * *

Сейчас они стояли в круге и слушали, как работают ловушки – впрочем, писк был совсем тихий, едва различимый. Но Морок, разумеется, его услышит и, конечно, решит проверить, кто имел наглость проникнуть в его убежище, да еще и включить неподобающую «музыку».

– А если не явится? – Кир оглянулся, посмотрел на проход, ведущий к люкам.

– Явится, куда денется, – беспечно отозвался Клим. – Чем-то этот звук его действительно привлекает, угадал ваш гений.

– Не угадал, а рассчитал, – поправил дотошный Фэб.

– Да какая разница…

– Ребята, смотрите, – севшим враз голосом произнес Скрипач. – Это что еще за…

Воздух в зале стремительно густел от заполняющей его зловонной тьмы, но сейчас тьма вела себя иначе – она начала концентрироваться, сжиматься и приобретать некое подобие формы. Запах разложения вскоре стал невыносимым, у Ита уже отчаянно першило в горле от него, да и всем остальным приходилось не лучше.

– Нос надо было заткнуть чем-то, – сдавленно произнес Скрипач. – Вот же тварь вонючая…

– Это он, – сказал Тринадцатый хриплым шепотом. – Вот это я и видел… там… в кабинете…

Ит поднял его, посадил на сгиб локтя. Брид уже сидел на руках у Скрипача, вцепившись в его рубашку.

Да, теперь Морока можно было рассмотреть во всех подробностях.

Гигантского роста, больше трех метров, мужчина с окладистой черной бородой и глубоко посаженными глазами стоял сейчас перед ними. Лицо, да и вся фигура – словно из гранита высечены. И ощущение – какой-то пугающей, темной силы. Словно ожившая статуя, а не пусть и бывший, но все-таки человек. Даже высокие рауф сейчас казались маленькими в сравнении с нависшей над ними темной фигурой. Морок стоял неподвижно, он подошел к самому краю круга, но переступить через него не сумел – Ри с Итом, когда придумывали мишень, оказались правы.

Ит присмотрелся, и вдруг почувствовал, что у него земля уходит из-под ног, – хорошо, что Скрипач свободной рукой вцепился ему в локоть.

Тело Морока было в каком-то смысле не совсем его телом – оно, на первый взгляд плотное, теперь выглядело полупрозрачным, словно бы мутным. И внутри этого полого тела они с содроганием увидели другое тело – женское, скорчившееся, полуразложившееся. Тело женщины медленно поворачивалось внутри Морока и при движении производило тот самый звук, который они уже слышали, когда Морок атаковал их в подземелье во время охоты: медленное, ритмичное, ленивое чавканье.

– Что ты хочешь? – спросил Фэб у неподвижной фигуры. Он опомнился первым и сумел взять себя в руки. – Что тебе нужно?

Ответ пришел точно так, как описывал это Тринадцатый, будучи в больнице. Со всех сторон разом одновременно возникло слово, одно-единственное слово, от которого вздрогнули стены бункера.

– Дай.

Повелительно, властно. Не пожелание, не просьба. Приказ.

– Вот это? – Тринадцатый вытянул руку и показал крестики.

– Дай!

– Ну возьми, – усмехнулся Фэб.

– Дай!

– А, ты не можешь войти, – хлопнул себя по лбу ладонью Кир. – Мешает что-то, да?

Темная фигура молчала, но все в мгновение ока ощутили угрозу – не стой они сейчас в круге, Морок уже перебил бы их всех до единого. Ит почувствовал, что Тринадцатого трясет от ужаса, и поплотнее прижал его к себе.

– Сейчас мы тебе поможем, – улыбнулся Фэб. – Ребята, в сторону… – шепнул он.

Все, как и было оговорено заранее, подошли к самому краю круга, но пока что – не выходя за его пределы. Они сейчас не рисковали.

Рисковал только Фэб.

Как только Морок окажется в круге, его следовало тут же замкнуть – и рауф сейчас могли спасти лишь ускоренные реакции и подготовка.

И то, что предстояло сделать Тринадцатому…

Фэб подхватил с пола плоскую папку, открывая проход.

Темная фигура шевельнулась (женское тело внутри нее дернулось, как живое) и плавно перетекла в этот проход.

Тринадцатый, опомнившись, швырнул на пол крестики, а Фэб в этот же момент перешел в ускоренный режим и аккуратно положил папку на место.