Фантастика, 1978 год - Сборник

Он и сейчас был в таком состоянии… Даже неловко смотреть на него: голос дрожит, срывается, в глазах блеск какой-то полупьяный… И без конца: - Ольга Михайловна, Ольга Михайловна…

– Постойте, - сообразил я и сам неожиданно для себя перешел с ним на “вы”. - Ведь меня послала разыскать вас Ольга Михайловна. Это все вы должны ей рассказать, ей!…

Он вспыхнул, потом побледнел, засуетился вокруг меня, не зная, куда засунуть масляную тряпку…

– Да, конечно, - пробормотал он. - Я ей все покажу, Я ведь это для нее сделал…

– Для нее?

– Ну да. - Он овладел собой и только руки опять не знал, куда девать: то в карманы куртки спрячет, то хрустит пальцами… - Сам по себе кристалл еще не может снять полность гнет клаустрофобии. Кристалл должен быть прозрачным или быть полупрозрачным. Он не должен давить на человека ограниченностью, конечностью своего внутреннего объема. “Знaчит, стекло?” - подумал я. Но стекло слишком хрупкое и дoрогое. Это был долгий путь, я уж и не помню, как прише лк идее “твердой воды”. Скорее всего потому, что она дешева. Дешевле всего. А потом уже стал пытаться замораживать водy в прочных цилиндрах… Показать?

– Нет, я должен позвонить Ольге Михайловне. Где тут телефон?

Она, видимо, бежала. Во всяком случае, пришла запыхавшаяся, широко открытыми глазами, с какой-то странной улыбкой долго глядела на Кудреватых, потом, словно не веря свои глазам, покачала головой и сказала - каким-то быстрым, счас ливым полушепотом:

– Господи, да это же Ленчик… Как же я тебя не узнала?! И давно ты у нас? Хм, чудо мое… Значит, все-таки придумал? Какое счастье, а? Какой же ты все-таки упрямый, Ленчик… - Подошла к онемевшему Ленчику, обняла его, отпустила, разглядывая со счастливой улыбкой, потом потрепала рукой по волосам…

– Ну, показывай, чудо мое. Значит, научился мгновенно замораживать воду? А не растает она у тебя? Водяные замки…

– Нет, - выдохнул Ленчик. - Нет. Не волнуйтесь, Ольга Михайловна. Я все проверил. В “твердой воде” все молекулы ориентированы в одном направлении. Вот смотрите, что я делаю. - Вдруг засуетился он вокруг пресса, вытаскивая откуда-то тяжелый соленоид и устанавливая его на матрице. - Каждая молекула воды имеет возможность застыть в шести вариантах. А я сильным магнитным полем заставляю их выстроиться… Вот соленоид. Тогда они словно упаковываются. Как кубики в коробке. И тут очень важно быстро, пока они не успели рассыпаться, изменить ориентацию, отобрать у них энергию жения. Зафиксировать… Смотрите.

Он из-под стеллажа вытащил ведро с водой… Лед? Да, сверху плавали льдинки. Зачерпнул талую воду ведерком по меньше, залил в матрицу под прессом, включил соленоид, затем что-то щелкнуло, соленоид отлетел в сторону, а сверху, на водy в толстой стальной матрице, ринулся пуансон…

Я глянул на Ольгу Михайловну: она завороженно, широко открытыми глазами смотрела на пресс, на воду в ведре, на Ленчика… У меня было такое чувство, что она все это видит сраэ одновременно и даже воду за толстыми стенками матрицы.

– Вот, - сказал, смущенно улыбаясь, Ленчик. - CMoтрите.

Из матрицы медленно выползал прозрачный, чуть-чуть зелeноватый блок - точно такой, как на тумбочке в “манеже”. Ольга Михайловна бережно взяла блок в руки, недоверчиво, покачивая головой, повернула его узкой гранью, грань блеснула под лампой мимолетной радугой…

– Чудо, - пробормотала она. - Просто чудо… Как это тебя получается?

Ленчик сиял. Впрочем, “сиял” совершенно не то слово; он просто излучал счастье, трудно было вообще понять, что же здесь большее чудо: только что извлеченный из-под пресса блок или сам его изобретатель…

– А вы попробуйте, - уговаривал он Ольгу Михайловну. - очень просто: сначала рукояткой нужно создать такое давление, чтобы отжать из воды газы, но быстро, не дольше двухх десятых секунды, а потом сразу до ста тысяч атмосфер.

– Нет, нет! - запротестовала Ольга Михайловна. - У меня это не получится. Вот, - кивнула она на меня, - Володю обучите.

И он меня обучил: самое главное, как я понял из его объяснений, нужно было точно представить, буквально зримо, до осязаемости, что вода в матрице остекленела. В тот момент представить, когда давишь на рукоятку. Но получилось лишь с третьей или четвертой попытки. И когда Ленчик заявил, что на этот раз получилось, я почувствовал себя таким разбитым, таким измочаленным от этих попыток угадать нужное давление на рычаге, что невольно опустился на ящик рядом с прессом - ноги не держали.

– Ну и работенка!…

И в этот момент в лаборатории появился Ваграм Васильевич. Радушный, величавый, как всегда, он буквально выхватил из рук Ольги Михайловны только что мною отпрессованный блок.

– Ай-яй, милая Ольга Михайловна! Такое открытие, такое изобретение… Нобелевская премия! А вы молчите… Ай-яй-яй!…

– Да это не мое открытие, - рассмеялась Ольга Михайловна. - Вот он это чудо сотворил, - указала она на вконец растерявшегося Ленчика.

– Да? - уставился в изумлении на техника, которого он, очевидно, видел впервые в жизни, величавый Ваграм Васильевич. - Но это же прекрасно! Это же гениально!

Вокруг пресса уже собралось немало людей: начальник лаборатории, инженеры, лаборанты…

– Так что, товарищи? - обвел собравшихся орлиным взглядом Мочьян. - Новое изобретение? Прекрасно, отлично, как я понимаю…

Мочьян обожал изобретения. В институте раз и навсегда был установлен единый порядок: все, что выходит из стен института, - проекты, статьи, интервью, а тем паче заявки в Комитет по делам изобретений, - все выходит только с визой директоpa. Исключение существовало лишь для Виноградовой. Ольга Михайловна этим исключительным правом пользоватьcя не желала, и все ее статьи, так же как и ее сотрудников, попaдали на стол к Ваграму Васильевичу. “Зачем вы меня обижaeте?- возмущался Ваграм Васильевич. - Вы ведете совершeнно самостоятельную работу, у меня хватает работы с друга товарищами, соавторов у меня хоть отбавляй, милая Ольгa Михайловна…” У пресса встал сам “автор проекта”. Но этот раз он подaвал блоки молча, без объяснений, и только мелкие капли пoта, покрывшие все его лицо, говорили о том, что ему штамповка дается с огромным напряжением. “Словнo выжатый лимон, - пришла вдруг в голову мысль. - Вот он выглядит таким измученным…”

– М-да… - сказал ошеломленный Ваграм Васильевич. - тает? Не проверяли?

– Не тает, - ответил Ленчик.

– А что скажет эксперимент? Его величество эксперимент! - загремел Мочьян, обретший вдруг почву под ногами. -Термостат есть? Давай сюда, а программу я сам… Наука - коллективное творчество, не так ли, товарищи?

Заложили три блока.

– Три, говорили славяне, - изрек Ваграм Васильевич, - это уже среднестатическое множество. Так что давай три.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});